Литта Лински - Наречённая ветра

Тантарин дернулась, но не смогла вырваться из захвата тени. Она уже знала, что произойдет в следующий миг. Словно смотря на себя со стороны, она видела, как плотно сжатые губы расплываются в блаженной улыбке и все лицо приобретает тупое выражение, которое она так часто видела на лицах собственных жертв.

— Как хорошо…

С каждым часом Инослейв становился все мрачнее. Эви боялась лезть к нему с расспросами и не решалась успокаивать.

Да и понятно ведь, что любые утешения будут выглядеть фальшиво. Рассудив, что ветру все равно никакой пользы от ее присутствия, Эвинол решила уйти на какое-то время. Но стоило ей сделать пару шагов, как Инослейв поймал ее за локоть и притянул к себе.

— Не уходи, — попросил он.

— Я не знаю, чем тебе помочь, — прошептала Эвинол.

— Помощь нужна не мне. Пока что. Хотя вряд ли тот, кто забрал всех остальных, не явится за нами с Тантарин. Эви, хочешь, я верну тебя к людям, пока все не утрясется?

— Не хочу! — горячо возразила она. — Не думай обо мне. Навести-ка лучше Тантарин, может, ей удалось что-нибудь разузнать.

— Ты права. Пошли!

Отправляя Инослейва к сестре, Эвинол вовсе не горела желанием составлять ему компанию. Мало кого ей хотелось видеть меньше, чем богиню северного ветра.

— Может, я останусь? — умоляюще спросила она.

— И не думай. Тантарин — та еще стерва, я и сам с удовольствием не виделся бы с ней еще тысячу лет. Но уж если я пойду к ней, то с тобой. Пойми, Эви, я не могу оставить тебя одну, зная, что неизвестный охотник спокойно может заявиться в гости к любому из нас.

— Но ведь он охотится за ветрами, а я — человек, — напомнила она.

— И конечно же, это удержит его от того, чтобы поживиться твоей божественной силой. Не забывай, ты уже не совсем человек или совсем не человек. Ты богиня, Эвинол, и лакомый кусочек для того, кто нашел способ тянуть эту силу из богов.

— Хорошо, я пойду с тобой.

Эвинол не хотела признаваться, но слова Инослейва напугали ее. Тантарин все-таки уже пробовала ее убить и не смогла, а вот исход встречи с неизвестной тварью предсказать невозможно.

— Я не дам тебя ей в обиду, — пообещал ветер.

— Да ей сейчас явно не до меня, — отмахнулась она, стараясь казаться беззаботной. — Я для Тантарин что-то вроде червяка, она вряд ли удостоит меня хотя бы взглядом.

На самом деле, скорее всего, удостоит. И взглядом, и словом. И уж слова у Тантарин найдутся самые что ни на есть ядовитые. Ну что ж, словами убить нельзя.

— Не хочется опять тащить тебя через барьер, но придется, — вздохнул Инослейв.

На фоне встречи с Тантарин проход через барьер казался мелочью.

— Не переживай. Грохнуться в обморок в моих же интересах.

Как бы она ни храбрилась, а барьер оказался столь же неприятной дрянью, как и в прошлый раз. Даже хуже. Стена, ограждающая мир Инниаль, была хотя бы красивой, а во владения Тантарин можно было попасть, продираясь через призрачные глыбы льда, обжигающие холодом. Белое безмолвие пугало больше, чем мгла. Эви почти с нетерпением ждала потери сознания, но вместо этого очнулась на другой стороне. Впрочем, обитель Тантарин не сильно отличалась от стены, которая ее ограждала. Бесконечная равнина, засыпанная снегом. Даже небо здесь было грязно-белым.

Эвинол тут же ощутила, что ее накидка, неплохо согревавшая в осеннюю промозглую погоду, совсем не годится для зимнего холода, царившего в обители северного ветра. Она поплотнее сжала края, мечтая о теплом плаще, подбитом соболем или горностаем.

— Тантарин! — позвал Инослейв.

Никакого ответа. Эви приготовилась брести по этой тоскливой белой пустыне, но ветер подхватил ее и понес. Сверху картина казалась еще более бескрайней и удручающей, но зато не нужно было ощущать себя ее частью.

— Эви, посмотри туда! — Инослейв указал на что-то впереди.

Проследив взглядом направление его руки, Эвинол не сдержала удивленного возгласа. Ровное, безбрежное полотно снегов впереди переходило во вздыбленную и развороченную землю. Груды снега и глыбы льда были набросаны вперемешку с темными пластами промерзшей почвы. Учинить такое мог лишь ураган невиданной силы. Возможно, сама Тантарин обладала подобной мощью, но разве стала бы она громить свои земли?

— Что тут было?

— Битва тут была, Эви, — мрачно отозвался Инослейв. — И кончилась она явно не победой Тантарин. Давай спустимся.

Они спустились, но почти сразу пожалели об этом: передвигаться по нагромождениям снега и льда было практически невозможно. Инослейв уселся на какую-то ледяную глыбу и задумался. Эви, несмотря на божественность по-прежнему чувствительная к холоду, осталась стоять.

— Значит, он захватил и Тантарин, — пробормотал ветер, обращаясь скорее к себе, чем к ней. — Даже странно, что он сначала пришел к ней, а не ко мне. Она же самая сильная из нас. А я самый слабый, — в его голосе звучала горечь. — Я даже слабее Инниаль, которую он утащил первой. А ведь Тантарин поделилась со мной силой уже после того, как это случилось. Без людских жертв я слабее котенка. Так почему же он не начал с меня?

— А может, в этом все дело? — неуверенно предположила Эвинол. — Вдруг он не тронул тебя именно потому, что ты отказался от жертв?

— Серьезно? — Инослейв нервно усмехнулся. — Ты за кого принимаешь эту тварь, Эви? За праведное орудие людской мести? Люди откопали чудовище и натравили на зарвавшихся богов?

— А если не откопали, а сотворили? — без особой уверенности продолжила она. — Если ты считаешь, что людская вера сделала вас богами, а меня наделила бессмертием, то почему бы людской ненависти не породить чудовище? Ты помнишь, что творилось в Кьерре? Все, от мала до велика, проклинали Инниаль. Там сам воздух пропитан ненавистью и злобой. Недаром люди дрались на каждом шагу, набрасываясь друг на друга почти без повода. А если эта ненависть стала чем-то большим, обрела материальную форму?

— Эви, да ты прямо философ.

Ветер небрежным жестом растрепал ей волосы, а затем поглубже надвинул капюшон. Так взрослый обращается с ребенком, который пытается умничать. Мол, глупо, но умилительно. Эвинол стало досадно, что Инослейв не воспринимает ее слова всерьез. Не то чтобы она сама была абсолютно уверена в своей гипотезе, но предположение не казалось совсем уж лишенным смысла.

— Если тебе кажется, что я говорю глупости…

— Молчи!

Она вспыхнула, уязвленная, но мгновенно изменившееся выражение лица Инослейва и резко вскинутая рука дали ей понять, что лучше и впрямь помолчать. И уж явно не ее слова стали причиной столь резкой перемены.

На лице ветра сначала читалась сосредоточенность, постепенно уступающая место страданию. Он стал медленно оседать вниз, сползая с ледяной глыбы, на которой сидел. Эвинол бросилась к нему, пытаясь подхватить, но ей не по силам было удержать Инослейва. Он сполз на снег и лежал неподвижно. Глаза ветра были закрыты, лицо казалось бескровным, словно с него разом стерли все краски. Эви видела его таким лишь однажды: когда он взывал к Инниаль. Должно быть, он и сейчас попробовал связаться с сестрой. Судя по состоянию, ему это удалось.