Терри Гудкайнд - Саван Вечности [Shroud of Eternity] [ЛП]

Бэннон не двинулся с места, и Лила атаковала первой. Она стиснула зубы, раскрутила деревянный шест и замахнулась на него.

Бэннон инстинктивно поставил блок Крепышом, с треском остановив деревянный шест. Вибрация от удара дошла до запястий Морасит, и ее лицо вспыхнуло от гнева. Она отвела назад свое оружие, и настрой ее стал серьезнее. Лила снова размахнулась, но с мечом в руке Бэннон чувствовал себя увереннее. Он отразил удар и перешел в атаку. Он больше не будет только защищаться. У него есть меч — его меч, — а у нее просто палка. Юноша не мог думать о том, что случится, если он убьет эту Морасит, однако был уверен, что Адесса и другие расправятся с ним.

Бэннон на мгновение отвлекся, и Лила, миновав его защиту, треснула деревянным посохом по его правому бедру. От острой боли он едва не упал. Нога не держала его, но он собрался и выпрямился, пообещав себе сосредоточиться на бое и на противнике. О последствиях он побеспокоится позже.

Он пошел вперед, нанося боковые рубящие удары, делая прямые уколы острием и описывая мечом дуги. Лила кружилась и вертелась, словно акробат из бродячего балагана. Бэннон встречал деревянный посох всякий раз, когда женщина пыталась его ударить. Теперь он видел, что Морасит не играет с ним, а бьется на максимуме своих способностей. И Бэннон сражался изо всех сил.

Боковым зрением он заметил, что на краю ямы собрались зрители — несколько Морасит и бойцы арены. Ему было все равно, он лишь хотел одолеть Лилу. Красная ярость заволокла глаза и напомнила о том, что он чувствовал, когда сражался с норукайцами в бухте Ренда.

Он взмахивал мечом то как скальпелем, то как дубиной. Натан учил его, что грубая сила так же важна, как и ловкость — если позволяет повергнуть врага.

Лила теперь лишь оборонялась, удерживая наверху деревянный посох. Разлетелись светлые щепки, когда лезвие Крепыша вонзилось в шест и разрубило его надвое. Лила пошатнулась, держа в руках половинки боевого посоха.

Сдерживая рев, Бэннон направил меч ей в лицо, но в последний момент повернул лезвие. Он не мог убить ее, не мог разрубить ее голову надвое. Плоскость клинка ударила по щеке Лилы, рассекая кожу до крови. Женщина повалилась на спину, и Бэннон оказался на ней, придавливая к земле.

Он вздрогнул, когда понял, что натворил.

— Прости, — быстро сказал он.

Лила выхватила из ножен у бедра предмет с черной деревянной рукоятью. Бэннон услышал щелчок и мельком заметил кончик иглы, когда большой палец Лилы лег на магический символ, вырезанный на рукояти. Она ткнула юношу своим ножом-эйджаилом, и внутри него взорвалась боль. Он повалился навзничь, корчась в муках.

Лила вскочила на ноги, вытирая с лица кровь. Когда раскат боли сотряс его голову, Бэннон услышал возгласы и крики зрителей. Морасит с самодовольным видом встала над ним и выбила Крепыш из его рук. Меч заскользил по гравию и песку.

— Боец должен использовать любое доступное оружие, — изрекла она. — Победа — это все, что имеет значение, поскольку проигравшие умирают.

После того как она убрала нож-эйджаил, боль быстро стихла. Лежавший на спине Бэннон приподнялся на локтях, тяжело дыша, и отбросил с лица длинные волосы.

— Пока достаточно. — Лила подняла руку, и кто-то сбросил ей веревочную лестницу. — Лезь за мной. Пора вернуться в камеру.

После боя все болело, Бэннон едва двигался от изнеможения, но встал и последовал за Морасит. Опустив голову, он выбрался из ямы и оглядел зрителей, которые смотрели на него с удивлением и даже с намеком на восхищение.

— Сюда, — бросила Лила, привлекая его внимание.

Они петляли мимо камер по освещенным факелами туннелям. С примыкающих коридоров доносился мускусный запах боевых животных — дрессированных зверей-убийц, которых держал здесь главный укротитель. Бэннон и сам чувствовал себя здесь запертым зверем.

Лила привела юношу к открытой двери его камеры и неохотно призналась:

— Это была хорошая попытка. Может, ты чего-то и стоишь.

Бэннон не знал, благодарить ли ее за эти слова.

Морасит толкнула его в камеру, и он споткнулся о тюфяк. Лила последовала за ним и закрыла за собой решетчатую дверь.

— Время моей награды, — сказала она. — И твоей… Если знаешь, как ее получить.

Бэннон тяжело сглотнул, зная о ее намерениях и боясь этого. Морасит сняла с себя полосы черной кожи и позволила им упасть на песчаный пол камеры. Пульс Бэннона участился. Он отчаянно заморгал, вытирая со лба испарину.

— Кажется… думаю, мне нужно выпить воды.

Лила подошла ближе и положила руки ему на грудь.

— Меня больше волнует то, что нужно мне.

Бэннон слышал барабанный стук своего сердца. С тоской и отчаянием он подумал о прекрасных послушницах из Твердыни, их теплых объятиях и нежных поцелуях. Одри, Лорел и Сейдж стали его первыми любовницами; эти страстные девушки делили с ним постель и возносились с ним на сладкие вершины блаженства… А потом Виктория превратила их в кровожадных лесных монстров, которые желали только одного — оросить землю его кровью.

Лила немного напоминала их.

Обнаженная Морасит шагнула ближе, не сводя с него глаз, и положила нож-эйджаил в нишу в стене из песчаника.

— Не забывай, что он всегда здесь, рядом. Лучше не давай мне повода использовать его.

Она совсем позабыла о своем оружии, пока Бэннон сражался в совершенно ином бою.

Никки уже доводилось убивать волшебников, и она без колебаний сделает это снова, если придется. После отвратительного кровавого ритуала на вершине пирамиды она была уверена, что ей придется сразиться с советниками, по одному или со всеми сразу. Да, она должна спасти мир… Но можно начать и с Ильдакара.

Саван почти не искажал облака над головой, но сам воздух неестественно поблескивал. Необычное небо неправильного синего цвета создавало ощущение, будто магический барьер испортил солнечный свет. Одаренные аристократы указывали наверх с довольным видом, радуясь, что снова оказались внутри защитного пузыря.

Если бы только Никки не колебалась в тот момент перед казнью рабов! Но она ожидала, что волшебники пустят в ход свои ритуальные ножи. Властительница была сосредоточена на работе со своей магией, и Никки могла взорвать ее молнией Ущерба или наслать яростную бурю, чтобы прервать ритуал — но Тора убила своих жертв одним быстрым, неожиданным взмахом невидимого ножа.

Потрясенные и подавленные члены палаты волшебников прошли мимо Никки и Натана. Колдунья отряхнулась, пытаясь вновь обрести достоинство, а Тора прошествовала мимо с высоко поднятой головой; ее золотые волосы были заплетены тонкие косички, образующие сложный узор. Властительница остановилась и взглянула на Никки.