Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов

Ната Уилка больше не было.

Под звуки бойрана, флейты и цевницы беспомощного Вилла уносили все дальше от окровавленного тела Ната. Бесись сколько хочешь, вой сколько хочешь, все равно никто тебя не услышит.

А на улице оркестрик из дуппи наяривал регги и граждане весело танцевали.

Царевич, законный наследник нашелся, и монархия восстановилась. Распорядительству Совета Волхвов, Лиосалфара, Докалфара и Лордов Мэральности пришел конец. О демократии можно было забыть. И все, как казалось, жители Вавилона были вне себя от радости.

Для них это был счастливейший из дней.

Значение ночного гудка паровоза одно и то же на всех языках. Оно замешано на одиночестве, инаковости и бессильном желании быть где угодно, но только не здесь, кем угодно, но лишь не этим проклятым собой. От этого звука сердце сжималось мучительным осознанием, что поезд уезжает без тебя и так же будет и в будущем. Ты никогда не поспеешь на волшебный поезд, который унесет тебя в дальнюю страну, где лежат решения всех твоих проблем. Ты никогда не приедешь в тот сказочный город, где все, к чему ты втайне стремился, раздают бесплатно на улицах.

Сидя в полуночном саду на резной серпентиновой скамье и слушая, как затихает далекий гудок, Вилл уже почти жаждал, чтобы этот поезд все-таки пришел и унес его к смерти.

Он тяжело вздохнул.

— Сэр? Вам что-нибудь нужно? — вопросил бесплотный голос мажордома.

— Нет. Конечно же нет. У меня есть все. Ну что мне может быть нужно?

— Сэр?

— Уйди, Ариэль.

У ног его поблескивал пруд, темный, как лужица туши. Над ним висела луна. Он посмотрел сперва на луну, а затем на пруд. В этом пруду водились рыбы ничуть не менее странные, чем все, что можно найти в хрустальных чертогах луны. И все равно он не мог себе даже представить ничего столь же странного, как он сам — фактический царь, только и мечтавший, что ускользнуть от всех этих слуг, богатства и дворца, жулик и проходимец, жульничеством загнавший себя в самую роскошную тюрьму во всей мировой истории.

— Сюда идет Мастер Испытаний.

— Заткнись, Ариэль.

Беззвучно ступая по гравию садовой дорожки, едва различимый во мраке, Мастер подошел к скамейке и сел рядом с Виллом.

— Думаю, теперь ты ориентируешься в ситуации получше, чем при первой нашей встрече.

Это был Флориан Л'Инконну. Он не то чтобы улыбался, но смотрел на Вилла с выражением далеко не таким недружелюбным, как мог бы тот ожидать.

— Я чувствую себя как в капкане.

— Тебе ни к чему так думать. Тем более теперь, когда испытания прошли столь успешно.

Так оно, в общем-то, и было. Анализы показали наличие в крови Вилла значительной смертной доли, что ничуть того не удивило, а кольцо, полученное им от Ната, было объявлено достаточно старым и вполне соответствующим описаниям царского фамильного перстня, что, если учесть всегдашнее стремление Ната к максимальной правдоподобности, тоже было вполне естественно. Но удачно прошли и личные испытания: мгновенное исцеление золотушного чертенка, когда Вилл коснулся его рукой, и одобрение волхвами невзрачной деревянной ложки, выхваченной им наугад из целой россыпи всевозможных безделушек, — чего он никак уж не ожидал. А не далее как этим утром сивиллы подкинули семнадцать монет, чеканенных из самородного серебра, и все они выпали орлом. Это стало для Вилла, который мог бы проделать тот же самый трюк дюжиной различных способов, наилучшим доказательством, что идет откровенный мухлеж в его пользу.

— Ну и что? Конец тут может быть только один.

— Да, — кивнул Флориан, — я знаю, что ты считаешь себя самозванцем. Но не исключено, что ты ошибаешься, не забывай и о такой возможности. Было допрошено достаточно беженцев из этой твоей деревни, чтобы надежно установить: твое происхождение более чем туманно.

— Иначе говоря, я ублюдок, незаконнорожденный.

— Чего отнюдь не следует стесняться, если отец твой царь. Монарх по сути своей божествен. Его прикосновение возводит простолюдина в рыцарское достоинство. Его семя порождает наследников.

— Ну да, — кивнул Вилл, — роскошный способ клеиться. — Он надолго замолчал. — А как там она?

— Да вполне нормально. — Флориан не стал притворяться, будто не понимает, о ком речь. — У нее по горло работы, это затягивает. Помнишь, как ты пришел к «Арарату» и привел за собою весь этот сброд? Там же стоял наш драгоценный Совет в полном составе, без никаких уклонистов. Так знаешь, кто это организовывал? Алкиона, ей дали за это почетный значок.

— Рад слышать.

— И все время спрашивает, как у тебя дела. Так, словно между прочим. Кстати сказать, как тебе здешняя обслуга?

— Из кожи лезут, — фыркнул Вилл. — Мне тут захотелось пофехтовать, чтобы форму совсем не утратить, и я попросил у них оружие. Думал при этом о шпаге, но сошла бы и рапира, так что конкретизировать я не стал. Свет! — скомандовал он, чуть возвысив голос, и тут же вспыхнула вереница садовых факелов. — А теперь смотри, что они мне дали.

На ладони Вилла сам собою лег японский меч. Освободив клинок от ножен, он протянул его Флориану.

— Масамунэ! [86] Знаменитый японский оружейник XIII–XIV вв. — Флориан повернул клинок таким образом, чтобы в свете факелов засверкали мартенситовые кристаллы. — Ты только посмотри на эти ниэ! Словно звезды! Подержать такой меч в руках и то уже огромная честь!

— А они вот дали его мне.

— Самому достойному.

— Я фехтую очень посредственно и всегда имел дело с европейскими клинками. Я же раньше катану и в руках-то никогда не держал. Вряд ли этот меч нашел во мне самого достойного хозяина.

— Что-то ты сегодня не в духе, — сказал Флориан и положил ладонь на Виллову коленку.

— Так ты что, — изумился Вилл, — этого хочешь?

— Как? Да нет, что ты. То есть я отнюдь не против, но по большому счету мне нужен царь. Абсолютный монарх — это оружие, превосходящее по остроте все творения великого Масамунэ, и я хочу, чтобы это оружие было в руках у меня. Первый же удар, — он взмахнул мечом, — напрочь снесет всю бюрократию, которая мешает Вавилону сделать хоть что-нибудь путное, второй — обезглавит законников. Третий — покончит с предателями, которые по возвращении с фронта распускают зловредные слухи, что война безнадежно завязла и что выиграть ее нельзя. Еще один для подрывных элементов, движимых классовой завистью, для профсоюзов, интеллигенции, пораженцев…

— Наличие у нас законов и юристов, а также правдоговорительниц имеет под собой самые серьезные основания, — заметил Вилл, вставая, — а действие ради действия — это какой-то абсурд. — Он пошел по аллее, и Флориан последовал за ним.

В саду Дворца Листьев росли деревья двенадцати видов: береза, ясень, ива, ольха, боярышник, дуб, остролист, виноград, орешник, плющ, бузина и калина. Само собой, виноград записали в деревья исключительно из уважения к его многим заслугам. В результате этот сад образовывал гримуар, начертанный рунами Алфавита Деревьев, и поэтому для каждого, кто знал эти руны (а таковых в услужении Его Предполагаемого Величества было хоть пруд пруди), в нем содержались все мыслимые пророчества. Далее, в соответствии с квантово-астрологическим законом «как Вверху, так и Внизу» и принципом обратной причинности, любое его предсказание автоматически вызывало предсказанное событие.