Надежда Попова - Тьма века сего (СИ)

— На Абиссус я бы не надеялся на вашем месте. Что на уме у этих скорбных — разве что одному Богу ведомо, причем ad vocem.

Курту никто не ответил; Висконти бросил в его сторону хмурый взгляд и вновь вперился в строчки донесения, которое уже перечитал, наверное, с полсотни раз.

— Итак, копье, — сказал Фридрих решительно. — Нам нужно копье.

— И нужно официальное объявление войны, — докончил Висконти хмуро. — Однако ж, если сия реликвия и впрямь то самое оружие, которым может быть уничтожен наш самозваный Антихрист — как быть?

— Самозваный ли… — с сомнением возразил Фридрих. — Вот что меня беспокоит. Да, пока ни одно из пророчеств Откровения не исполнилось зримо, если мы, конечно, правильно их понимаем, а желания нарочно изыскивать среди творящегося вселенского бардака знаки, мало-мальски подходящие под недвусмысленно, но в непостижимо странных образах выписанное апостолом, полагаю, нет ни у кого среди нас, верно? Но этот итальянский поганец (простите, Антонио!) так уверен в роли, которую играет, и играет её так дьявольски достоверно, пусть не по букве Откровения, но — по духу его, что мне не по себе.

— Сдается мне, что против отрубленной головы не устоит никто — подлинник он или подделка, — тихо заметила Альта, и Мартин скептически вздохнул:

— Плотское вместилище мы таким образом, положим, уничтожить сумеем, но не получим ли мы на выходе еще одного Крысолова? Сама знаешь, к чему это может привести. А между его гибелью и уничтожением тела на костре времени пройдет довольно для того, чтобы он мог… да что угодно.

— Стало быть, надо отправить гонца в Карлштейн, — подытожил Фридрих. — Гонца, снабженного моим приказом с печатью, которого допустят в сокровищницу и который…

— …доставит это копье сюда Бог знает спустя сколько времени, — договорил Висконти недовольно. — Точней сказать, доставлять его придется даже не сюда, а в Австрию, где в это время будете вы с войском — на территорию, охваченную войной, а то и прямиком в убежище Коссы, где мы к тому времени, возможно, будем находиться. Словом, мне этот вариант кажется сомнительным по части исполнения.

— Наступление надо задержать, — сказал Курт, когда в ответ прозвучала тишина, и обвел взглядом присутствующих. — У нас тут целая толпа крючкотворов, неужто oper вам должен объяснять очевидное? Мы знаем, куда он ушел, а завтра, полагаю, Австриец даже перестанет это скрывать. И если он сам, первым, не объявит войну — надо тянуть время. Собрать очередное заседание Собора. Все равно, в каком составе и количестве, лишь бы quorum [174] «Quorum praesentia sufficit» (лат.) — «которых присутствие достаточно». Установленное законом или уставом число участников собрания, достаточное для того, чтобы данное собрание считалось правомочным принимать решения. . Сообща составить и отослать Коссе укоризненное письмо с требованием покаяться, вернуться и сдаться. Сочинить послание Австрийцу с воззванием к совести, мудрости и что там еще. Дождаться ответа. Поскольку ответ будет отрицательным и, скорей всего, непотребным — снова собрать quorum, во всех подробностях обсудить мерзкую личность самозванца и сочинить еще одну писульку, в которой подробно описать, как христианский мир недоволен, и дать ему какой-нибудь срок для «подумать».

— Заседание собирать так или иначе придется, — отозвался Висконти устало. — Пока все случившееся не улеглось в умах, пока все напуганы и возмущены — надо этим воспользоваться, составить и подписать низложение Коссы волей Собора. И пока еще помнят, кто сумел всех организовать и погасить всеобщую панику — это тоже надо использовать и поставить Собор перед фактом: председательствовать должен представитель Конгрегации. Затягивать ситуацию нельзя — когда всё это сгладится в памяти, непременно найдутся те, кто решат выступить против… На дворе сумерки, и выехать прямо сейчас гонец не сможет, стало быть, несколько часов мы уже теряем. Светает рано, однако дороги у нас, прямо скажем, не римские в большинстве своем, я уж не говорю о лесных тропах, и…

— Отец Антонио, у меня идея, — оборвала его Альта, пояснив, когда все взгляды устремились к ней: — Быстрота. Это то, что сейчас для нас важно, ведь так? Никакой курьерский конь не сможет держать высокую скорость постоянно, и нам придется делать допуск на отдых, на путь шагом, на ночевки… И даже предельная скорость, с каковой гонец проделает хотя бы часть пути, не слишком велика.

— Так в чем идея? — поторопил Курт, и она кивнула на Мартина:

— Насколько нам известно от Александера, стриги перемещаются быстро, быстрее лошадей, и не уставать могут долго. И для отдыха им требуется куда меньше времени. Быть может, мы сумеем сберечь всего-то лишние сутки, но согласитесь, что в нашем положении и это неплохо.

— Боюсь, что идея не слишком пригодная, — возразил Мартин с заметным смущением. — Я… Я еще не знаю своих сил. Но уже знаю, что не способен, как Александер, несколько дней обходиться без сна, и я ни разу не имел возможности узнать пределы своей физической выносливости и не имею ни малейшего представления, что со мной может приключиться, если мое тело решит, что оно выдохлось. Не исключено, что я, пока вы будете ожидать моего возвращения, буду лежать где-нибудь в овраге в полной прострации, не способный не то что бежать, а и подняться на ноги.

— Он прав, — с сожалением вздохнул Висконти. — Мы будем рисковать даже не задержкой, а полным провалом.

— Так может, я? — тихо подал голос Хагнер.

К нему обернулись все разом — молча, почти растерянно, будто лишь сейчас вспомнив о молчаливом королевском телохранителе, сидящем у дальней стены. Тот неловко развел руками, словно извиняясь за вмешательство, и все более уверенно продолжил:

— Скорость я развиваю не сильно выше лошадиной, но бежать могу дольше, а отдыхаю недолго, и там, где жеребцу придется останавливаться, я смогу продолжить мелкой рысью. В итоге в любом случае выйдет быстрее; со стригом тягаться вряд ли смогу, ясное дело, а вот с обычным гонцом — вполне. Силы свои знаю, пределы свои определил давно… И дороги мне ни к чему, поэтому там, где гонцу придется дать крюк, я смогу двинуть напрямик; пусть не всюду, но хоть где-то. Добавлю, что и безопасность я смогу обеспечить лучше — я не одинокий всадник, меня так просто не завалишь, а будет, согласитесь, обидно лишиться нашего оружия просто потому, что какой-нибудь разбойник решит поживиться чужим добром.

— Мысль сама по себе неплохая, — с сомнением произнес Фридрих, оглядывая Хагнера оценивающе, — но…

— Ваш указ мне не придется нести в зубах, — улыбнулся тот. — Методы давно отработанные на разные случаи: я знаю, как закрепить на мне футляр с приказом, чтобы он не мешал движениям ни в одном из видов и чтобы я мог снять его потом самостоятельно.