Таша Танари - Испытать силу демона [publisher: ИДДК]

– Посмотри на меня.

Тихо. Даже ветер как будто прислушивается, перестав проказничать.

– Посмотри, – упрямо повторил Фенрир. – Пожалуйста.

Не сразу, но она нашла в себе силы поднять голову. Потемневший взгляд обычно ярко-синих глаз заволокло серой пеленой. Сама Аля всматривалась в расцветающие алым зрачки сидящего рядом мужчины, умеющего одной рукой гладить, а другой безжалостно сдавливать сердце. Она пыталась отыскать в его облике подсказки, ответы, как ей теперь быть, где взять силы, чтобы смириться с действительностью. Но Фенрир закрылся, предоставляя ей возможность решать самой. Алинро прислушалась к завывающей в груди вьюге: странно, отчего-то она не испытывала злости ни на него, ни на бабушку. Да и вообще мало что сейчас чувствовала. Поселившаяся внутри пустота погружала в оцепенение.

– Холодно, – поделилась она с демоном. И сама потянулась к нему, пытаясь отогреться в огне, живущем в его непроницаемом взгляде.

Не только во взгляде. Огонь был его родной стихией, казалось, он вместе с кровью бежал по венам, плясал вечный танец на струнах души демона, то вспыхивая и вызывая ярость, то притухая до тлеющих угольков, оставляя сухое, уютное тепло. Раньше она боялась огня, но после встречи с Фенриром многое изменилось. Он показал, что даже такая опасная и непредсказуемая стихия может быть ласковой, может быть подчинена.

Асурендр, чувствующий себя до этого каменным изваянием, ожидающий в любой момент шквала упреков и ненависти, изо всех сил сдерживающийся, чтобы не обнять свою синеглазую малышку, в тот же момент испытал огромное облегчение. Думал, Аля возненавидит его, сорвет на нем злость, убежит в слезах… Ничего подобного. Его храбрый одуванчик стойко держался на тоненьком стебельке, как бы ни трепал его ветер.

Когда она прижалась к нему, сиротливо утыкаясь носом в грудь, Фенрир бездумно погладил малышку, шепча какие-то бессмысленные слова утешения. Он чувствовал все оттенки боли в присвоенной им душе и мысленно себя проклинал. Он не сомневался, что правда, какая бы она ни была, лучше слепых иллюзий, но все равно ощущал себя последней скотиной. И от этого злость на самого себя лишь нарастала. Какого пекла он ввязался в столь тонкие материи? Пусть бы ведьма сама разгребала последствия. Однако подобное малодушие лишь вызывало досаду: демон знал, он все сделал правильно.

– Расскажи, – спустя некоторое время попросила Алинро. – Расскажи все, что знаешь об этом.

Как бы асурендр ни желал оставить раскрытие подробностей за Ладой, пришлось идти до конца.

– Мне известно не так уж и много, – осторожно начал он. – Твоя бабушка может ответить более полно. – Да, схитрил, но ведь не солгал ни единым словом!

– Я подумаю об этом позднее. – И вновь в голосе девочки Фенрир различил что-то неуловимо незнакомое, новое. – Как ты говорил? Сопоставлю, что и почему она делала, постараюсь понять, а не зацикливаться на обиде. Кажется, именно так поступают действительно взрослые люди? Но сейчас не хочу ее ни видеть, ни слышать.

Асурендр вздохнул, утыкаясь в пушистую макушку Алинро, она так знакомо пахла морем и солнцем.

– Странно, что при этом ты продолжаешь разговаривать со мной, – размышляя вслух, произнес демон. Хмыкнул. – Не только разговаривать. – Прижал крепче.

– Мне тоже странно, – грустно ответила она. – Но если задуматься, у тебя нет передо мной обязательств, кроме тех, что ты сам установил однажды. И все же это ты сказал правду, а не бабушка.

Алинро запрокинула голову, скользнув носом по немного заросшему подбородку Фенрира, и встретилась с приглушенно мерцающим взглядом.

– В очередной раз убедилась в твоем умении выбирать изощренное наказание. Пожалуй, я заслужила. Не могу сказать, что благодарна тебе за него, но… Спасибо.

В груди Фенрира беспокойно завозились змейки, сердито шипя то ли на хозяина, то ли на отвоевывающую все больше власти над ними синеглазую девчушку. Асурендр уже не был уверен, кто здесь и кого наказал. Сложно абстрагироваться от переживаний малышки, чьей душе позволил пустить ростки внутри себя. Безумно сложный день. Казалось, он длится и длится, а еще столько всего впереди. Фенрир устало потер переносицу, вырываясь из плена волшебных глаз.

А Аля, поддавшись порыву, осторожно поцеловала его в уголок губ. Легко-легко, словно прикосновение непоседливой тонкокрылой стрекозки. И вместо того чтобы смутиться или как-то сгладить неловкость, продолжила смотреть прямо и открыто, полностью отдавая дальнейшее на откуп Фенрира. А он… бездна! Да не было никакой неловкости. Разве может это чистое сердечко замыслить что-то крамольное? Единственное, о чем сейчас подумал асурендр, так это о том, что не достоин и капли того, как к нему относится Алинро.

За что ему вдруг столько искренней любви и привязанности, восхищения, тепла? Что он сделал в своей жизни такого, чем заслужил это все? Присвоил невинную душу и вопреки здравому смыслу продолжает удерживать до сих пор в своих цепких руках. Внутри него лишь Тьма. Чем хорошим он, в отличие от Алинро, может поделиться? Научить убивать? Плести интриги? Подавлять, ломать? Сущность не изменишь и не обманешь. Сколько бы волк не прикидывался овцой, он навсегда останется волком. Фенрир выдохнул и коснулся губами ее лба в ответ.

– Понимаю тебя, – шепнул он. И мысленно закончил: «Сам прошел через это».

Алинро сидела тихо, как мышка, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ей было уютно, а еще казалось, что здесь и сейчас будто кусочки мозаики сложились в единственно правильный узор. Раньше, пока она продолжала думать о папе, как о том, кто ушел, но когда-нибудь обязательно вернется, было проще отделяться от Фенрира. Ведь пусть где-то там, но у нее был тот сильный и необходимый защитник, который во что бы то ни стало позаботится о своей девочке. Теперь же она осталась одна, и это пугало. А такой близкий и одновременно недосягаемый демон манил Алю, как маяк манит заплутавший средь непроглядной мглы корабль, обещая морякам твердую почву под ногами и безопасность.

Было в этой тяге и что-то еще, но у Алинро уже не оставалось сил, чтобы думать. Она так устала. В теплых, надежных руках Фенрира хотелось свернуться клубочком и просто уснуть, точно зная, что никто не посмеет побеспокоить. Сейчас как никогда остро все внутри нее отзывалось на его запрятанное в самую глубь одиночество. Отзывалось и резонировало. Да, где-то там, совсем рядом, ее ждала Лада, и она, несомненно, любила бабушку и дорожила ею. Да, где-то там у Фенрира имелась семья, которая значила для него не меньше. В этом она сегодня могла убедиться. Но именно в паре с ним появлялось чувство целостности, завершенности, чувство покоя и в то же время предвкушения чего-то прекрасного, должного разукрасить жизнь во все оттенки счастья.