Василий Криптонов - Солнцеворот

— Опять таращился. Пока смотрел — тебя убили.

— А чего побледнел весь? Гаси давай, он же тебя досуха высосет.

— Ровно держи! Тебе им драться ещё, а у тебя уже тухнет.

Наконец, выделились четверо бойцов, которым удалось выполнить упражнение отбора: воспламенить клинок, замахиваясь им на бегу, и обрушить удар на стоящее бревно. Четыре бревна превратились в пепел. Командир заставил четверых отойти, а остальным велел принести от барака ещё бревен. Сагда и Унтиди втянули головы в плечи. Хмурые баронеты, проходя мимо них, бросали настороженные взгляды. Девочки старались выглядеть глупыми и потрясенными уже тем, что видят так близко самых настоящих вампиров. А, мол, то, что на тренировках происходит, это за пределами их понимания. И не думают они вовсе насмехаться над неудачливыми вояками.

Но когда баронеты двинулись обратно, неся специально заготовленные бревна, Унтиди не удержалась — показала язык их спинам.

— У огня есть три назначения, — говорил командир, заложив руки за спину. — Первое: он устрашает людей.

Унтиди фыркнула, показывая, как она устрашена, Сагда улыбнулась. Ну что за глупость? Какая ей разница, нападает на нее вампир с огненным мечом, просто с мечом, или вообще без меча? Ей, Сагде, всё равно не защититься. Но командир продолжал, а вампиры слушали. Четверо стояли против брёвен, остальные — поодаль, ровной шеренгой.

— Второе: сила. Да, вы сильны. Да, лезвие на крови вечных крепко и остро. Но те, кто пойдёт против вас, тоже поднимут мечи, они будут одеты в металлические одежды.

Теперь фыркнула Сагда, представив металлические одежды. Что за глупость? Как в них двигаться-то?

— Когда клинок воспламенён, его направляет ваша воля, которая должна быть гораздо сильнее ваших тел. Именно волю вы будете воспитывать под началом Мэролла. Не тратьте усилий, когда горит клинок, представьте, что режете масло.

Тут Сагда заметила, что брёвна не простые — они обиты железом.

— И третье! Огонь увеличивает дальность поражения клинка. Встать от брёвен на расстояние клинка и вытянутой руки! Шаг назад!

Когда бойцы выполнили приказ, Сагда услышала цокот копыт и направила взгляд вдаль, к воротам крепости. Въехала повозка герцогини Атсамы.

— По команде воспламенить клинки и ударить. С места не двигаться! Вы поняли, что меч — это часть вас, но теперь надо понять, что меч не заканчивается там, где заканчивается сталь. Смотрите в глаза врагу и бейте!

Карета остановилась неподалеку от входа в замок. Кучер сверзился с козел и открыл дверь. Помог выбраться герцогине, а вслед за той сама спрыгнула на землю Арека.

— Пошли! — рявкнул командир.

Четыре меча взметнулись вверх, загорелись и обрушились. Три бревна не шелохнулись, а вот четвертое пересекла огненная черта. Черта превратилась в полосу, и миг спустя бревно вспыхнуло.

Арека и герцогиня остановились, глядя на тренирующихся бойцов. Унтиди отвернулась, задрала нос и стала делать вид, будто рассматривает облака в прозрачном летнем небе. Сагда же упрямо смотрела на Ареку, её даже не увлекали более вампирские огни. Лишь краем уха слышала слова командира, поздравлявшего бойца и предрекавшего ему блистательную службу под началом какого-то Мэролла.

— Интересно, она теперь всегда будет у нас преподавать? — пробормотала Сагда.

— Больше мы к ней не пойдем, — заявила Унтиди.

— Не пойдем в школу? — Сагда удивилась. Школа была единственным местом, где они чувствовали себя свободными, где на них не смотрели, как на скотину в загоне. А теперь…

— Ты не понимаешь, да? — В голосе Унтиди звучала неподдельная горечь. — Они всё уже забрали. Свободу, жизнь — всё! А теперь хотят отобрать нас у нас же! И подослали свою …

Унтиди выплюнула такое страшное ругательство, что Сагда вздрогнула. Пожалуй, она и правда не понимала. У нее-то не было никогда той «свободы», о которой говорила Унтиди. Сагда росла пусть и в отдаленной, но в деревне, и всегда знала, что есть вампиры, милостью которых она жива, и есть люди, которым позволяют жить, пока они полезны. Старатели на севере жили иначе. Они мнили себя вольными людьми и поставляли вампирам золото в обмен на еду. Они не сдавали кровь. Они не слабели, но становились сильнее.

Арека и герцогиня скрылись в дверях замка. Будто почувствовав это, Унтиди опустила взгляд, посмотрела на вампиров. Но там уже закончилось всё интересное. Командир рассказывал, кому куда идти и что делать. Тренировки с огнем всегда были короткими, потому что забирали много сил и требовали возмещения кровью.

Глаза Унтиди блестели так, будто она вот-вот заплачет, и Сагда отвернулась. Она не знала, как её утешить. Как маленькую? Как ровесницу? Поэтому отвернулась. А Унтиди была сильной и справилась сама.

— Пообещай! — Маленькая рука легла на ладонь Сагды. — Что не пойдешь в школу.

Подпрыгнула и унялась гордость, подавленная волей девочки. Сагда вздохнула и пожала руку Унтиди.

— Я — как ты, — сказала она. Заставила себя сказать.

Но ответ Унтиди заставил её устыдиться колебаний.

— Спасибо, — шепнула она.

Да, Унтиди могла верховодить всеми, но ей нужна была поддержка Сагды. Ей нужно было плечо, на которое можно опереться. Ведь Унтиди была ребенком, и сама это понимала.

Сагда улыбнулась, глядя на расходящихся вампиров. На душе сделалось солнечно.

Говорят, раньше в крепости жили только зимой, но вот уже который год Эрлот не покидал её. Арека не задавала вопросов — игрушка не должна беспокоить хозяина своими игрушечными мыслями — но догадывалась о причинах. Крепость была укреплённым военным строением. И пусть против вампиров укрепление не многого стоило, но Эрлот ждал нападения не от вампиров.

Арека хотела бы посмотреть дворец, в котором некогда жила принцесса, жил король, а когда-то давно — королева. Арека пыталась — и не могла представить себе огромный дом, выстроенный только ради того, чтобы поражать роскошью. Который даже не сдержит натиск армии, и потому пустует. Невольно Арека вновь и вновь представляла себе ту, виденную один лишь раз, вздорную девчонку с разноцветными волосами, вспоминала, как легко и стремительно менялось выражение её лица: от злости к любви, от горя к радости, и всё через десятки других, неясных оттенков. Иногда, подходя к крепости после отлучки, Арека представляла возвращающуюся с прогулки принцессу Ирабиль и видела, как в её зеленых глазенках гаснет веселый огонек.

Крепость давила ещё снаружи, а стоило зайти внутрь, и она выжимала из души всё светлое, оставляя лишь холод и страх. Особенно невыносимо было зимой. Сейчас же, когда медленно шло к закату жаркое лето, ещё удавалось забыться и дышать полной грудью.

«А ведь мы могли бы подружиться с тобой, — нехотя думала Арека. — Раз уж я иду сейчас рядом с той, что убила мою семью… Мы могли бы подружиться и с тобой. Будь у нас возможность. Будь я умнее. Будь ты старше».