Александр Темной - Джина

Войдя в номер, Андрей ещё раз посмотрел на кувшин, доставая его из пакета. Опять ощутил тепло, рисунки и надписи стали другими.

И всё-таки, сувенир или сюрприз? Уже не важно! Назад я его не верну. Мне нравится эта вещь. Нравится!

Вечером он показал кувшин своей подруге из Эстонии — Лауре. Эстонка долго рассматривала кувшин, пыталась ногтем сковырнуть пробку. Увы, пробка ей не поддалась, а рисунки и надписи вообще исчезли. Кувшинчик в её руках стал обыкновенным, ничем не примечательным. Так, дешевка, которая не стоили и двух долларов.

«Похоже, торгаш меня поимел, — подумал тогда Андрей. — Фуфло мне за десятку втюхал… Но почему я видел картинки, чувствовал тепло? Может, азер меня загипнотизировал?»

— И фсё-таки я тумаю, что это суфенир, — заключила Лаура, ставя кув-шин на тумбочку. — Протафец не тал тепе инструкцию?

«Ну, ты и тупая!» — подумал Андрей, глядя на свою эстонскую подругу, но вслух произнес:

— Нет. Похоже, он даже слов таких не знает.

— Сначит, это просто должно стоят как украшение интерьера. Вот и пуст сепе стоит. Забудь об этом, выкинь ис голофы. И тафай займёмся телом, а то тепе улетать скоро… — Лаура скинула с себя лёгкую пляжную накидку, оставшись, в чем мать родила, и с грациозностью кошки прыгнула кровать.

До самого отъезда в Россию — того самого момента, когда к отелю подъехал автобус, который повез полупьяных россиян в аэропорт, — Светлов не вынимал из эстонки член. Секс с ней был незабываемым и ярким, а оргазмы — волшебными. Прежде Андрей не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. Несмотря на внешнюю угловатость и зажатость, в постели Лаура оказалась очень пылкой и изобретательной. Занимаясь с ней любовью, Светлов пересмотрел своё отношение к эстонцам. Оказывается, то, что они слегка заторможенные — миф, стереотип. Эстонцы — классные! Особенно — их женщины.

Каждый раз, извергая огненную лаву своей страсти в Лауру, Андрей приподнимал голову, ища своими губами губы эстонки. И взгляд его всегда упирался в кувшин. И он готов был поклясться всем, чем угодно, что этот сувенир светится изнутри каким-то голубоватым мягким светом, который отражался в потолке и в глазах Лауры. Но, когда Светлов выходил на балкон, чтобы покурить, кувшинчик переставал светиться.

Когда комфортабельный «Боинг» нёс поддатого Андрея в Россию, он долго думал — благо, времени было предостаточно, — про этот сувенир-сюрприз, и пришел к выводу, что это всё-таки сувенир. А потому он так плотно запечатан, чтобы ни у кого не возникало соблазна добраться до лампы и до аккумулятора. Хотя и выглядит этот «сюрприз» как антиквариат, но на самом деле это — Светлов готов был биться об заклад, — китайская подделка. И скоро такие подделки наводнят все сувенирные лавки в России, если уже не наводнили. Именно поэтому Андрей решил подарить этот кувшинчик своему боссу. И повод был — близилось 22 июля, день Рождения Станислава Игоревича.

Однако за день до «денюхи» шефа, когда Андрей достал с верхней полки серванта кувшин, на него вдруг лавиной обрушились воспоминания о поездке в Египет, о Лауре, с которой он ставил сексуальные рекорды, но которая почему-то не ответила ни на одно из его сообщений в социальных сетях. Опять-таки, рисунки — они изменились, надписи — тоже. Светлова это могло бы не остановить, и кувшинчик сейчас стоял бы в шкафу в кабинете директора «Торгоптимы», но этот странный египетский сосуд вдруг засветился в руке Андрея. От руки по всему тела начала разливаться волна какого-то необъяснимого спокойствия и безмятежности. Светлову в тот момент стало необычайно хорошо, хотя за минуту до этого он волновался по поводу дня Рождения Станислава Игоревича и переживал, что подарок может ему не понравиться. И тогда его — Андрея — карьере придет конец.

«Не придет никакой конец! — подумал тогда Светлов. — Подарок из Египта — это всегда круто, каким бы он ни был. В любом случае, дареному коню ни в рот, ни под хвост не заглядывают. Так что, подарю что-нибудь попроще. И пошёл он в жопу, этот зажравшийся боров!»

Неизвестно почему, но в тот момент расставаться с кувшином Андрею ой, как не хотелось! Но и магнитики дарить директору тоже было не солидно. Поэтому он подарил ему платок. Да-да, тот самый белый платок, который продал ему в Египте араб, похожий на азербайджанца. Тот самый платок, который со дня возвращения на Родину так и лежал в шкафу, где-то на полке, между трусами и майками.

И он понравился боссу! На корпоративной вечеринке, устроенной по поводу «денюхи» шефа, Станислав Игоревич ходил в этом платке, перевя-занном черным жгутом. В этом же платке он, будучи пьяным «в говно», приставал работницам фирмы, пока ещё мог ходить и говорить. Этот же платок был у него на голове, когда телохранитель с водителем — крепкие ребята, прошедшие через Чечню, — грузили его в «Лексус». Больше этот платок Светлов не видел, и на судьбу его Андрею было насрать. И он был счастлив, что не подарил боссу кувшин. Наверняка, старый пердун разбил бы его на том же корпоративе.

А кувшинчик, если его рассматривать как осветительный прибор, работал как-то странно, когда ему вздумается. Как кот, который гуляет сам по себе. Загорался он, чаще всего, когда Светлову было хорошо или у него просто было хорошее настроение: когда он покупал что-то новое из одежды, когда покупал какую-нибудь красивую вещь, когда заключал удачную сделку, когда приходил навеселе с корпоратива или трахал на диване в гостиной какую-нибудь из своих подружек. Причем, последнее и предпоследнее всегда сочеталось, шло в одном комплекте.

Но Светлов не знал, как ведет себя «чертов горшок», когда его не было дома. И он не сомневался, что кувшинчик так же включается сам по себе и выключается. В отсутствие Андрея он светится, освещая гостиную для кота. И его приятный, голубоватый свет отражается в мерзких глазках котяры, когда тот гадит в гостиной.

И такого осветительного прибора не было ни в магазинах — Андрей специально интересовался этим, чтобы узнать, на какую сумму араб его «нагрел», — ни у кого из его друзей, родственников, знакомых. Не было информации о таких кувшинах и в интернете. Из чего Светлов сделал вывод о том, что он — владелец уникального сувенира и никому его никогда не отдаст, не подарит и не продаст. Ни за какие деньги.

К слову сказать, соседка откуда-то снизу — сгорбленная пожилая женщина, похожая на сказочную ведьму, с крючковатым носом, с пальцами, изуродованными артритом, утверждающая, что она подруга матери Андрея, — иногда заходила в гости. Она приносила Светлову пироги, гладила и кормила кота.

Пироги были с каким-то противным привкусом. И хотя старушенция говорила, что этот привкус достигается благодаря каким-то там восточным пряностям, глядя на её покрытыми тёмными пятнами, скрюченные руки, Андрей те пироги никогда не ел, скармливая их коту. После этого кот начинал беситься и пакостить, за что отгребал «люлей» по полной программе.