Ярослав Васильев - Мир в огне

Когда девушка рассказала магистру, тот в ответ поделился, что и с ним случилось похоже. Старый Фер, как насчёт фургонов договорились, решил, что новичок хмурый больно. И повёл утешать да наставлять, мол, не убивайся так — найдёшь себе новую женщину, да и дочь сбережёшь. После чего магистр задумчиво добавил: «Повезло нам с ними. Не знаю уж, с чего Сарнэ-Туром решил сделать нам подарок, но спасибо Повелителю дорог».

Как только оба першерона поправились, фургоны неторопливо двинулись на запад. От села к селу, от выступления к выступлению. Дождливый июль сменился жарким августом, когда дни напоминают мёд: такие же сладкие, тягучие и наполненные золотистым солнцем. А ещё мелкими радостями, которые незаметно складываются в хорошее настроение. Перестал кашлять Стаф, у старика Фера больше не болели суставы, и он смог вернуться к брошенному было несколько лет назад занятию — вырезанию кукол и маленьким кукольным спектаклям на пару с тётушкой Малой. И пусть на самом деле «виноваты» были Лейтис и Ислуин, втихаря начавшие подлечивать своих спутников — для остальных негаданное здоровье словно помогло наконец-то окончательно поверить, что полоса несчастий закончилась.

Впрочем, магистр не только лечил. Обнаружив у Белки замечательный голос, Ислуин втихаря начал учить её музыке и песням эльфов и ханжаров. И пусть у него не было музыкальных способностей, знания, вбитые когда-то наставниками и строгостью родителей, никуда не делись. А талантливой девушке зачастую оказывалось достаточно только лёгкого намёка и самого простого объяснения. И скоро в сёлах зазвучали баллады лесного народа, которые среди людей не слышали уже несколько столетий:

А у магистра вдруг прихватило тоской сердце — когда он сможет услышать эти же песни, но только уже из уст эльфа-соплеменника?

Следующей отличилась Лейтис. Она вспомнила рассказы Ислуина о жизни на Юге и о том, как девушки там танцевали с огнём. В её мире подобное искусство было забыто, ведь ставший Шахрисабзсом союз городов больше не разрешал своим женщинам брать в руки оружие и уж тем более выступать перед публикой в лёгком облегающем костюме. Потому и в Империи, и на Бадахосе, и в остальных местах самое большее — жонглировали факелами. Лейтис сначала подговорила Лаури, потом попросила Белку сочинить для них музыку, сложила рассказы магистра и воспоминания, как её саму учили сражаться на мечах… Когда во время очередного выступления в густых синих сумерках вдруг появились две стройные и гибкие фигуры, окружённые пламенным ореолом, потрясённо замерли не только селяне, но и остальные актёры.

Но больше всех удивил Никаси. Мальчишка пристал к Ислуину — как придумывать фокусы. Тот в ответ купил и подарил ему книгу «Алхимия и жизнь: основы мироздания». И пояснил, что ловкость рук, конечно, важна — но точный расчёт и знание законов природы главнее. Как, например, с «волшебным шаром». Обычные половинки стального шара, из которых хитро спрятанный в столике насос во время «магических» пассов откачивает воздух. А дальше их держит атмосферное давление. Мальчишка кивнул, согласился… И через пару недель показал на очередном выступлении пусть ещё не очень чисто выполненный, но самостоятельно придуманный фокус.

На этом месте старый Фер взял самодеятельность в свои руки. Высказался, что, мол, хорошо бы ставить сначала в известность его как старейшину, если уж чего в голову пришло… Стаф и Дав в ответ густо покраснели, так как тоже готовили сюрприз. Фер вежливо не заметил, закончил выволочку… И вдруг предложил совершенно необычную идею: а не объединить ли все номера в единую программу-спектакль? Как делают, когда ставят пьесу? И пусть до нынешнего дня так никто не пробовал, они будут первыми! Старика шумно поддержали, и очень скоро труппа выступала не только отдельными номерами, но и давала целые представления. На одной ярмарке их даже попросили задержаться — слишком многие хотели увидеть необычное зрелище, и ради этого даже приехали на торжище второй раз, привезли семьи.

Закончился жаркий август, позолотил деревья сентябрь, отгорело жаркое бабье лето. Фургоны неторопливо тащились по октябрьской распутице на запад, к океану… Когда актёров встретила одна из тех неприятностей, что всегда мечом висят над судьбой бродяг-хугларов. Места попались глухие, потому хоть что-то заработать можно было и не надеяться. Но другого пути не было, либо здесь — либо огромный крюк до Западного Лесного тракта. А терять месяц или полтора ни Ислуин, ни Лейтис не хотели. Выступала лишь Белка — ночевать на улице стало прохладно, а хозяева гостиниц не брали за постой денег, если девушка соглашалась спеть вечером перед завсегдатаями.

В одном таком трактире и попался неприятный слушатель: непонятный дородный мужик то ли с прислугой, то ли со свитой из трёх типов с откровенно разбойничьей рожей. Мужчина громко пьяно восхищался пением девушки, а потом потребовал, чтобы она обязательно посетила его дом, мол, он благородный барон и понимает толк в искусстве. А когда всё затихло, к актёрам подошёл хозяин гостиницы и рассказал, что мужик и правда барон… Вот только слава у него недобрая, любит по окрестным деревням задирать крестьян. А имперский судья — тот далеко, да и вряд ли будет слушать незнатного жалобщика. И ещё говорят, что вместе со своими дружинниками барон время от времени выходит на большую дорогу. Потому артистам лучше бежать с утра пораньше, пока не барон не протрезвел. Актёры согласились, и сами прекрасно всё поняли. Уехали ещё затемно, расспросив трактирщика, свернули не на запад, а на северо-восток, объехать владения барона подальше. Вроде всё обошлось, только тревожный холодок всё равно остался.

Но ни на утро, ни в следующие три дня барон-разбойник их не догнал. И, въехав в очередную деревню, где была харчевня, как обычно договорились с хозяином «песня за ночлег». Белка, в сопровождении Стафа и собаки, пошла петь, а остальные ждали на окраине села. Даже лошадей распрягать не стали. Зритель в здешней глухомани непритязательный, трёх-четырёх песен хватит. А возиться с упряжью куда приятнее в тепле сарая, чем на улице в осенние сумерки и под мелкую морось.