Екатерина Радион - Монахиня из третьего отдела [СИ]

— А вы хотите?

Вопрос поставил Логана в тупик. Он убрал руку. Глаза Лотты горели пугающим энтузиазмом. Энтузиазм имел ярко выраженный, ядовито-зеленый цвет.

— Бра-ат Дрейк, я могу. Только попросите.

— А что, раньше ты не собирала реликвии Глубинных? Как Охотник?

— Собирала. И утилизировала.

— Ты не встраивала их в себя? — уточнил он, вскинув брови.

— Нет.

— Почему?

— Нельзя, — со вздохом ответила она.

— Да кто же тебе запретил-то?

— Мои старые хозяева.

— Чем они это мотивировали?

— Не знаю. Они погибли во время моей первой же миссии. Потом я осталась бродить одна, — Лотта снова попыталась говорить жалобно.

— Это глупость — устанавливать такие правила. Наверное, тяжело касаться совершенных структур и не пользоваться ими… да?

— Очень, — жалобно ответила Шарлотта.

— Но… почему ты теперь готова нарушить их запрет?

— Меня убили и сотворили снова. Это иная жизнь с новыми предписаниями.

— И теперь таких предписаний нет?

Девочка замотала головой.

— Теперь у меня есть вы, а вы говорите, что я вообще — личность!

— Да, говорю, и… — Логан закусил губу. Действительно.

Сначала он говорит ей, что она не «просто вилка», и может решать сама, а теперь они мягко подошли к тому, что ее возможность решать самой несет угрозу. Следующую мысль он озвучил:

— Почему ты слушаешь меня, а не своих нынешних создателей?

— Я… я не знаю. Там есть ограниченное задание и четко обозначено, что потом я буду не нужна. Но раз я буду не нужна им, то мне нужно быть нужной кому-то еще. Вот вам, например. Я вам нужна. Я вам нравлюсь. А для меня это смысл быть.

— Но во время боя ты бы точно не прислушалась ко мне… Что поменялось?

— Не понимаю, как это произошло. Возможно, новые технологии, созданные в Империи? Дебаггер не выявляет ошибки. Сменили верхний уровень прошивки и… и у меня появилась возможность редактировать свои цели. Более того, встраивая операцию редактирования собственных целей в логический анализ, я избегаю нулевого цикла. Это как на более низком уровне логики, где при нейросетевом построении самозависимые элементы используются для оптимизации.

Лотта явно хотела, чтобы Логан понял. Кое-что он действительно понял, но для остального только сделал вид. Многие люди вокруг тоже любили говорить непонятно.

— А у Кароль?

— Не обнаружила.

— Тогда почему ты не уверена в том, что личность?

— То, что я другая, не значит, что я — личность, — Шарлотта снова попыталась прижаться к мужчине.

— Я тебе говорю, что ты личность. Если что-то выглядит как личность, ведет себя личность, разговаривает как личность и терзается экзистенциальными вопросами как личность, я думаю, это личность и есть, — Логан обнял малышку и, чуть-чуть подумав о последствиях, добавил, — Но я надеюсь, ты будешь хорошей девочкой.

— Постараюсь, — растягивая гласные, ответила она, — Так мне можно, как личности, развиваться?

— Конечно. Нужно! Ты уже это делаешь, просто не осознаешь.

Шарлотта замолчала. Она выглядела задумчивой. Наконец, кивнула и выскользнула из объятий Дрейка.

— Я скоро вернусь, — ответил оперативник, медленно отворяя дверь.

Девчонка прошлепала по полу и повалилась на кровать, а он сам замер, продолжая смотреть на нее. «Я… что, не хочу уходить?» — спросил сам себе Логан. Ему было как-то боязно оставлять ее здесь. Кем бы ни была Шарлотта, если верить ей самой, как личность она буквально недавно родилась. И как бы много она не знала, сейчас она действительно была именно такой маленькой девочкой, которой выглядела. Или даже еще мельче. И вокруг никто не понимал этого.

«Странная эмоция. Пахнет как родительская ответственность», — хмыкнул Логан. Уходя, он щелкнул выключателем и бросил в темноту:

— Пока я не вернусь, никого не впускай.

Стоило ему захлопнуть дверь, как замок внутри тут же щелкнул. Лотте не требовались ключи, она могла с легкостью адаптироваться к любому замку, словно матерый медвежатник. «Умница!» — отметил про себя оперативник. Эмоции внутри переполняли, но с учетом всех оттенков, делиться ими он не был готов ни с кем. Некоторая часть сознания пыталась выстроить картинку, как могла бы реагировать, например, Лиретта, если бы узнала правду.

«Надо все же ее будет проверить, — сделал пометку Логан, — Только придумать, как».

Мысли между тем потоком вернулись к Лиретте, вращаясь вокруг нее и только изредка соскальзывая на сугубо практические вопросы: как он убедит святого отца и что случится после этого. Ситуация выглядела похоже на ловушку, и все же где-то в глубине души Дрейк смутно понимал: если бы для Шарлотты Дыхание имело бы такое большое значение, она с ее универсальной отмычкой нашла бы способ раздобыть его сама, пренебрегая всеми запретами. И, вполне вероятно, никто бы не поверил, или это спустили бы ей с рук. Напротив, она сильно раскрывается, совершая такие поступки.

А вот то, что прямо сейчас происходило у Вейлумов, поддавалось осмыслению с трудом. У Логана никак не получалось избавиться от ощущения, что его воспитанница может быть в опасности там. Причем в той самой девичьей опасности, когда она просто не знает, когда и как именно следует дать отпор. Когда она может оступиться, потерять загадочность, продать себя мужчине — и продать по совсем не той цене, которую хотела бы взять Церковь. Конечно, всяко хорошо, и может быть Триединые пошлют им деток, но такие мысли делали Логана чернее тучи. И хуже всего: а что, если она и вправду влюбится? Настолько, что перепутает небо и землю, и окажется губительно искренней или безбашенно самоотверженной? Что будет тогда?

Оставалось только пытаться прикрыть лицо рукой. Эта миссия становилась сложнее, чем думалось раньше. Изначальная цель стала недосягаемой. Если главное вещественное доказательство, ради обнаружения которого у Вейлумов можно было пожертвовать многим, сейчас сидит в своей комнате и ждет возвращения оперативника, чтобы послушать сказку про «кровяку», то… становится страшно. А можно ли было и впрямь рисковать и ставить множество жизней на кон? И можно ли было допускать в число возможных жертв Лиретту?

Неизвестно. Прямо сейчас Дрейку хотелось сорваться и метнуться за своей воспитанницей, вырвать ее из лап этого сынка сенатора и спрятать под боком, там, где с ней точно ничего не случится. И он мог бы… судя по недавним словам Сьюпенса. Мог бы. Но будет ли она счастлива?

Логан крайне сомневался.

Ясно одно: кем бы ни был таинственный покупатель, он переступил черту любого здравомыслия. Коллекционировать Сердца Охотников, конечно, запрещено, но использовать их для восстановления этих военных машин…

Гораздо, гораздо хуже.

Хвост тридцать четвертый.