Иван Алексин - Маг поневоле

— Ты испытываешь терпение Инсора, смертный! — Невидимый голос взревел, заставив меня втянуть голову в плечи. Я, уже остановив, было свой выбор на кресале, внезапно вспомнил: — "Монета"!

Перед глазами встали насмешливые глаза старика-шамана, пренебрежительно бросившего мне к ногам золотой кругляшь.

— Бери червь! Может и пригодится в запретном городе!

Он что знал что-то? Ведь неспроста так расщедрился!

Впрочем, эти мысли не помешали мне, лихорадочно снять с правой ноги обувку и достать заначенную туда монету. Хоть и маленькие, но всё же деньги. Попробую их отдать. Кто знает, может, обойдётся и, меня не распылят, тут же, на месте. Осторожно потянувшись к статуе, я бережно положил монету возле её ног. Некоторое время ничего не происходило. Затем монета сдвинулась с места, закрутилась вокруг своей оси и, взлетев в воздух, с шумным треском, растворилась в воздухе.

— Дар принят. — Голос вновь стал тихим и бесстрастным.

Я трясущейся рукой вытер выступивший на лице пот. Блин. Как же всё сложно в этом мире. Всё время будто, как слепой, по краю пропасти ходишь. Ну а теперь уйти можно или как? Я осторожно протянул руку в сторону границы круга и вновь наткнулся на барьер.

— Что привело тебя к ногам Инсора, низший? — Вопросил между тем голос. — Выбирай!: боль, тьма или ужас?

— Э нет! — Я даже замотал головой, в знак несогласия. — Мы так не договаривались! Ничего мне от тебя не надо! Отпусти только! Будь человеком!

— Нужно выбрать. — Наставительно попенял мне голос. — Что выбираешь? боль, тьму, ужас?

— Да ничего мне не нужно! — Возмущённо взорвался я. — Мне и так за последнее время хорошо досталось! И боли натерпелся, и во тьме посидел, а уж, сколько ужаса было, на десятерых хватит! А тут ты ещё пристал!

— Выбирай: боль, тьма, ужас? — Как будто даже не слыша меня, продолжал гнуть свою линию голос.

— Вот что ты за зануда, а?! — Чуть не плача, опустился я прямо на пол. — Не буду я выбирать, понятно тебе?!

— Выбирай: боль, тьма, ужас?

Прошло уже довольно много времени, а я всё продолжал находиться перед статуей, выслушивая, с завидной периодичностью, предложение проклятой твари. В дискуссию со мной тут, похоже, вступать не собирались и на все мои доводы, просьбы, мольбы и угрозы слышалось только одно.

— Выбирай: боль, тьма, ужас?

Какое-то время, я ещё пытался вырваться из западни силой, но очень быстро убедился в тщетности своих усилий. Постепенно пришло осознание того, что выбирать всё же придется. Не вечно же тут сидеть! Неведомая тварь, похоже, не уступит. Чёрт! Знать бы ещё, что за этим выбором кроется. Боль, она разная бывает. Вот так её выберешь, а с тебя может кожу сдирать начнут? Но и тьма не радовала. Кто эту тварюгу знает, возьмёт, да и глаза выжжет. С неё станется! Постепенно я склонялся к ужасу. Но и тут опаска была. Затейники тут всякие попадаются. Можно такой ужас устроить, что и боль за счастье покажется!

— А можно узнать, в чём этот ужас состоит или что за боль будет? — Решил уточнить я. Кто знает. А вдруг ответит.

— Выбирай: боль, тьма, ужас?

— Вот заладил одно и то же! — В сердцах сплюнул я. — Попугай облезлый!

Что же. Делать нечего. Нужно решаться. Я нехотя встал, накинул на плечи мешок и, внутренне сжавшись, сдавленно прохрипел. — Выбираю ужас.

— Инсор внял твоей просьбе! — Торжественно прошелестел голос. — Да будет ужас!

— Просьбе?! — Выпучил я глаза от возмущения. — Ну, ты и гад!!!

Между тем зал вновь наполнился светом, и я торопливо отбежал в сторону от статуи. Хоть ритуал вроде, как и закончен, но оно так спокойнее будет, а то опять какую-нибудь тягомотину начнут. С этой наглой твари станется. Видали?! Это, оказывается, я сам себе ужас устроить попросил! Даже приплатил за такое удовольствие! Ладно, уходить отсюда надо поскорей, пока мне тут обещанный ужас не устроили. Я крутанулся, намереваясь, устремится обратно к лестнице и замер в лёгком ступоре. Лестницы на месте не было… совсем. И куда она делась? Ну не могли же они, за полчаса, пока я с Инсорром валандался, весь проход заложить? Должна быть лестница! Я ещё несколько секунд простоял, глупо моргая, и вдруг меня осенило.

Придурок! Пора уже и привыкнуть было! Лестница, наверное, как и стена наверху, вблизи только и видна! Привыкли тут всё под невидимостью маскировать. Сволочи!

Я бросился к стене и направился вдоль неё, ожидая появления из небытия прохода наверх. Лестница не появилась. Осознав, что делаю уже второй круг вокруг зала я встал как вкопанный. Окинув безнадёжным взором пустой зал и стоящую, ко мне боком, статую Миновра, я от души выматерился.

— Господи! Да как же достал меня этот город! Чтоб я сюда ещё хоть раз пришёл! Местные не дураки! Лучше его пять раз обогнуть, чем напрямик соваться!

— Иди. Ужас ждёт тебя. — Бесстрастно согласился со мной невидимый, и я увидел, как в десяти шагах от меня в стене образовался дверной проём, сквозь который виднелась городская улица.

— Я же, вроде, глубоко под землёй должен быть? — Нерешительно пожаловался я в пространство.

Мне никто не ответил. Инсор молчал, видимо посчитал свою задачу выполненной. Я осторожно подошёл к проёму и, нерешительно потоптавшись, выглянул наружу.

Это была площадь. Огромная круглая площадь, равномерно залитая гладким белым раствором, твёрдым на вид, но при этом мягко пружинящим под ногами. Я стоял в самом центре, рядом с невысоким двухметровым кубом, из бурого гранита. На каждой стороне куба имелась дверь, одна из которых и послужила для меня выходом. Проверять, что находится за тремя другими, у меня никакого желания не возникло. Ну, его. А то ещё чего-нибудь выбрать заставят. Мне бы пока с навязанным ужасом как-нибудь разобраться! Судя по всему, эта площадь являлось центром города. Во всяком случае, окружающие её руины дворцов, даже в таком виде поражали своим величием и красотой. Дворцов было ровно три. Между ними, словно отсекая друг от друга, тоненькими лучами разбегались в разные стороны от площади, узенькие стрелки, покрытых тем же веществом, что и площадь, дорог.

— Ну и куда мне теперь идти, прикажете? — Растерянно оглянулся я.

Продолжавшие висеть, над городом, плотным покрывалом, тучи, оставляли всякую надежду увидеть солнце, а я, между тем, не имел никакого представления, в какой стороне находится теперь Вилич. Надежда успеть туда вовремя, окончательно угасла.

— Я начинаю ненавидеть это место, — обессилено пробормотал я и, сев прямо на землю, развязал свой мешок. С сомнением посмотрел на остатки хлеба и, не выдержав соблазна, умял всё, слегка заглушив голод.

"Мда. Похоже, если не выберусь отсюда в течение нескольких часов, будет совсем печально", — подумал я, закидывая за плечи почти пустой мешок.