Лиза Истомина - Записки рыжей эльфийки [СИ]

— Ну, не я же. Я, Ана и Ата — мои сёстры — едва вытащили тебя. Если бы мы не покрыли озеро туманом, вряд ли бы смогли утащить. Да, ты не особо удивляйся, — русалка махнула хвостом и сбила пару водорослей, — мы тебе временное дыхание под водой дали, побудешь у нас чуток. Пусть дед побесится, попугается. Совсем из ума выжил, — повторила она сокрушённо.

— Значит, я правильно угадала, и вы и есть те самые три рыбы в озере?

— А что такого? Твой новый наставник, когда пребывал в Селруне, заставил нас уйти вместе с ним. Мы проигрались ему в карты и в результате должны были уйти из страны. Он без особых проблем провёл нас через Предел и поселил в этом озере. Как туристы приходят, так и начинают: "О, какие красивые! Давайте их заинстаграмим! Представьте, сколько лайков наберём!" Фу, аж бесит. Лаек настоящих на них не хватает.

Я только невинно похлопала глазами. Я лучше промолчу, что тоже хотела кое-кого "заинстаграмить", но, похоже, мне не разрешат.

Ундины были слишком непоседливыми. Они не могли устоять на одном месте и нескольких секунд. Вечно болтали, смеялись, плакали. Куда-то рвались и внезапно останавливались в задумчивости. К концу нашего разговора у меня заболела голова, и я уже совсем вяло отвечала на вопросы, сев прямо на подводный песок.

Пару раз, к слову, русалки сталкивались лбами, и тогда из их ртов текли нескончаемые потоки грязных слов, в прямом смысле вытекая грязнючим, явно взятым на Чёрном море, песком. Я спросила их об этом.

— Проклятие, — спокойно пояснила Ата. — Не надо было нашу принцессу оскорблять. А во всём виновата — кто, подумаешь, — вот она, проходимка! — показала пальцем на Ашу, и они вновь сцепились.

Наконец у меня лопнуло терпение:

— Хватит! — Сёстры потрясённо взглянули на меня. — Ведёте себя, как маленькие дети! Вам сколько лет? Наверняка не пятьдесят, не сто и даже не двести!

— Двести двадцать три, — хлюпнув носом, хмуро признались синекожие. — Но это для магов мы старые — для нашего народа мы ещё совсем подростки.

— Подростки они. — Я фыркнула. — Так никто интересоваться у вас не будет, кто вы у своего народа. Для нас вы взрослые, и этого достаточно. Поймите, что на вас всё равно будут смотреть, как на долгоживущих и многое повидавших. Вот и соответствуйте этому. Пусть вас слушают, а не слышат.

Три сестрицы переглянулись и явно задумались. Да, а им не помешает разговор с японцем-мудрецом, может хоть он сможет наставить их на путь истинный.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно, какой смысл мне врать вам?

— Тогда у нас есть для тебя кое-что. Он должен тебе понравиться.

Меня подхватили под руки и потащили куда-то в самую глубь озера. Молчали все четверо. Я рассматривала окружающую меня обстановку — тёмная толща воды и много-много сине-зелёных водорослей. А вот где-то на глубине я заметила блестящую штуковину, так маняще поблёскивающую, что сразу понятно — магическая штучка.

Русалки вместе со мной подплыли к штучке, оказавшейся маленьким сундучком. Трижды стукнув по крышке сундучка, они открыли его и достали оттуда деревянный гребешок для волос. Протянула Аша мне его и сказала:

— Гребень русалочий. Даём такие не всем, но раз мы согласились обучать тебя, так хоть сначала задобрим, в отличие от Рю-Тецуо. Расчеши им волосы тому, кого полюбишь. Если на следующий день гребень почернеет — не того ты выбрала, останется неизменным — неизвестно ничего, но вот если на гребне цветы вырастут и почки появятся — есть надежда. Использовать его можно только один раз и смотри, Лиза, как бы его у тебя не украли. Спрячь или храни всегда рядом с собой — мало ли чего. На свете много людей, хорошо разбирающихся в наших артефактах.

— А если кто-то возьмёт да и воспользуется им? Что тогда?

Русалки переглянулись.

— Беде быть с этим человеком, нельзя чужой русалочий гребень в руки брать. И сама смотри, не пользуйся. Только по назначению бери, не дело это, с нашими артефактами шутить. Потом, после использования, сожги. Лучше всего тогда, когда рядом никого не будет. Пепел оставь себе и высыпи в любую маленькую тару. В таком виде им можно пользоваться, как пыльцой фей.

Сестрицы одновременно подняли головы вверх.

— Туман рассеивается, тебе надо спешить. Если опоздаешь — можешь навсегда остаться тут, как в тюрьме. Плыви.

И они подтолкнули меня. Я, неумело загребая руками воду, поплыла на солнечный свет, крепко сжимая в руке гребешок. И ведь знаю, что буду пользоваться. Ведь знаю, что пригодится.

Вынырнула. В окрестностях никого не было, только на берегу лежало зеркало. Отплевавшись от воды, я подошла к нему и с удивлением узнала его — оно висело в моей комнате и давным-давно треснуло по краю (книгой от расстройства по нему шандарахнула), что придавало ему особый шарм древности. Откуда оно здесь взялось? Куда подевался Рю-Тецуо, и почему меня так тянет посмотреть в зерцало?

Я, будто по наставлению кого-то, подняла с земли предмет и заглянула в блиставшую на солнце гладь.

Моя походка и чуть сгорбленные плечи остались теми же, но изменения в росте трудно было не заметить. Обычно я становилась такой лишь на пяти-шести сантиметрах каблуков. Лицо основательно вытянулось, осунулось и перестало быть похожим на "блинчик", как говаривала бабушка. Острый подбородок гордо приподнимался. Скулы ещё больше показались, выдавая тем самым бывшую когда-то в венах нашей семьи "голубую" кровь. А, да — ещё у меня появились округлости, более приемлемые для девушки-подростка, в нужных местах. К чему, кстати, последнее?

Я подняла взгляд выше, твёрдо проигнорировав канувший в Лету серебряный крестик, и столкнулась с изменившимся цветом глаз. Радужки стали золотисто-болотными, будто зарядившись всеми цветами тех водорослей на дне. Честно, мне было жаль своих мятно-жёлтых, я так ими гордилась, так гордилась! Но ещё больше я гордилась своими волосами — тёмно-русыми, с золотистым отливом на солнышке, прямыми и длинными, которые позволяли плести косы самого разного вида и размера. Сейчас же родная копна на голове была… была…

Из зеркала на меня смотрело рыжее косматое чудовище! Рыжее, кудрявое, длинноволосое чудовище! Чесслово, найду того, кто это сделал — башку оторву! Фейри Авалоновские! Русалки чёртовы! Ундины проклятущие! Как они посмели меня накрутить? Скрепя зубами и сердцем, в расстройстве стукнула кулаком по зеркальной глади, от чего оно ещё больше потрескалось.

Зря, к слову, шандарахнула — как раз в этот момент упрямо зачесались уши, и те места, где у древних людей были ушные мышцы, резко вытянулись и стали острыми. Мама миа, я ещё и остроухая! Остроухая, рыжая и зеленоглазая. Короче — это была не я, которая маг, и не я, которая человек. Прощай, маг Лиза! Здравствуй, Мэри-Сью!