Надежда Попова - Тьма века сего (СИ)

— На выбор дюжина, — хмуро отозвался Курт. — Древу не понравилось, что кто-то мусорит в его мирах, или оно решило, что мы потеряли копье, и услужливо перенесло его к нам, и теперь стоит тут довольное тем, как хорошо помогло смертным растяпам. Или где-то там, в том мире с болотом, миновали тысячелетия, болото высохло, копье нашел местный житель, подобрал… и какая-то нелегкая свела его путь с нашим, где он копье и выронил.

— И где он сам?

— Сожрал кто-нибудь, — пожал плечами Курт. — Или все проще. Ты не хотел с ним расставаться, и Древо это почуяло, а это, считай, приговор. Ты в своих мыслях уже связал свой путь, свою ветвь с этим наконечником, и он будет возвращаться к тебе, в какую бы дыру ты его ни зашвырнул.

— Может, все-таки попробовать еще раз?.. — неуверенно предположил Мартин, и он вздохнул, вяло махнув рукой за спину, на зал с множеством окон:

— Валяй. Но ты ведь уже сам понимаешь, что это бессмысленно… Твоя взяла. Чем бы дело ни кончилось, а идти к Коссе нам придется с копьем.

Мартин поджал губы, глядя на наконечник в своих руках, бросил взгляд на зал за свороченной дверью, и вздохнул, снова привешивая ножны к поясу:

— Быть может, ты прав. А может, прав был я, и Древо именно на это и намекает.

— А может, оно ничуть не расстроено тем, что вытворяет Косса, и помогает ему, а не нам. А может, оно всего лишь огромная тупая мировая деревяшка, и все, что тут происходит — происходит как попало и без какой-либо логики.

— Как ты сам сказал — выбора у нас нет, — решительно подытожил Мартин. — Остается только идти вперед и прикладывать все силы к тому, чтобы копье не попало Коссе в руки.

Курт лишь промолчал в ответ, и стриг, снова развернувшись, быстро и уверенно прошел через квадратную каменную площадку, остановившись у первых ступеней лестницы. Хагнер угрюмо хрюкнул, потоптался на месте и, громко цокая когтями, направился следом.

Курт прошел площадку медленно, оглядывая стены; серый затертый песчаник кончался там же, где кончалась площадка и начиналась лестница — простая винтовая лестница, каких по всей Империи сотни в любой замковой башне, вот только эта башня не была сложена из камня…

Мартин сделал еще шаг вперед, остановился и медленно провел ладонью по стене над лестницей.

— Дерево, — сказал он тихо и шагнул снова; оглядевшись, присел на корточки, всмотрелся в ступени и добавил: — И ступени тоже. И… они не вырезаны и не прилажены к стенам. Они… как будто просто выросли так.

Хагнер поднял голову, переглянувшись с Куртом, и он кивнул:

— Похоже, мы близко.

— Это не доски, — продолжил стриг, поднявшись на две ступени и снова коснувшись стены. — Нет стыков, отдельных деталей, это сплошной гладкий шплинт…

Курт не ответил, лишь молча двинувшись вперед и вверх. Лестница была заметно шире тех, что он видел прежде в замковых башнях, и на этих ступенях свободно умещались рядом и двое людей, и широкая туша волка. Здесь не было ни факелов, ни светящихся грибов, ни окон, но можно было четко различить каждую прожилку на каждой ступеньке под ногами — казалось, сияют мягким ровным светом сами светло-янтарные стены.

Здесь пахло древесиной. Запах был густым, насыщенным и таким безмятежным, спокойным… «Домашним», — почему-то подумалось, хотя ни одно из тех жилищ, в которых проходила жизнь майстера инквизитора, никогда не пахло ни свежей стружкой, ни живым деревом, все чаще камнем или старыми пыльными досками. А здесь, на этой лестнице, со всех сторон облекал именно запах древесины.

Уловить, на что он похож, никак не удавалось — то мнилось, что вокруг витает дух терпентинового масла, то явственно различался уксус, то казалось, что даже на языке остается сладковатый и немного терпкий аромат вишни; Хагнер рядом нервно дергал носом, морщился, порою встряхивал головой и напряженно сопел. Мартин больше осматривался, чем принюхивался, и время от времени его ладонь снова и снова касалась гладкой стены, словно он никак не мог поверить в то, что видит, и все пытался найти хотя бы крохотную щель в невидимых досках…

Лестница закончилась внезапно и быстро, и Курт, уже изготовившийся, как и прежде, брести по этим ступеням неведомое количество минут или часов, ощутил что-то вроде разочарования — это долгое скитание по бесконечным лестницам, коридорам и переходам начало почти нравиться. Двери на сей раз не было — была еще одна площадка, только теперь круглая, все с теми же древесными стенами, и на той стороне этого круга виднелся глубокий арочный проем, образованный переплетением мелких корней.

Мартин поднялся на последнюю ступеньку, потом на площадку, сделал два шага вперед и остановился, склонив к плечу голову и прислушавшись. Хагнер встал рядом, тревожно и напряженно принюхался, переступил лапами на месте и выразительно обернулся на Курта.

— Ну, что скажете?

Хагнер встряхнул головой, засопев, и Мартин кивнул:

— Idem [223] То же самое, так же (лат.). . Не могу услышать, что там. Как…

— Как было перед входом в замок?

— Не совсем, тогда не ощущалось ничего вовсе, а сейчас… Там что-то есть, чувствую. Но я не слышу, что.

Курт оглядел деревянные стены, бросил взгляд на проем и пожал плечами, вынув и взведя арбалет:

— Стало быть, узнавать это будем старым добрым способом: пойдем и посмотрим.

Вперед он двинулся первым, и спустя миг следом снова застучали по ровному дереву волчьи когти. Проход под аркой был заметно у же лестницы, войти в него одновременно всем троим было невозможно, и Мартин мягко, но настойчиво отстранил его назад, пойдя первым и дав рядом с собою место Хагнеру.

Проход тянулся всего семь шагов — и оборвался, выведя в просторную комнату…

— Benvenuto a bordo [224] Добро пожаловать на борт (итал.). .

Мартин вздрогнул, на миг запнувшись у входа, Хагнер подпрыгнул на месте и рыкнул, вздыбив шерсть, и Курт тоже на мгновение смешался, не сразу поняв, откуда взялся этот человек, почему его не было видно всего миг назад. Всего миг назад перед глазами была лишь комната, даже скорее небольшой зал — почти идеально круглый, похожий на огромную корзину размером в пару дюжин шагов. Множество тонких ветвей, сплетаясь тесно, без малейшего просвета, образовали собою пол и ровные стены без единого окна, стены вздымались высоко вверх, и там, в вышине, ветви расходились, делились все мельче и мельче, и круглый зал, точно купол, венчала сочно-зеленая крона. Плотная листва полностью скрывала собою небо, если оно там было, и солнце, если ему было там место, но в зале было светло, как на летней поляне, и откуда-то словно веял легкий теплый ветерок, и едва слышный шелест доносился отовсюду, хотя и ветви, и каждый листок были неподвижны.