Ярослав Васильев - Мир в огне

На шум вышел старший караула. Парень-стражник, было, кинулся к нему за поддержкой, но мужик отмахнулся от сопляка, потом внимательно посмотрел на хугларов и вдруг поманил к себе Ислуина. Мол, разговор есть. Когда оба отошли чуть в сторону, прозвучал вопрос:

— Где тебя так? Не при Раппахе, случаем?

— Нет, северо-восточнее, на границе.

— А среди них-то как оказался?

— Как зацепило, не захотел при отряде калекой доживать. Или бобылем оставаться да вот таких же, — магистр махнул рукой в сторону паренька, — недотёп натаскивать. А тут… женщина у меня была, а теперь вот дочь растёт. По мне — так куда счастливее судьба.

— Добро. За своих ручаешься?

— Ручаюсь. Законы все знают, и что не вступившим в гильдию выступать внутри стен запрещено — помнят.

— Добро. Эй! — крикнул старший стражник помощнику. — Пропускай!

Ислуин благодарственно кивнул и поспешил к фургону. Остальные в здешних краях уже бывали, потому гостиницу выбирать не пришлось, но ехали до постоялого двора почти час — город насчитывал долгую историю, и, в отличие от собратьев помоложе, мог похвастаться запутанным клубком извилистых улиц и постоянными заторами. И всё это время Ислуин мысленно размышлял: не зря, когда они придумывали легенду, Лейтис, настаивала на образе ветерана или бывшего дружинника. А вот Ислуин, как чужак, про такое уважительное отношение к старым воинам даже не задумался… Зато теперь обязательно надо запомнить и учесть на будущее, когда начнутся переговоры между Империей и ханжарами.

На постоялом дворе, едва договорились с хозяином о постое и разгрузились, все собрались на совет-совещание в одной из комнат. Где сразу же решили, что если уж их так неприветливо встретили, то и задерживаться лишнего в городе не стоит. Потому придётся разделиться: завтра Белка и мальчик останутся сторожить вещи в гостинице, Мала и Дав пойдут покупать припасы, Ислуин и старик Фер искать повозки… А Лейтис, раз уж она в животных разбирается, вместе с Лаури и Стафом пойдёт за лошадьми.

На Южном рынке, где торговали лошадьми, никто из актёров не был. Но Стаф, который в прошлый приезд много ходил по городу, заявил, что знает короткую дорогу — куда ближе, чем обратно в сторону Северных ворот, а потом по большой дуге параллельно городской стене. Поэтому все трое смело свернули на небольшую улицу, которая, вроде, шла в нужном направлении, затем ещё на одну, потом ещё… Через двадцать минут они поняли, что заблудились. Одинаковые дома одинакового пыльного камня, похожие как две капли воды извилистые улицы. Только вывески пестрят. Вроде разные, но если башмачник — так везде сапог висит, если харчевня какая — то обязательно свиная голова. Чужаку не разобрать. К тому же, в отличие от столицы или крупных торговых городов, на стенах ни одной таблички с названием улицы или хотя бы района, здесь не было.

Оставалось одно — спросить кого-нибудь из местных. Вот только, хотя прохожих было и немало, отвечать они отказывались. Буркнут что-то невразумительное — и всё, а то вообще молча обойдут, словно перед ними неживое препятствие и пойдут дальше. Лаури, было, расстроилась, мол, это в них хугларов опознали. Стаф в ответ только хмыкнул: не бери в голову, это потому, что местные свой квартал знают, а чужак — он всегда подозрительный. Даже если кто из соседнего района забредёт, также относиться будут. Наконец, нашёлся какой-то старичок, который согласился их выслушать и, шамкая, начал объяснять.

— Так жам прямот, как до Мщёной улицы доберётсь, там по ней до дома Жилона камньщика, а потом поврнёте…

— Отец! — оборвал его Стаф. — Не знаем мы твоего Жилона. И остальных не знаем.

— А… Так б сраз и шкажал, а то дороху ему, да точно, — на этом месте девушку прыснули в кулак, а Стаф посмотрел на дедка нехорошим взглядом. — Ты, шынок, зачшит, прямо щас, через два перекрёштка направо, а у дома, там кувалда ижобрашена, так у неё налево. И прямо, а у Ратуши дофрые люди поджкажут.

Стаф коротко поблагодарил, после чего подхватил девушек за руки и потащил за собой. Дальше добрались без приключений, вот только в результате «короткий» путь получился раза в два длиннее, поэтому к рынку они вышли сильно позже, чем рассчитывали. Подходящих мулов или тягловых першеронов [4] Першерон — лошадь тяжеловоз крупной и выносливой породы. уже почти не осталось, а запрягать в фургон ездового коня было глупо и не по карману.

Все трое обошли рынок несколько раз и уже почти смирились, что придётся приходить ещё, когда Лейтис вдруг остановилась и направилась к одному из загонов, где стояли два понурых коня. Стаф удивлённо поднял бровь: конечно, першероны, и редкой, дорогой породы. Но, судя по всему, больные. Зачем они нужны? Тем временем девушка подошла к торговцу, показала на загон, и до остальных донеслось:

— Сколько?

Ответ разобрать из-за заревевшего рядом осла не получилось, но, когда Лаури и Стаф подошли поближе, торг шёл полным ходом.

— Да вы посмотрите, какие красавцы, какая родословная!

— Побойтесь Единого. Они раньше столько стоили, а теперь вам их только на живодёрню.

— Ну, приболели немного, потому готов сделать скидку. Пятую часть.

— Уменьшить цену впятеро, вы хотели сказать? Это всё равно намного больше, чем даст за них живодёр. Если вообще возьмёт больных, и тогда вам придётся платить мусорщикам, чтобы они отвезли и сожгли туши.

— Э…

— Вы думайте, а мы тоже пока подумаем.

Лейтис отозвала остальных в сторону и негромко спросила:

— Что скажете? Берём?

Стаф молча пожал плечами, явно до сих обиженный на то, как обе девушки костерили его за опоздание. Мол, деньги твои, что возьмёшь — то возьмёшь.

— А ты точно сумеешь их вылечить? — засомневалась Лаури.

— Смогу-смогу. Я с животными не один год дело имею. А торгаш скряга попросту, да и кони ему явно за бесценок достались. Можно было в самом начале легко обойтись одним несложным снадобьем, но склянка целый хейт стоит. Сэкономил, а теперь рад-радёшенек избавиться — ведь если болезнь запущена, на лекарства придётся потратить уже не один, а пять хейтов.

— Тогда давай. Берём.

Со сделкой провозились долго, Стаф на случай, если лошади были краденые, заставил торговца оформить купчую у рыночного нотариуса. Пусть это и обошлось в лишний десяток медяков. После чего Лаури всучила ему поводья и сказала:

— Ведёшь в гостиницу. А мы тут без тебя не пропадём.

И объяснила Лейтис, что если уж они оказались в этом городе, то она обязательно должна её сводить в одну просто замечательную лавку с платками и украшениями. Иначе подруга будет жалеть всю жизнь.

Лейтис согласилась «только до лавки», но потом Лаури повела её «в чудесный трактир, там такие пудинги», потом ещё в одну лавку… Поначалу Лейтис искала в приглашении двойное дно, ведь во время прогулки можно легко ненароком выманить сведения о прошлом, чтобы проверить рассказ у костра. Вот только уже в трактире стало понятно, что Лаури позвала её просто так. Просто потому что хотела сделать приятное. И девушка растерялась: за годы жизни в Тейне даже те, кого она считала подругами, эту самую дружбу водили не в последнюю очередь потому, что так было принято между людьми её круга. И подарки делали, и посиделки устраивали, словно обменивались услугой за услугу. А вот просто так подарить немного хорошего настроения, не требуя ничего взамен… Такое она встречала первый раз.