Доминик Пасценди - Альвийский лес [СИ]

Дождавшись, пока звук копыт не перестал различаться слухом, воин снова двинулся вперед. Через некоторое время он обнаружил себя посреди открытого пространства, земля на котором была изрыта и собрана в правильные, ровные гряды, усаженные через противоестественно равные интервалы незнакомыми растениями. Уаиллар попробовал поговорить с ними, чтобы понять, что они такое, но растения не отзывались. Видимо, это было что-то, привнесенное новыми круглоухими, так же, как верховые животные и другие их твари.

Уаиллар огляделся и понял, что ему надо срочно перебираться к недалекому берегу речки, потому что на этих участках перекопанной земли, отделенных друг от друга невысоким кустарником, он был заметен, как алый цветок уэллэу в зеленой траве.

В этом месте берега речки были довольно крутыми, хоть и невысокими, меньше, чем половина роста воина. Внизу речка намыла песка, так что вдоль берега можно было довольно свободно передвигаться: пляж был шириной где в два аллэ, а где и в десять. Уаиллар снова побежал, закинув аллэ за спину. Он напряг все чувства, улавливая ощущения Жизни вокруг себя, как делал всегда, передвигаясь по-звериному.

От Арруэллэ он знал, что речка проходит вдоль всего аиллоу круглоухих. На её левом, крутом и высоком берегу, собственно, аиллоу и стоит. Правый берег напротив аиллоу низкий и во время дождей заболочен; весной его и вовсе затапливает. В сухое время года там растет густая зеленая трава, которую охотно едят лошади и другие порченые круглоухими животные. Левый берег, вдоль которого бежал Уаиллар, и вправду начал повышаться, и вскоре воин смог спокойно выпрямиться. Солнце уже освещало вершины гор, до рассвета оставалось совсем немного. Надо было торопиться. Он плохо рассчитал время, не зная точного расстояния, и должен был оказаться у цели, судя по всему, гораздо позже рассвета. Скорее всего, придется искать укрытие на светлое время — а это ещё день мучительного ожидания, день задержки, день, который Аолли проведет в плену.

И ещё его надо найти, это самое укрытие…

А между тем вокруг все просыпалось, и ощущений чужой Жизни в пределах чувствительности Уаиллара становилось все больше.

День, проведенный Уаилларом в наскоро вырытой ямке под ветвями небольшого, но густого куста не известного ему растения (которое, слава Жизни, откликнулось, и с ним удалось поговорить), был для воина самым тяжким за всю его жизнь. Нетерпение грызло его, как зеленые блохи с полуденного склона Великой горы, вызывающие непереносимый зуд. Но от блох можно легко избавиться, посидев в воде по уши, а от мыслей, от страха за Аолли, от чувства вины — избавиться не удавалось. Хоть бы было чем занять себя — но воин не мог думать ни о чем другом, кругами ходя по одним и тем же думам и считая удары сердца.

Обычно Уаиллар, как воин опытный и зрелый, поднаторевший в охотах на опасных хищников и походах чести, умел ждать и терпеть. Но не в этот день.

Но, наконец, солнце закатилось за горы, воздух посерел, остыл, и как-то сразу сделалось темно.

Скопления чужих жизней, которые Уаиллар чувствовал очень близко от себя — над берегом, на другом берегу реки, по сторонам — стали рассеиваться. Пришлось ждать ещё довольно долго, пока вокруг не остались лишь единичные проявления жизней — с чуждым рисунком, с нечитаемыми чувствами, явно от существ крупных. Многокожие! Воин выскользнул из-под куста. Ему пришлось, скрываясь в тени под берегом, сделать короткую разминку: многочасовое сидение в неподвижности зажало мышцы. Потом он, не выходя из тени, опорожнил мочевой пузырь и кишечник. Теперь он был готов к сражению.

Выбраться на крутой высокий берег оказалось несложно. Сложнее было понять, где он находится и что его окружает. Воздух был полон странных и незнакомых запахов, и это были не ароматы. Ааи круглоухих были гораздо больше, чем те, которые Уаиллар видел в аиллоу многокожих у озера. Земля была загажена нечистотами, гнилой соломой, утоптана до каменной твердости — а когда воин неслышно продвинулся дальше, оказалась покрыта ровными камнями одинакового размера, явно испорченными грубой обработкой.

Было трудно ориентироваться, потому что вокруг не было почти ничего знакомого. Пришлось напрячь до предела все чувства.

Поскольку Уаиллар не имел ни малейшего представления, где может находиться Аолли, он просто пошел наугад, прячась в тенях и бесшумно скользя под стенами домов, как будто бы это были привычные нагромождения скал где-нибудь у Чистого ручья, на границе территории клана. Дома постепенно становились все больше, а их стены — все массивнее. И вдруг они отодвинулись от берега реки, образовав довольно обширное ровное пространство. Примерно посередине цепочки домов стоял ааи совершенно колоссальных размеров, вытянувшийся вверх на много десятков длин копья. На остром его навершии блестело что-то, что Уаиллар не смог опознать.

Он осторожно осмотрелся, собираясь обогнуть это открытое пространство по контуру, вдоль домов, как и раньше. Но тут его ноздрей коснулся знакомый запах. Уаиллар так мечтал почувствовать его, что сначала не поверил себе. Но нет: это точно был запах Аолли, запах его женщины. И она пахла не как здоровая женщина.

Уаиллар с трудом загасил гнев и бешенство, охватившие его. Сейчас они были как никогда некстати. Сейчас ему как никогда был нужен ясный, четкий и спокойный разум. Если его захлестнет гнев, если он поддастся гневу — он может наделать ошибок. Нельзя поддаться непереносимому желанию убивать, убивать, убивать! Главное — не взять уши врагов, главное — вывести отсюда Аолли. А убивать можно будет потом, когда она окажется в безопасности.

По дальнему краю площади лениво ходил многокожий. Его отвратительный запах чувствовался даже здесь. Время от времени он что-то подносил ко рту, и воин слышал звуки глотания. Что-то пьет? Судя по кислой вони, что-то тошнотворное. Но многокожему, видимо, нравилось.

Походка его почему-то была неуверенной, как у очень больного существа. Уаиллар решил, что при должной осторожности ему удастся не привлечь его внимание, и, удвоив бдительность, заскользил дальше. Копье давно уже было у него в руке; два аэ он взял в другую, зажав между пальцами, а ещё четыре остались на боках, закрепленные лианой так, чтобы можно было легко достать.

Уаиллар шел по запаху, по слабому, размытому аромату, знакомому до боли. Шел, стиснув зубы, шел, давя в себе злобу, но сердце его пело: Аолли где-то здесь, она жива, и значит, он её непременно найдет!

На краю площади запах заметно усилился. Он привел воина к месту, где в земле были следы, будто из нее что-то вырвали или выкопали. Судя по запаху, Аолли провела здесь довольно много времени; Уаиллар, принюхавшись, нашел место, куда она откладывала помет. Но жены его здесь уже не было! Аромат её перебивали мощные миазмы множества круглоухих, а также их порченых копытных.