Евгений Тимирязев - Творец

Вдруг в кузне появился Голубоглазый и его дракон в человеческом обличье. Огнивария кинулась им наперерез. Дракон извернулся от ее атаки и всадил меч прямо в правое легкое со спины, крутанул и продолжил двигаться дальше. В потолок ударил столб света с рук Голубоглазого, всех ослепило…

Я сидел на пыльном полу, отирая глаза, ожидая, пока исчезнут темные пятна перед глазами. Вокруг были слышны ругательство, а где-то среди них хрип и кашель. В голове прояснилось. Огнивария. Дракон… Ее ранили!

Резко поднявшись, я осмотрелся, противники исчезли. Привалившись к стене, Огнивария судорожно зажимала сквозную рану и откашливала сгустки крови. Я подбежал к ней, подложил ладонь ей под щеку и пытался сообразить какое зелье здесь нужно. Ее белое лицо побледнело еще больше, веснушки сверкали звездами на лице, взгляд потускнел. Меня охватил какой-то ужас. Она умирала, а я не знал, что сделать.

— Женя, брось. Ни одно зелье или припарка не справятся с таким ранением. Оно уже подсветилось, как смертельное, — хрипло сказала она и зашлась кашлем, после чего грустно взглянула на меня.

— Насть… Ты чего? Не умирай, слышишь? Мы что-нибудь сейчас придумаем, — я оглянулся на остальных, Миррор только покачал грустно головой. — Насть…

— Женя, оставь, пожалуйста… — она отвернулась, по ее щеке скатилась слеза.

Она закрыла глаза и через пару секунд ее дыхание остановилось, только по губе стекала струйка крови.

«Ты можешь спасти… Ты Мученик, — нехотя отозвалось из глубины меня»

Мученик!? Точно… Я так и не разобрался, кто для меня Настя, а сейчас… Она просто умрет? Рассыпется? Нет.

Я прислонил руку прямо к ране и, закрыв глаза, активировал главную способность Мученика. Грудь прошила страшная боль, от которой помутнело в глазах. Все равно на боль. Я с сонной радостью почувствовал, как под рукой легкие Насти начали поглощать воздух, а затем услышал отчаянный вскрик.

— Кровников, скотина… зачем? — перед тем, как вырубиться, я услышал чей-то плач.

Нам часто приходится выбирать, как поступить в той или иной ситуации, ставить чьи-то интересы выше остальных. Забирая рану у Огниварии, я думал о том, что так будет правильно? Конечно, нет. Я думал о том, что вот сейчас она исчезнет и все. Что мне делать? Человек, которого я знал, когда был еще Филистером. Она, как и Худа, была ниточкой, которая соединяла меня с прежним обычным миром. Да, я думал эгоистично, ведь человек делает так всегда. Почему мы оплакиваем мертвых? Нам жалко не их на самом деле, а нас самих. Нам жалко, что мы больше не будем их видеть, общаться с ними. Вот особенность человеческого сознания. Творец должен избавляться от этих филистерских заскоков и мыслить эгоистично, но здраво.

Где-то в груди засела тупая боль, которая словная звезда пульсировала. Было горячо. Глаза не хотели открываться, словно их залепили воском. Опять пахло шоколадом и корицей. Вдруг рядом я услышал чей-то голос.

— Только подумай, мы чуть не потеряли его… — голос принадлежал девушке.

— Да, такой оригинальный Творец пропал бы, жалко, — усмехнулся кто-то, голос был скрипучим, как старые качели и явно принадлежал мужчине.

— Джокер был зол, что Лик ничего не сказал ему о своей открывшейся способности, — говорила еще одна девушка, после этих слов по всему телу разлилось мягкое тепло.

— Когда он очнется? Может я опущусь в его мир прямо так? Пока он спит?

— Миррор, ты дурак? Его сущности тебя просто разорвут, — резко ответила вторая девушка.

Миррор? Знакомое имя… Точно! Теперь я понял. Скрипящий голос точно принадлежал одному из Круга убийц, первой девушкой была Огнивария, а второй вроде Алура — советница темного магистра. Я открыл глаза и увидел розовощекое курносое лицо, окаймленное розовыми волосами. Два зеленых глаза с любопытством смотрели на меня. Ее руки лежали у меня на груди и периодически каставали темное исцеление. Она была бардом.

— Миррор, он очнулся, — со вздохом обессилено откинулась на спинку стула Алура.

— Спящая красавица, блин. А мы уже волноваться начали, Белоснежка, — шутка Миррора пролетела мимо меня, потому что как только я присел, голова закружилась.

— Тише, тише, — Алура мягко уложила меня обратно. — Полежи, мы сейчас с Огниварией сходим за Джокером, а ты пока побеседуй с Миррором, а то он весь извелся.

Алура кивнула в сторону двери Насте, тихо сидящей до этого у окна. Она пыталась не встречаться со мной взглядом. Как только дверь за девушками захлопнулась, Миррор потер ладони и сел поближе ко мне.

— Как самочувствие, рыцарь?

— Такое себе.

— Как их всех Седой провел! Вот жук.

— Он не один.

— Что?

— Он у кого-то просил помощи в той кузне. И это был, явно, не Голубоглазый. Есть еще один предатель.

— Ты Джокеру это пока не говори, а то он и так на нервах весь. Не просыхает. Подкосило предательство друга старика. Сначала Голубоглазый, теперь Седой… Смотри, ты его не разочаруй, хорошо?

В комнате повисло молчание.

— Сколько я был в отключке?

— Два дня. Алура и Худа над тобой, как курицы, носились. Молодцы девки, вытащили. И это, Лик… Спасибо тебе… За Настю. Я к ней как-то уже привязался, да и стремно было бы как-то с родителями ее все устраивать: память стирать, вещи все ее забирать. Себе, к сожалению, память не сотрешь. А она эти дни прямо, как барды… Не отходила от тебя, хоть и сделать ничего не могла.

— Я не мог дать ей умереть. Даже Фаринар явно был напуган.

«Еще чего, просто ты бы нюни распустил, тряпка, — пробубнил дракон»

— Кстати… Насчет дракона… Как у тебя с ним дела? — тон Миррора странно поменялся.

— Последнее время поболтать любит. А что?

— Ты говорил во сне. Не своим голосом. Могу предположить, это был дракон и ему снился кошмар. Вам снился.

— Что за кошмар, я не помню? — я напрягся, причем это чувство было не мое.

— Время его смерти.

Перед глазами проносились кадры: два дракона, брата, сцепились в небе, разрывая друг друга на части, к ним подоспело множество Творцов. Четверо из них были впереди: Разрушители. За ними летели остальные восемь темных Хранителей. У них была одна цель: смерть того, кто первым отказался от Света, тем самым пошатнув равновесие. Почему Тьма выступила палачом? Потому что Свет не может мстить сам за себя.

«Что тогда случилось?»

В ответ мне было молчание. Я не стал надоедать Фаринару, нам с ним еще одну хату долго делить. Но я чувствовал это. Мне открылась на мгновение его боль. Я полез в логи и окоченел.

НАВЫК «ОДЕРЖИМОСТЬ» ПОВЫШЕН ДО 13 УРОВНЯ

…

НАВЫК «ОДЕРЖИМОСТЬ» ПОВЫШЕН ДО 19 УРОВНЯ

+ 140 ОПЫТА

— Что такое, Лик?

— Семь уровней одержимости, — больше Миррору не надо было ничего объяснять.