Лиза Истомина - Записки рыжей эльфийки [СИ]

"Не кори себя", — думает мудрая левиафан и толкает чешуйчатым лбом меня.

"Ты не могла ничего сделать", — подхватывает её мысль ирбис.

— Девочки, если б вы знали — как сложно порой отрывать себя от самоедства. — Я качаю головой, и снежинки слетают с моих волос на каменный пол укрытия. — Иногда мне кажется, что оно родилось на свет раньше меня, а не вместе со мной.

"Раньше тебя родились только мы, и именно поэтому нас у тебя двое, и в том мире ты на три года старше. Эктоплазмы было слишком много".

— А характер? Откуда он у меня такой…

"Вредный? Ну, не знаю, может от того, что ты рыжая?"

Адел пристально смотрит на Луну, грустно светившую прямо на нас, и вздыхает, уронив усы: "Тебе пора просыпаться".

Проснулась я из-за сильного толчка в обожжённую правую руку. Взвизгнув, я подскочила и умудрилась удариться головой о ствол близ находящегося дерева.

— Лиз, быстрей, мы совсем забыли о неживой и живой воде! — Полинка трясла меня из всех своих немаленьких сил.

Я потянулась и, предвкушая реакцию друзей, улыбнулась. Зачем так волноваться, когда знают — я эльфийка. Мне вызвать живую и неживую раз плюнуть.

— А зачем о ней вспоминать? Знаешь, как легко её найти?

Поля недоверчиво покосилась на меня, я одну руку положила на ствол дерева (ель, кажется, была), а вторую — на землю. Чуть сжала пальцы и оп-ля! — по левой рукой начал течь древесный сок, подруга только успела подставить чашу под ручеёк. С землёй оказалось немного сложнее, но и с этим я вполне успешно справилась: в земле образовалась трещина, и сквозь неё наружу выскочил фонтанчик подземной воды.

— Вот тебе и неживая, — я показала на фонтанчик, — и живая, — показала на дерево.

— Да-а, хорошо, когда дядя — эльф.

А, да, перед тем, как отправиться в поход, я закляла Алекса на потерю памяти — после сегодняшней ночи он должен был преспокойно забыть, зачем мы приехали сюда. Мы с подругой уже приготовили запасной вариант его памяти, мол, в поход решили сходить, и разве есть на земле прекрасней место, чем наша родная Сибирь? Конечно же… есть.

Разбудила меня Поля, естественно, ночью. Вспомнила-то она только когда проснулась, так что мы злой дружной гурьбой пошли на поиски таинственного цветка папоротника — я шла очень медленно, памятуя о волшебной эльфийской мази, о которой так много рассказывали в Академии. Эх, нет бы взяла…

Папоротники, гады спорангистые, цвести упрямо не хотели. Тогда Поля сказала:

— Что ж, давайте хоть чашу на огонь поставим. Ты, подружка, иди, а мы тут сами всё подготовим, окей?

— Окей.

Я отошла от них довольно далеко, в самую глубь леса, и присела на пенёк, найденный прямо под боком. Луна только-только взошла и сейчас лукаво смотрела на землю. На небе не было ни облачка, ни тучки, что настораживало.

— Луна, а, Луна, — обратилась я к светилу, — почему мне живётся так несладко?

The Moon оскалила свои зубки, если они у неё есть, и подмигнула мне жёлтым глазом.

— Думаешь, можно не волноваться?

Мне ещё раз подмигнули. Я встряхнула головой.

— Действительно — и чего я раскисаю? Так, цветок папоротника, иди-ка ко мне, я тебя совершенно не обижу!

Я спрыгнула с пенька и потёрла ручки. Ох, и ехидная же я, однако работает! Левый папоротник вдруг раскрыл все свои листья, вздрогнул ветками и потянулся к лунному свету. Луч серебристого цвета протянулся к тёмно-зелёным листьям.

— Луна, а, Луна, он же вампирит тебя конкретно. — Я задумчиво запустила пятерню в волосы.

А из самой серединки растения вырос красный-красный бутон, да такой яркий, что на огонь похож. И почему все говорят, что папоротники не цветут? Вот — живое тому доказательство, цветут.

Поражённо зависнув, я присвистнула. Алый цветок встрепенулся, оборвался с тоненького стебелька и, взмыв в воздух, упал мне на ладонь.

Ой!

— Да ты свист любишь! А я и не умею практически.

И, чуть посвистывая, я понесла цветок, не смотря под ноги и цепляя каждую колючку.

Вода как раз закипела, Поля бросала листок папоротника в смесь. Я села рядом и, прощально свистнув, уронила алое создание в воду. Она мигом окрасилась в цвет самого создания.

Огонь затух. Я взяла в руки чашу, на удивление холодную, и поднесла ту к губам. Испарения не было, парообразования тоже. Страшно. Наклонила Алатырь и почувствовала, как по глотке и пищеводу течёт не просто кипяток — лава. Сглатывать даже не старалась, смесь из двух вод сама впитывалась в плоть. Она обжигала горло, затекала в лёгкие, заставляла тело корчиться, а сердце с удвоенной скоростью гонять кровь по венам, артериям и капиллярам.

Зачем надо пить кипяток? Неужели нет никакого другого выхода?

Лава кончилась, но ощущение её присутствия осталось. Я не могла ни дышать, ни говорить. Беспомощно я закрыла глаза в попытке успокоиться — не помогло.

— Подруга, ты меня пугаешь. — Лаврентьева потрясла меня за плечо, и я распахнула глаза.

Вдруг из-за ближайшей сосны (в этот раз я очутилась где-то в тайге) мне навстречу вышла маленькая желтоглазая девочка лет шести-семи. В белом платье до колен, с венком из трав на блондинистой голове, она подошла ко мне и, протянув ручку вперёд, коснулась моего посоха-копья. По нему тут же прошёлся иней, руны на острие заблистали синим светом.

— Я знаю тебя, — шепнула я, чувствуя, как воздух наждаком надрал горло.

Это была она — та самая девчонка, умирающая в моём видении.

Как она здесь оказалась ?

Кто она?

Почему она?

Зачем она?

Девчонка подняла на меня невинные глаза и стала подходить ближе — медленно, завораживающе, будто пытаясь остановить меня и заставить подчиниться себе. Я почувствовала жгучую боль в горло, и так саднившем с невероятной силой. Алекс, как будто поняв что-то, рванулся к девочке, но та откинула его, даже не прикасаясь к парню. И тогда желтоглазая заговорила:

— Я Тень Прошлого, — запросто призналась она, гордо приподнимая подбородок. Наша троица застыла. — Я — это всё, что осталось от Аннет Стихийус. Я мечтаю восстать из мёртвых и отомстить тем, кто убил меня. — Тень чуть прикрыла глаза: — Вот только это у меня получится лишь при одном условии — мне нужна твоя сила, Илзи.

А я увидела .

От Хранительницы Призрачной Стены веяло северным сиянием и освежающей голубой прохладой. Хотелось подойти поближе и завернуться в сей клубок чего-то зимнего. Полинка — надёжная и преданная, я и так это знала, но сейчас всё будто стало на свои места. Я могла на неё положиться всегда, даже будь я на гильотине (чур меня! Чур!).

Тень была полностью чёрная, ненавидящая. Это вызывало не просто отторжение — желание убить её саму.

А вот от Алекса я отпрянула. Да и вы наверно догадались — именно он был отмечен ярким алым цветом с примесью огненных оттенков.