Сергей Плотников - Искажение

— Первое верно, — Куроку распрямил спину и ободряюще улыбнулся, а в ментальном пространстве волной его всё так же чётко дозированного одобрения Ми едва не смыло. — То, что мы делаем, нужно прежде всего вам, ученикам. Второе… Не совсем так, но направление ты поняла правильно. И третье… Ну, пожалуй, тоже верно.

Глава “Карасу Тенгу” посмотрел куда-то мимо суккубы, а потом внезапно спросил:

— Мирен, ты когда-нибудь задумывалась о смысле жизни?

Наверное, у моей подруги лицо стало ну очень выразительным. Собственно, моя реакция не отличалась от её: “ЧТО?”

— Учитель… — напомнила о себе Нацуро.

— Ну я же не прошу смысл жизни назвать, — с иронией в голосе покачал головой Куроку. Вот только эмпатия и малейшего намека на веселье не улавливала, и это, если честно, пугало. — Тот, у кого есть разум, неминуемо раньше или позже задаст себе вопрос “зачем мне жить?” Так ведь, девочка?

Блондинка послушно и быстро кивнула, стоило только собеседнику к ней обратиться. Без привычного тщательно транслируемого добродушия массивная фигура старейшего демона стала давить на сознание ещё сильнее. И пугать, что уж там скрывать.

— Учитель! — завуч, разумеется, тоже почувствовала перемену ментальной атмосферы в комнате. — Мирен ещё ребенок, так нельзя! Давайте я сама ей всё объясню.

— Думаешь? — демон повернулся к своей подчиненной и давление слегка ослабло. — Этот “ребенок” сходу задал мне тот вопрос, которого от тебя и Окины я добивался годами. Из всех, кто приходил ко мне, только Олег начал с того же, с чего и она. Спасибо, но я всё-таки скажу сам. Кто всё начал — тому и отвечать.

Как ты знаешь, Мирен, мне уже много, очень много лет. Сила дала мне самый ценный свой дар — Время, — старейший демон говорил, и по лицу его было понятно, что память сейчас проносит перед его глазами давно минувшие события. — Разумеется, однажды я спросил у себя: “Зачем всё это? Зачем я живу, для чего?” Ответ я нашёл, и он не слишком оригинален. Многие в нашем мире приходят к тому же. Мой смысл жизни — в моих учениках. В вас. В тех, кто превзойдет меня, своего учителя. Вот почему “так нужно”.

Кабуки грустно улыбнулся, и на мгновение его эмоции наполнились удивительно тёплым, но и печальным чувством: словно луч солнца отразился на золотой листве осенней аллеи. Дыхание перехватило, а в глазах вдруг стало подозрительно влажно. Впрочем, пробрало не только нас с Ми: я заметил, как Нацуро украдкой вцепилась в бумажную салфетку.

— Когда я выбрал себе жизненный путь, я слабо представлял, что это такое: быть наставником. Я ошибался в себе, в других, в своих представлениях о мире. Исправлял ошибки — и снова совершал уже другие. Но я, как оказалось, мог себе это позволить — моё время всё не кончалось и не кончалось. А вот ученики… Одни умирали от старости, другие вырастали и находили свою дорогу, в третьих вырастала зависть к наставнику и они ополчались против. С годами я узнавал всё больше, всё чётче видел, к чему стремлюсь, научился разбираться в людях и находить настоящих единомышленников. Но и разрыв между мной и учениками всё рос. Пришёл день, когда я понял: если и найдётся тот, кто превзойдёт меня — то лишь для того, чтобы умереть у меня на руках. А ещё мне стало ясно — сколько бы я ни жил, однажды придёт и мой предел. Нельзя познать всё. Даже самая совершенная память конечна, даже самая совершенная плоть смертна. У Человечества уже давно было найдено нужное мне решение.

На последних словах Куроку вернулся из своих воспоминаний, а заодно вернул и свой привычный, комфортный эмофон.

— То, что не может сделать одиночка, может сделать сообщество. Идея живёт столько, сколько живут её носители. Настоящее бессмертие. А ещё — сообщество не имеет ограничения по объёму знаний. Мои ученики научат своих учеников, те — своих, и начатое мной превзойдёт не только одного старого мечтателя. Тогда родилась Идея, что сейчас воплощена в “Карасу Тенгу”. Но, как ты, наверное, догадываешься, Мирен — только одной лишь школой мой план не ограничивался. Школа — только первый шаг.

Директор снова улыбнулся, в этот раз именно суккубе. Ми вздрогнула — наверное, именно так на неё мог бы посмотреть отец, если бы хоть раз появился в жизни своего ребёнка. Правда, и мне, и моей подруге было понятно — сейчас Кабуки видит в ней не только конкретную ученицу, а всех своих школьников разом.

— Чтобы войти во взрослую жизнь, вам потребуется высшее образование. Да, Мирен, “таун” на острове — это студенческий городок, учебные корпуса и лаборатории будущего Университета в том числе. Чтобы сообщество существовало, нужна не только Идея — нужно Место, совершенно конкретное, где эта идея будет жить. Дом. Сердце, если хочешь. Этим сердцем станет Ио. К сожалению, просто и коротко звучит только на словах. А на деле…

Мужчина перевел взгляд на японское панно, и Ми повернула голову за ним. На рисунке скупыми мазками были изображены несколько стилизованных, но вполне узнаваемых традиционных японских домов. Кроме построек, места на бумаге хватило и деревьям, изображающим лес, и холмам с зелёной травой, и даже залитым водой рисовым полям на переднем плане. В небе над всем этим завис красный шар солнца. Вот такая вот идиллия в средневековой островной трактовке. Вот только современному глазу казалось, что и дома, и лес, и поля — всё это окружает рукотворное болото.

— Люди так устроены, что не могут жить одним только домом. Сообщество быстро деградирует без внешних связей — уж я-то насмотрелся на ситуации в разных холдах. Даже усилия Перевозчиков, все эти односторонние торговые контакты, дают лишь поверхностный эффект. Супераквариум для одарённых — всё равно только аквариум. Но и просто отправить вас в человеческий мир, словно та птица, что выталкивает выросших птенцов из гнезда, я не могу. Слишком он велик, наш мир. Или жизнь вас раскидает друг от друга, или придётся тратить большую часть сил на защиту от внешних факторов, как поступают государства и транснациональные корпорации. Это, как ты догадалась, был развёрнутый вариант “надо”. А вот насчёт третьей части…

Тут Куроку взял и подмигнул Мирен с совершенно заговорщицким видом. Тем самым видом, что доступен пятилетним мальчишкам, но никак не взрослым суровым дядькам под два метра ростом. Мужчина опять словно совершенно изменился — теперь его внешность ассоциировалась не с добродушной надёжностью сильного и мудрого наставника и не с готовым сорваться обвалом, от которого и защиты нет, а с одной из природных стихий. Ветер может ласково гладить по щеке и дарить прохладу в знойный летний день, а может стать смертельно опасным ураганом, с корнем выдирающим деревья. И никто не сможет указать стихии, как и когда ей себя вести.