Терри Гудкайнд - Саван Вечности [Shroud of Eternity] [ЛП]

— Освободите! Освободите меня!

Повстанцы отпирали замки и распахивали решетки. Мускулистые новички и закаленные воины медленно выходили в коридоры, растерянно моргая и будто не зная, что делать дальше.

— Вы по-прежнему можете сражаться! — прокричал из своей камеры Бэннон. — Хватайте оружие! Мы можем сражаться за свободу. — Он снова загремел своей решеткой, а затем пробормотал: — Если я когда-нибудь выберусь отсюда.

Одна мятежница бросилась к камере Бэннона и встретилась с ним глазами через решетку. У нее был суровый взгляд, и выглядела она немолодо, но Бэннон понял, что ей не больше сорока лет, просто жизнь в рабстве истощила ее жизненные силы и выжала как старую тряпку. Она возилась с ключом, вставив его в замок и пытаясь повернуть. Женщина морщилась от напряжения, но замок не поддавался.

— Не тот ключ, — подсказал Бэннон. Он бессчетное множество раз видел, как Лила открывала дверь. — Нужен медный.

Женщина выбрала другой ключ из связки.

Выйдя в галерею, освобожденные бойцы бросились к арсеналу. Не обращая внимания на стойки с затупленными клинками и деревянными тренировочными шестами, они схватили короткие мечи, которыми сражались на боевой арене.

Мятежники подсказали им, кого надо чествовать:

— За Зерцалоликого!

Бойцы подхватили клич, а один из людей в коричневых балахонах добавил:

— И за Никки!

— За Никки! — отозвалось общее эхо.

Сердце Бэннона подпрыгнуло. Никки! Никки была здесь! Женщина с другой стороны двери нащупала медный ключ и вставила его в замок. Она посмотрела на Бэннона и улыбнулась.

Но она не успела повернуть ключ в замочной скважине. Болотный дракон с шипением бросился к ней и сомкнул челюсти на ее ногах. Он дернул жертву к себе, и, хотя она схватилась за прутья решетки, ящер пересилил хватку женщины и оторвал ее от двери камеры. Бэннон протянул руку через решетку, пытаясь ухватить женщину, но ящер бросил ее на каменный пол. Мятежница молотила кулаками, а из ее израненных ног хлестала кровь. Рептилия щелкнула зубами и откусила ей руку до самого локтя, хрустнув костями.

Ключ выпал из замка, со звоном отскочил от каменного пола и укатился. Бэннон колотил по решетке, отчаянно пытаясь вырваться, чтобы помочь несчастной. Когда болотный дракон прокусил ей горло, лишив последних крупиц жизни, руна сожжения на амулете воспламенилась, и тело мятежницы объяло потрескивающее обжигающее пламя. Огонь разгорелся и перескочил на большую рептилию. Монстр зашипел и откатился прочь, но его чешуйки почернели, а живот раздулся, когда буйное пламя проникло в его внутренние органы.

Бэннон упал на колени, но дверь камеры все еще была закрыта. Он просунул руку между прутьями, уперся плечом в решетку и потянулся к ключу, который лежал неподалеку от тлеющих останков женщины, пытавшейся ему помочь. Бэннон вытянул пальцы и вдавил плечо в решетку, чтобы приблизиться к своей цели хоть еще на волосок. Наконец, кончик указательного пальца коснулся края ключа. Юноша осторожно его погладил, добившись слабого движения в свою сторону, затем повторил движение, и ключ оказался достаточно близко, чтобы можно было зацепить его кончиком пальца. Бэннон сжал ключ в ладони, словно тот был величайшим сокровищем.

Просунув руку через прутья, юноша наощупь вставил ключ, повернул его и услышал щелчок. Волна слабости и облегчения разжижила его кровь. Бэннон тряхнул головой, дрожа, и толкнул решетчатую дверь камеры.

Повстанцы и освобожденные бойцы разбежались по галерее, растерянные, но оживленные. Они сразились с грозным пятнистым кабаном, загнав его в один из больших туннелей, ведущих в город — там зверь мог вызвать еще больший хаос.

Крупный и лысый опытный боец вышел из камеры и сердито огляделся. Один из мятежников протянул ему меч:

— Сражайся! Бейся за свою свободу.

Старый боец схватил меч, ухмыльнулся и вонзил его в сердце повстанца. Изумленный мужчина в балахоне рухнул на колени и упал ничком, а потом вспыхнул погребальным костром.

— Мы сражаемся за Ильдакар, — прорычал матерый воин, — не за Зерцалоликого!

Он шагнул вперед, держа в руке окровавленный клинок. Мятежники в коричневых балахонах были потрясены тем, что один из рабов обратился против них. Четверо освобожденных бойцов подбежали к опытному воину, подняв мечи.

— Нет! Мы сражаемся за себя и за будущее, — крикнул один.

Лысый мужчина был застигнут врасплох и стал защищаться, когда четверо молодых бойцов набросились на него.

— Мы не сражаемся за Адессу! — Один воткнул ему меч в плечо.

— Мы не сражаемся за властительницу! — выкрикнул второй, вонзая клинок в его живот.

— Мы сражаемся за Зерцалоликого и за Никки! — кричали бойцы, вновь и вновь нанося ему удары. У старого воина не было шансов.

Когда дверь камеры наконец открылась, Бэннон выскочил наружу, чтобы присоединиться к остальным.

— За Никки! — крикнул он, надеясь, что Никки здесь и услышит его. Он перепрыгнул через маслянистый дым от тлеющей кучи перед его камерой. Ему нужно оружие — и не любое, а его собственное.

Другие бойцы взяли привычные короткие мечи, с которыми они тренировались, но Бэннон знал, что Лила хранит его завернутый в ткань клинок в высокой нише. Он побежал туда, не обращая внимания на сражающихся вокруг людей. Юноша вытащил свой меч из углубления в стене из песчаника. Крепыш упал ему в руки, и он сдернул ткань, обхватив ладонью обмотанную полосками кожи рукоять.

— Пресвятая Мать морей! — Его глаза обожгло слезами. Бэннон махнул клинком из стороны в сторону, чувствуя прилив энергии. Он больше не замечал ни боли, ни ушибов. Он свободен и будет сражаться в городе. Он отыщет своих друзей.

— Никки! — прокричал он.

Из-за савана они больше не могли покинуть Ильдакар, но в их силах было переделать этот город. Теперь он сосредоточился на этом. Бэннон не знал, сколько дней провел в тренировочных ямах, сколько ночей провел в камере за решеткой, но это время казалось вечностью.

Закованные в броню наставники бросились в схватку, закрываясь щитами и орудуя мечами. Они не были так искусны, как Морасит, но на тренировках сражались с новичками и побивали их, в том числе Бэннона. Юноша повернулся к ним лицом, подняв Крепыша. Меч приятно лежал в руке. Теперь это уже не тренировка.

— Возвращайтесь в ваши клетки, рабы! — проревел один из наставников.

Усмехнувшись, он самонадеянно бросился вперед, выставив перед Бэнноном свой щит. Молодой человек не отступил, и мужчина на мгновение замялся, удивленный такой реакцией. Юноша с воплем ударил своим длинным мечом по щиту, вложив в удар всю силу, а затем снова широко замахнулся обеими руками. Атака Бэннона сломала наставнику запястье, и тот пошатнулся. Бэннон отреагировал молниеносно, повинуясь инстинктам, и снова взмахнул мечом. Клинок глубоко погрузился в шею другого противника.