Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Неужели ты не можешь задержаться хоть на минутку? – спрашиваю я, стараясь, чтобы в голосе не звучало мольбы.

– Нет, мне и правда пора, – говорит он.

Кристиан обнимает меня, и в первые две секунды меня охватывает неловкость, будто мы не знаем, куда девать руки, но затем верх берет знакомое притяжение, и наши тела идеально соединяются друг с другом. Я кладу голову ему на плечо, закрываю глаза, и на мгновение мой разум отключается.

Такер заводит двигатель. И я тут же отстраняюсь.

– Обязательно звони мне.

– Я вернусь в начале августа, – говорит он. – И мы обязательно встретимся, хорошо?

– Отличная идея.

Надеюсь, нет, уверена, что до его возвращения не начнется лесных пожаров . Этого ведь не может произойти, верно? Разве может начаться пожар, если Кристиана не будет в лесу? Можно ли не выполнить своего предназначения из-за того, что его главный герой сопротивляется?

– Пока, Клара, – прощается Кристиан.

Он кивает Такеру и подходит к «Аваланшу». Двигатель с ревом оживает. И на фоне этого серебристого пикапа «Блюбелл» кажется еще более ржавой и потрепанной. Я машу вслед двум машинам, пока они не исчезают в лесу, оставляя меня в облаке пыли. А затем вздыхаю. И все это время меня не покидает мысль, что мы попрощались с Кристианом так, будто больше никогда не увидимся.

Через несколько дней я помогаю Анджеле собрать вещи для поездки в Италию, где она, как обычно, проведет лето с родственниками мамы.

– Считай это небольшим тайм-аутом [30] Тайм-аут – распространенная методика воспитания детей, когда расшалившегося ребенка сажают на стул, ставят в угол или отправляют в комнату, чтобы он успокоился, при этом лишая игрушек и давая время подумать о своем проступке. , – говорит Анджела при виде моего кислого лица.

– Тайм-аутом? Я же не ребенок, чтобы ограничивать меня в общении.

– Временем для размышлений. Чтобы научиться летать , черт возьми, попытаться обрести венец и узнать, на что еще ты способна.

Я вздыхаю и бросаю пару носков в ее чемодан.

– Я не такая, как ты, Энджи. И способностей у меня меньше.

– Да как ты можешь быть в этом уверена? – возмущается она. – Трудно что-то узнать, если не попробовать.

Я меняю тему разговора, приподняв черную шелковую ночнушку, которую она положила в кучу с другой одеждой.

– А это еще зачем? – спрашиваю я, расправляя материал.

Анджела выхватывает ночнушку у меня из рук и, смутившись, запихивает ее на дно чемодана.

– У тебя есть сексуальный итальянский парень, о котором ты мне никогда не рассказывала?

– Мне нужно сегодня лечь пораньше. Завтра предстоит долгий перелет.

– Джованни. Альберто. Марчелло, – перечисляю я итальянские имена, какие только приходят мне на ум, внимательно наблюдая за реакцией подруги.

– Заткнись.

– А твоя мама знает?

– Нет. – Она хватает меня за руку и тянет вниз, чтобы усадить на кровать. – И ты ничего ей не скажешь. Она взбесится.

– Зачем мне что-то рассказывать твоей маме? Мы с ней почти не общаемся.

Видимо, там что-то особенное. Анджела обычно болтает о своих парнях, но еще не было ничего серьезного. Я представляю, как она гуляет по римским улицам под руку с темноволосым итальянским парнем и целуется с ним под арками. И начинаю дико завидовать.

– Не говори никому, пожалуйста. – Она крепко сжимает мою руку. – Пообещай мне.

– Обещаю, – говорю я.

Думаю, Анджела слегка мелодраматична. Она отказывается говорить на эту тему и закрывается крепче моллюска, пока я помогаю ей паковать остальные вещи. Она уезжает завтра рано утром в Айдахо-Фолс, чтобы успеть на рейс, поэтому мы прощаемся сегодня. Подойдя к дверям «Подвязки», мы крепко обнимаемся.

– Я буду очень сильно по тебе скучать, – говорю я.

– Не переживай, – успокаивает она. – Не успеешь оглянуться, как я уже вернусь. И привезу с собой кучу новой информации.

– Ладно.

– Будь осторожна. – Она шутливо бьет меня по руке. – И научись уже летать.

– Обязательно, – шмыгнув носом, говорю я.

Лето будет невероятно грустным.

Следующим вечером после ужина я отправляюсь в Национальный парк Титон. Машину я решаю оставить у озера Дженни. Это маленькое тихое озеро, окруженное деревьями, над которыми возвышаются горы. Несколько минут я просто стою на берегу, глядя, как заходящее солнце отражается в воде, прежде чем скрыться за горизонтом. Над гладью воды скользит белый пеликан. Нырнув в воду, он всплывает на поверхность с рыбой в клюве. Это непередаваемое зрелище.

Когда окончательно темнеет, я начинаю свой путь.

Вокруг стоит невероятная тишина. Как будто на земле больше никого не осталось. Пытаясь расслабиться, я глубоко вдыхаю холодный, пахнущий хвоей воздух, позволяя ему наполнить легкие. Мне хочется забыть о проблемах и просто наслаждаться тем, как напрягаются мышцы с каждым преодоленным метром в гору. Я поднимаюсь все выше и выше, пока не оказываюсь над деревьями, ближе к бескрайнему, чистому небу. Стараясь не сбавлять темпа, чтобы не замерзнуть, я отыскиваю хорошее место и останавливаю свой выбор на отвесном склоне. Судя по карте, он называется Инспирейшн-Пойнт. И похоже, это отличное место для моего эксперимента.

Я подхожу к краю и смотрю вниз. Падать высоко.

В глади озера отражается луна.

– Вперед, – шепчу я.

А затем расставляю руки в стороны. Призвав крылья, я распрямляю их. И снова смотрю вниз. Ох, не стоило этого делать.

Я точно полечу, вот только не уверена, что это не убьет меня. Хотя если верить видению, у меня все получится.

– Это легко, – потирая руки, говорю я. – Не так уж это и страшно. Легкотня.

Я делаю еще один глубокий вдох. И думаю о пеликане, который парил над озером, словно его нес сам воздух. Я расправляю крылья.

А затем прыгаю.

И лечу вниз, как камень. Воздух хлещет мне в лицо, выбивая дыхание из легких, отчего я даже не могу закричать. Деревья тянутся ко мне. Я пытаюсь сгруппироваться, чтобы смягчить удар о землю, хотя и понятия не имею, как это делается. Надо было подготовиться получше, но уже поздно возмущаться. Даже если я каким-то чудом выживу при падении, то, скорее всего, сломаю себе что-нибудь о камни. И никто не узнает, что я здесь, никто меня не найдет.

«Прыгнуть со скалы, – ругаю я себя. – Какая замечательная идея, Клара!»

Но тут мои крылья ловят ветер. И тело дергается, как бывает у парашютистов, когда их парашют наконец раскрывается. Я неловко покачиваюсь в воздухе, пытаясь удержать равновесие. Крылья напрягаются, чтобы выдержать мой вес. А затем ветер уносит меня подальше от Инспирейшн-Пойнт.

– Я лечу, – шепчу я.

И вдруг чувствую невероятную легкость и облегчение от того, что не умру. В теле бурлит адреналин и возбуждение от ощущения холодного воздуха, который удерживает меня в вышине. Это самое невероятное чувство в моей жизни.