Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть [СИ]

– Ваня, цыть!

– Но…

– Ванечка, поверь мне.

– Высоко мы лезем, как бы не упасть…

– Не попробуешь – не поднимешься, – махнула я рукой.

Малыш хрюкнул, не открывая глаз, и я проверила пеленки.

Сухо. Это хорошо. А вот остальное…

– Бутылочку дай?

Ваня послушался.

Мелкий зачмокал крохотным ротиком. Кулачок показался из слинга. Сильно я его не пеленала, вообще пеленки не люблю. Руки-ноги должны быть по возможности свободны и двигаться. А как еще мышцы разрабатывать?

Матерью мне быть не довелось, но сестры с племянниками, а то и братья у меня жили регулярно. Роддом-то хороший в городе, вот пока привезешь рожать, пока заберешь с малышом, пока пару-тройку недель на выздоровление и закупки самого необходимого…

Младенцы для меня новостью не были.

Эх, детка. Остался ты без матери… ну ничего. Я тебя не брошу. Вырастешь еще, выправишься. И с Демидовым разберемся, и талисман у него надо будет забрать. Не во имя мести, нет.

Тут несколько факторов.

Ниту, конечно, жалко, и отомстить за нее хочется. Но хочется и за себя поквитаться, и себя обезопасить. Что-то мне подсказывает, если я заберу амулет Ниты, вся власть Демидовых над рудами и жилами кончится.

А снимется ли проклятие?

Вот это – вопрос. Я бы сильно не рассчитывала. Даже если бы Демидов женился на мне, я бы оттянула окончательный расчет очень ненадолго. Мне бы пришлось своих детей хоронить.

Родить-то я бы родила, и мне бы проклятие ничего не сделало, я маг земли. А вот малышам… или уже взрослым…

Запросто.

А все жадность человеческая. Неотразимое оружие в сочетании с человеческой глупостью.

– Сударыня?

Я посмотрела на Сидора Аполлоновича.

– Ваше благородие?

– Его высокоблагородие примет вас. Сейчас…

– Благодарю вас, Сидор Аполлонович. Вы оказали мне громадную услугу.

Я встала.

Рука в перчатке, словно невзначай сдвинула уголок бумаги на столе, показывая три десятки.

Это больше обычного процента за посредничество, но скупиться я не стану. Если что – и еще доплачу. Как гласит мой личный опыт – связи среди чиновников лишними не бывают.

Сидор Аполлонович понимающе посмотрел на икебану, улыбнулся мне и предложил руку. Растем в статусе.

Кабинет его высокопревосходительства Павла Модестовича был намного роскошнее.

Тут и шикарный стол, и кресла более удобные, и ваза напольная в углу стоит определенных денег. Я такую вазу видела у себя дома. То есть у княжны Марии.

Даже если это – эрзац, все равно определенных денег она стоит.

Сам Павел Модестович встал из-за стола. Не кланялся, конечно, приветствуя даму, даже голову не наклонил, но определенное уважение ко мне проявил.

Я склонила голову.

Может, и присела бы в поклоне, но с младенцем неудобно, так что пришлось одной рукой намекающее погладить Нила по головке. Мелкий мурлыкнул что-то непонятное и прижался поплотнее.

Тяжелый, хрюшка такая. Килограмма три-четыре точно есть… тренируй, Маруся, осанку.

Если Сидор Аполлонович больше всего походил на карликового лемура – тонкий, с большими глазами и трепетными пальцами, то хозяин этого кабинета напомнил мне коалу.

Симпатичный такой, плюшевый… вроде бы травоядный.

Если не вспоминать о том, что листья эвкалипта содержат синильную кислоту. Нам, людям, миллиграммов хватит, чтобы помереть, а мишка спокойно ее лопает. И когти там тоже есть.

И клыки.

А если коала решит подраться, то достанется всем окружающим, без разбора. И людям тоже.

– Ваше высокопревосходительство.

– Сударыня?

– Мария Петровна Синютина. Из мещан.

– Рад нашему знакомству. Итак, сударыня?

– Я хотела бы выкупить у города Туманную лощину. Это около пяти десятин земли, может, больше, – просто сказала я.

А чего вилять?

Сначала определим, что я хочу. Потом – что мне могут дать. А потом будет долго и упорно торговаться.

– Туманную лощину? Зачем вам это место, сударыня?

– Хочу там устроить ферму и торговать овощами, ваше высокопревосходительство, – я не стала скрывать. А чего крутить, лучше начать именно сейчас. И рекламу и продвижение на рынке.

– Вот как?

– Я недавно приехала в город, ваше высокопревосходительство. Продукты здесь более дороги, чем там, где я жила. Это потому, что они привозные. Местных – мало.

– Это верно. Земля у нас сплошной камень, сударыня. Не родит, что ты ни делай…

Комментировать этот факт я не стала. Мичурина на вас нет, Козлов.

– Возможно, у меня что-то получится, ваше высокопревосходительство. А может, и не получится.

– Не проще ли тогда взять землю в аренду, сударыня?

– Я предпочитаю играть своими игрушками, ваше высокопревосходительство. Не чужими.

– Хм… Можете называть меня попросту, Петр Модестович.

– Благодарю за разрешение, Петр Модестович.

– Располагаете ли вы начальным капиталом, сударыня?

– Я могу себе позволить выкупить эту землю, Петр Модестович.

– И вы в курсе ее истории?

– Безусловно.

– Считаете, что справитесь с проклятьем?

– Уверена. Сегодня же схожу в храм, поговорю с батюшкой, молебны закажу…

Высокопревосходительство прищурилось.

Опытный чиновник прекрасно понимал, что у меня есть и другие карты в рукаве, но выкладывать я их не собиралась. Если каленым железом пытать не будут.

Церковь – и все тут.

Сомневаться в силе креста и молитвы? Здесь таких дураков нет, а то ведь и крестом по маковке могут отвесить.

– Вы немного неточно информированы. Там десять десятин. – Петр Модестович испытующе посмотрел на меня.

Десять десятин.

Почти одиннадцать гектаров. [14] Автор берет казенную десятину = 2400 квадратных саженей или 109,25 соток = 1,09 га. Использовалась до Октябрьской революции, прим. авт .

Много, конечно.

Но… под опытную делянку?

Как бы не пришлось еще докупать, уже не по такой цене…

– А цена за десятину, Петр Модестович?

– Семьдесят пять рублей, сударыня.

Мужчина хитро прищурился.

Я пожала плечами.

Андрей Васильевич мне с собой больше дал, если что. Но…

– Семьдесят пять рублей – это дорого. За землю с проклятием…

– Которое вы собираетесь снять.

– Я ведь, а не город.

Намек был понятен. Я выполняю вашу работу, извольте снизить цену? Петр Модестович пошевелил усами.

– Ладно. Допустим, шестьдесят пять рублей за десятину…

– Петр Модестович, здесь это цена хорошей плодородной земли, которую обрабатывают годами…

– Сударыня, это рядом с городом…

Торговались и рядились мы, как цыгане на ярмарке. Но я точно знала, сколько может стоить эта земля. Красная ей цена – тридцать – сорок рублей за десятину.

Сошлись на сорока пяти, ну и пусть его. Но четыреста пятьдесят – уже не семьсот пятьдесят. А мне еще людей нанимать, еще семена докупать…