Иван Алексин - Маг поневоле

— С чего вы взяли? — пожал плечами я. — Старик как старик.

Из сена нам вслед донеслось дружное ржание.

— Ты заметил, что у этого старика руки нет? — Решил, по пути, просветить меня Гонда. — Так это, почти наверняка, ему за разбой усекли, чтоб впредь не баловал. Вот он и осел в деревеньке. Но замашки свои, ежели что, быстро вспомнит. Ты даже не сомневайся.

— Я смотрю, тут в какую деревню не зайди, в старостах одни разбойники и есть.

— А то! — Хохотнул Гонда. — Иначе не проживёшь!

Перед небольшим деревянным помостом, занимавшим почти половину площади, собралась уже вся деревня. Всё-таки погорячился я немного с полтора десятками душ. Вышло гораздо больше. Навскидку десятка четыре наберётся. И как они в такой тесноте жить умудряются?

Уже окончательно потемнело. Свет факелов, закреплённых по краям помоста, лишь слегка рассеивал полумрак, который тёмной краской решительно стирал очертания, превращая лица в обезличенные серые полумаски, в завязанных платках и нахлобученных шапках.

Мы с Гондой встали чуть в стороне, не мешаясь с местными. Ждать почти не пришлось. Хлопнула дверь, противно взвизгнули слегка проржавевшие петли и на помост вышел всё так же недовольный послушник в сопровождении старосты и вытирающего крошки с усов Невронда. Шёпоток, до этого гулявший по толпе, стих. Народ дружно поклонился.

— По воле Троих, я послан отцом-приором сюда, чтобы провести баллот. Дух молодых не крепок и Лишний, да пусть сгинет он за гранью изнанки, легко может совратить их с пути служения истинным богам. Но храм не допустить их гибели! — Юноша важно выпятил грудь вперёд, предав, голосу торжественности. — И сейчас, моими руками, сами Трое отделят семена от плевел и укажут на тех, чьи сердца успела поразить порча скверны. Тех, кто встал или может встать, на путь служения Лишнему. Тех, кто отринул от себя милость Троих. — Послушник яростно потряс рукой, с зажатым в ней свитком. — Но Трое милосердны! И в своей доброте, не будут карать даже их. Ибо они ещё не отступники, а лишь оступившиеся. И им будет дана возможность смыть свои грехи, послужив на благо Троих, императора и господине князя. Да сделают Трое свой выбор!

По взмаху Мефодия, два дюжих воина подошли к телеге и принесли оттуда упомянутый Лузгой сундук. Передав свиток подошедшему Невронду, послушник сунул руки внутрь и, вытащив на свет невзрачный неправильной формы шар, размером с футбольный мяч, высоко подняв его над головой. Толпа, замерев, казалось, даже перестала дышать.

Я невольно передёрнул плечами, чувствуя, что и мне передаётся буквально витающее в воздухе напряжение. Что это со мной? Вроде бы причин для волнения никаких нет, а меня от возбуждения колотит всего. Массовый психоз? Или это так камешек на сознание воздействует? Вроде не должен. Булыжник как булыжник. Отчего-то даже не решаясь повернуть голову, я скосил глаза в сторону Гонды. Мой друг, не сводя заворожённого взгляда с камня, что-то беззвучно шептал, еле заметно шевеля губами.

Точно гипноз, какой то! Или магия?! По спине пробежал липкий холодок. И что теперь делать?

Делать, к счастью, ничего не пришлось, так как в следующее мгновение Мефодий, что-то пробормотав, подбросил шар вверх. Тот, взлетев неожиданно высоко, зависнул над домами, даже и не думая падать обратно. Я замер, открыв от изумления рот.

Это что, левитация?! Или он полый внутри?! Да нет! Всё равно бы упал!

Шар, между тем, начал медленно вращаться. Его поверхность тут же заволокло дымчатой поволокой. Цвет стал меняться, становится насыщеннее, ярче и вот уже над головами восторженно замершей толпы сияло маленькое ярко-красное солнце, разгоняя в стороны, мрак. Но сияние продлилось недолго. Буквально через несколько мгновений, шар так же стремительно потускнел, вновь изменил цвет и внезапно рухнул вниз, зелёным мерцающим комочком. Я непроизвольно охнул, ожидая резкого удара о помост и, в следующее мгновение, выдохнул, сбрасывая охватившее напряжение. Кристалл, каким-то чудом затормозив, замер возле самой земли, продолжая мерно пульсировать мягким зелёным светом.

— Око Хунгара, — в едином порыве выдохнула толпа, падая на колени.

Я на мгновение замешкался, но тут же рухнул на землю от мощного рывка Гонды.

— Ты совсем ополоумел? — Бешено зашипел он мне прямо в ухо. — Хорошо, что все молятся! Если бы хоть кто-то заметил!

"Мракобесы хреновы"! — Со злостью подумал я. — "Может они ещё и сапоги лизать заставят"?!

Но на колени всё же встал и, не подумав обижаться на Гонду. А за что? Он меня и раньше спасал, и сейчас спасти пытается. Да и я не Джордано Бруно, чтобы из принципа на костёр лезть или что здесь у них вместо него для еретиков практикуется? Не знаю, да и узнавать, честно говоря, совсем не хочу.

— Да свершится воля Троих, — Выдохнул послушник и, взяв свиток из рук Невронда, повернулся к толпе. — Сегодня баллот тянут трое: Неклюй, сын Тихона; Степан, сын Трофима и Неждан, сын Трофима. Пусть подойдут.

Толпа ожила, раздвинулась, пропуская вперед трёх кандидатов. Послышался сдавленный женский плач.

— Смотри! Близнецы! — Возбуждённо толкнул меня в бок Гонда. — Как две капли друг на друга похожи!

Действительно из троих склонившихся в поклоне юношей, двое были на удивление схожи, даже волосы из-под линялых треухов одинаково торчали.

— А что будет, если один из них вытянет баллот, а другой нет, — поинтересовался я у Гонды. — И тот, кто вытянул, на утро сознаться в этом откажется? Как послушник определит, кого забирать? Их же не отличишь. Как ещё они сами себя друг с другом не путают!

— Вот ещё! Будет отец Мефодий голову ломать! — Фыркнул в ответ Гонда. — Раз близнец добровольно сигму одевать не хочет, значит, воле Троих противится. Это, почитай, то же самое будет, что и твой побег. Заберут обоих близнецов, да ещё троих в придачу — всего и делов то!

Между тем, первый из испытуемых, которого звали, судя по всему, Неклюй, нерешительно опустившись на колени перед шаром, коснулся его поверхности ладонями. Камень, казалось, ожил, окутав его руки клубящейся зелёной дымкой.

— Как будто рентгеном просвечивает, — выдохнул я, зачарованный зрелищем.

— Чудные слова ты опять говоришь, — покосился в мою сторону Гонда. — Аж жуть берёт. Ох, и доберутся до тебя отцы-вершители когда-нибудь!

Дымка, между тем, опала, втянувшись обратно в шар. Юноша убрал с него руки и, поклонившись, поднял с камня продолговатый предмет, такого же зелёного цвета.

— Откуда он его взял? Не было же ничего? — Не поняв, повернулся я к другу.

— Трое дают, — пожал плечами в ответ тот. — Это баллот и есть. Сейчас он зелёный, но как положишь на чашу, либо почернеет, либо побелеет. Это уж как боги решат!

Между тем, к шару по очереди подошли близнецы. Действие повторилось, и, каждый из братьев также стал обладателем персонального баллота. Судорожно сжимая зелёные пластины в руках, трое юношей сгрудились напротив послушника, не сводя испуганных взглядов с сундука.