Тимур Айтбаев - Лагер2 [Фейк]

Борьба за куб получилась долгая, шумная и агрессивная. Так или иначе в ней засветилось две трети зала, в отличие от максимум десяти человек, боровшихся за предыдущие лоты. Как итог золотой кубик ушел за один миллиард девяносто восемь миллионов. Просто для сравнения — самым дорогим эсминцем этого мира считается американский корабль серии «Замволт», ценой в один и девять миллиарда долларов. В рублях это будет примерно полтора миллиарда. Кораблик имеет аналог в моем мире, но на момент моего попадания ни одного эсминца по этому проекту так и не было построено. Что тут еще сказать? Основной миноносец Российской империи, серия «Стерегущий», стоит девятьсот восемьдесят миллионов рублей. А тут какой-то артефакт. Может, я и предвзят, все же мне на его особенности пофиг, но, как по мне, цена все-таки чрезмерна. И да, чуть не забыл сказать, артефакт приобрел Сога.

— Следующий лот нашего аукциона, господа, не совсем обычен. Это не какая-то конкретная вещь, а целая компания, занимающаяся программным обеспечением. Представляю вашему вниманию Ямасита-Корп! В свободной продаже эту компанию вы бы не увидели. Лишь благодаря несравненной игре в покер принца Оамы у вас есть шанс купить ее. По последней оценке, стоимость Ямасита-Корп перевалила за два миллиарда рублей, но на нашем аукционе начальная цена за этот лот — всего сто миллионов. Итак, господа, я жду ваших предложений!

И молчание. Поверить не могу, что никому ничего не надо. Аукционисту пришлось еще дважды рекламировать и расхваливать этот лот, прежде чем появилось первое предложение.

— Сто десять! — поднял я руку.

— Сто десять миллионов, господа! Юный Сакурай Синдзи все же решился попробовать поуправлять своей собственной компанией.

Хе-хе, во время покупки Слезы Меланьи мое имя как-то не всплывало. «Молодой человек» и «спутник госпожи Охаяси», за что я включил этого Нисидзоно в свой личный черный список, поместив на почетное четырнадцатое место. При случае припомню.

— Сто двадцать! — раздалось из зала.

— Сто двадцать миллионов дает господин Джи. Кто больше, господа? Вдумайтесь — два миллиарда! Неужто никто не хочет, например, перепродать этот лот и получить потрясающую выгоду.

Зашибись. Как минимум треть зала он своими словами вывел из игры. Тем самым опустившись на двадцать восьмое место моего черного списка.

— Сто тридцать! — в очередной раз поднял я руку.

Не скажу, что торги приобрели небывалый масштаб, но к нам присоединились еще трое, что добавило азарта залу и увеличило число моих оппонентов еще на две штуки. Цена стала бодренько повышаться, а на трехстах миллионах Нисидзоно посулил огромную прибыль с компании, если уделить ей немного внимания. Мне, наверное, никогда не понять менталитет аристократов, но число участников торгов как-то резко подсократилось, а сам аукционист скатился на тридцать пятое место черного списка Сакурая Синдзи. А еще через десять минут я услышал голос Исикавы:

— Триста пятьдесят!

Такое ощущение, что тебя предали. Умом я все понимаю, но мужик мне реально понравился, а теперь, как ни крути, дружбы у нас не выйдет. По крайней мере, если он порушит мне планы. И да, я мстительный сукин сын.

— Триста шестьдесят!

Офигеть. Чесуэ. Что бы это значило?

— Триста семьдесят! — назвал я свою цену.

Нисидзоно, наверное, кипятком готов от счастья писать. Все же была реальная возможность сбагрить Ямасита-Корп за копейки, а тут настоящий торг пошел.

— Триста восемьдесят! — Сога!

И тут же следующий выкрик.

— Триста девяносто! — Хата. Тот самый аристократ в белом костюме, игравший за нашим столом.

Да что тут происходит?

— Четыреста! — Сога.

— Четыреста десять! — Хатано Осаму. Ну черт морской, я тебе это припомню.

Похоже, игра за нашим столом продолжается.

— Пятьсот! — Знай наших. Отсеем тех, у кого паршивые карты.

Сога мне не соперник после своей последней покупки, а вот с остальными придется повозиться. Жаль, я уже начал рассчитывать, что смогу купить Ямасита-Корп в пределах миллиарда. А там, чем черт не шутит, может, и дешевле. Флотский, кстати, тоже гуляет лесом. Сомневаюсь, что он может вот так, без предварительной договоренности, распоряжаться такими суммами рода. Ну же, скотобазы, делайте свои ставки, посмотрим, кто кого.

— Пятьсот десять! — Чесуэ.

Мира нам с ним в любом случае было не видать, так что этот будет бодаться до последнего.

Первый удар молотка. Нисидзона надрывается, расхваливая лот, видать, имеет свой процент. Второй удар молотка. Молчу. И на очередном завывании расстроенного аукциониста, когда он уже почти выкрикнул «три», поднимаю руку:

— Пятьсот пятьдесят!

— Пятьсот пятьдесят, господа! Сакурай-сан, — хе-хе, ну надо же, — явно серьезно настроен поиграть в большого начальника. — Ур-р-рою. У него что, вообще чувства самосохранения нет? — Неужто никто не спасет бедных служащих Ямасита-Корп.

Абзац ему. Просто и без затей — абзац.

На «пятьсот пятьдесят — два», Чесуэ все-таки поднял руку и увеличил цену еще на десять лямов. Поймав взгляд аукциониста, провел большим пальцем по шее и широко ему улыбнулся. На что получил в ответ ухмылку.

— Пятьсот семьдесят! — не стал я ждать удара молотка.

— Шестьсот! — Исикава.

— Шестьсот десять! — Чесуэ.

— Шестьсот двадцать!

Хм, Сога.

— Шестьсот пятьдесят.

Дважды хм. Ибо Хатано еще в игре.

— Шестьсот шестьдесят! — Опять Чесуэ.

Тишина. Что, сдулись? Ну так держите еще один камешек вашим жабам.

— Семьсот!

Насчет победы я пока не волновался. Танака умудрился выделить мне три миллиарда, видимо, не веря, что аристократы не будут бороться за подобный приз. Но я все еще надеялся уложиться в миллиард. Так что сейчас я меланхолично разглядывал потолок зала, который, как и пол, был отделан мрамором. Бурный поток, который нес Нисидзоно, я пропускал мимо ушей, отслеживая только зал, реагируя на новые ставки. Поэтому очередной, особенно громкий вопль этого дельца от аукциона банально застал меня врасплох.

— Семьсот — три! Продано юному негоцианту Сакураю Синдзи-сану.

Да ну! Вскинувшись, я оглядел зал и удивленно уставился на мужика с молотком. Неужто купил? За семьсот лямов! Жалкие семьсот миллионов! Несколько человек, среди которых были Исикава, Сога и Хатано, даже хлопали в ладоши, приветствуя мою победу в торгах. И даже, поди ж ты, улыбались. Покивав на эти поздравления, наклонился к уху Анеко, продолжая улыбаться всем, кто на меня сейчас смотрит:

— Вот и договаривайся потом с аристократами о делах. Сожрут гораздо раньше.

— Это была проверка, Синдзи. По крайней мере, со стороны тех троих, с которыми ты общался.

— Проверка чего?

— Многого. Твоей платежеспособности, например. Или твоего терпения. Да и просто поведения. Ты ведь не думал, что они вот так возьмут и начнут вести с тобой дела? И уверена, это не конец.