Марина Дяченко - Ведьмин зов [сборник litres]

– Мартин! – Она вскрикнула, как от боли.

– Ты сравниваешь меня с отцом, – Мартин кивнул, – и я проигрываю… Но послушай. Ты мне хоть капельку веришь?

Ивга молчала, потрясенная.

– Не отчаивайся, – тихо сказал Мартин, – есть шанс, есть путь, есть возможность. Я это сделаю. Все будет хорошо.

– Что ты сделаешь?!

Он поднял глаза: Майя Короб стояла на лестнице и смотрела с сочувствием.

Я готов, молча сказал ей Мартин. Не будем ждать утра.

Закачалась комната. Расплылась перед глазами. Пол взметнулся, как палуба в шторм, и ударил Мартина в лицо.

Вдвоем они уложили его на диван в гостиной. Он не выпускал нож, зажатый в правой руке мертвой хваткой. Воздух в гостиной стремительно теплел.

Потом он открыл глаза, и Эгле отшатнулась, покрываясь холодными мурашками.

– Мама, – сказал Мартин, слепо глядя перед собой. – Дозвонись отцу.

– Я звоню, проблемы со связью, – прошептала Ивга с телефоном в руках. – Ты можешь сказать, что с тобой происходит?! Я даже «Скорую» не могу вызвать…

– Перестань, – сказал он жестче. – Какая «Скорая»? У меня проклятье в руке. Двухсотлетней ведьмы. Не-графический знак.

Ивга и Эгле посмотрели друг на друга с новым ужасом.

– И что это значит, Март? – Эгле почувствовала, как немеет лицо. – Чем тебе помочь?!

Он ее не слушал, смотрел прямо перед собой и, кажется, ничего не видел.

– Мама, пообещай, что вы никуда на уйдете, пока отец не вернется.

– Куда нам идти?! – У Ивги тряслись губы.

– Пообещай. Сейчас.

– Обещаю, – растерянно пробормотала Ивга.

– И ты не пройдешь инициацию.

– Никогда!

– Я тебе верю. – Он прикрыл глаза. – Прости меня, мама. Эгле, прости меня.

Майя Короб, светловолосая девочка, подошла на шаг, ободряюще улыбнулась, приблизилась еще. Теперь она стояла прямо за спинами матери и Эгле.

– Мама, Эгле, – Мартин говорил так повелительно, как мог, – пожалуйста, выйдите… я посплю. Оставьте меня одного.

Он не видел их лиц. Чувствовал их страх: они не хотели его оставлять.

– Мы будем в кухне, – наконец сказала мама. – Если тебе что-то понадобится…

– Выйдите!

Обе молча исчезли. Плохо, что они запомнят меня таким, подумал Мартин. Жестоким. И жалким.

Майя Короб со своей смущенной улыбкой стояла уже в двух шагах. За ее спиной догорал огонь в камине.

Майя протянула ему тонкую белую руку – левую. И Мартин протянул ей левую руку – залитую холодом, стянутую нечистым бинтом.

Много раз он брал ее за руку и выводил – из отчаяния, из темноты, из боли. Теперь вела она.

Они вышли на несколько секунд, только чтобы его успокоить. Ивга тут же заглянула в гостиную – и бросилась обратно.

Он лежал, запрокинув голову, с отрешенно-спокойным лицом. Ивга проверила пульс – сердце билось, но очень медленно. Все медленнее с каждым ударом. Эгле, не отвлекаясь на эмоции, начала закрытый массаж сердца – профессионально. Видно, проходила медицинские курсы.

Сердцебиение Мартина выровнялось. В сознание он не пришел. Эгле, опередив Ивгу, срезала бинт с его ладони и на секунду оцепенела. «Проклятье двухсотлетней ведьмы. Не-графический знак». Вот как это выглядит.

– Ведьма убила его, – глухо сказала Ивга.

– Ведьма может его исцелить. – Эгле двумя ладонями взяла искалеченную руку Мартина.

– Ведьмы никого не исцеляют.

– Смотря какие.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Ивга, – Эгле облизала губы, – вы прошли долгий путь. Вы были умной, вы были храброй. Сделайте следующий шаг. У вас всё готово. Ведьмин круг в Ридне, «а по белу я пойду»…

– Мне нельзя проходить инициацию.

– Я пройду. – Эгле нервно улыбнулась. – Покажите координаты на карте. Я еду в Ридну… – она перевела взгляд на Мартина, – времени мало.

– Вас не пустят в самолет, – сказала Ивга. – Вы в розыске.

– До Ридны шесть часов по шоссе, ночью без пробок.

– Сейчас?! Когда тревога, блок-посты…

– Именно сейчас, когда все инквизиторы созваны в Вижну и мечутся как подорванные.

– А если я ошиблась… это же гипотезы, домыслы, это реконструкция по сказкам и легендам?! Вы просто станете действующей ведьмой, Эгле! А я буду в этом виновата!

– Вам важнее моральная правота – или жизнь Мартина?

Ивга замолчала. Посмотрела на Мартина – на его безучастное, спокойное лицо.

– Я вас пойму, что бы вы ни решили, – сказала Эгле сквозь зубы. – Возможно, вам будет комфортнее его похоронить…

Ивга ощетинилась, как лиса перед волчицей:

– Он мой сын! И хватит людоедских обвинений! Я поеду с вами, это увеличит шансы.

– Но он… – Эгле растерялась. – Его мы… оставим тут без помощи?!

– Мы ему не поможем, сидя рядом, – тяжело сказала Ивга. – Шесть часов по шоссе? Столько же обратно? Тогда поехали!

Они укрыли Мартина пледом и поставили рядом пластиковую бутылку с водой. Эгле написала от руки на листе бумаги: «Клав, Ведьма-Мать никогда не придет. Верь мне».

Они оставили на столе в гостиной ноутбуки и телефоны. Выбрались из дома через веранду на втором этаже, на крышу гаража, минуя заблокированные знаками двери.

В гараже стоял «Кузнечик» Ивги, который не заводили больше полугода. Мстить за небрежение машина не стала. Маленький внедорожник, высокая посадка, отличная маневренность – Ивга надеялась, что всесезонные шины справятся на горных дорогах зимой. Если нет – их вояж обречен.

Радионовости были полны панических воплей.

– Эгле, – сказала Ивга, выворачивая на проселочную дорогу, – прямо перед вами в ящике набор музыкальных дисков. Выберите что-нибудь… жизнеутверждающее.

В три часа ночи в Вижне пропала мобильная связь. Инквизиторские рации трещали и отказывали. Из брандспойтов пожарных машин, съехавшихся к горящему театру, хлынула кровь, и это произвело впечатление не только на обывателей, но и на видавших виды инквизиторов. Тушить перестали.

Ведьмы рассеялись по улицам. Связи с патрулями по-прежнему не было, приходилось использовать древние инквизиторские свет-знаки. Над городом взлетали, как фейерверки, ослепительно-белые звезды, на несколько секунд превращали ночь в день и гасли.

Клавдий повел группу оперативников от театра, где уже нечего было спасать, к спецприемнику для неинициированных, и снова опоздал. Из десяти охранников только двое остались верны долгу и поплатились за это жизнью. В холле, украшенном репродукциями морских пейзажей, не успели остыть следы массовой инициации.

Радиосвязь возобновилась, мобильная – нет. Два патруля не отвечали. Клавдий перестал притворяться, что чем-то может управлять, и полностью перешел в оперативный режим. Как ни странно, это оказалось лучшей стратегией.