Галина Гончарова - Магия разума [litres]

А уж потом решать, что делать.

То ли убить, то ли ввести в наследство и предложить поработать на благо Риолона, то ли вообще выдать замуж? Подобрать подходящего мужчину, подвести его аккуратно к девушке, и пусть влюбляется, замуж выходит – влюбленная женщина изначально существо глупое и управляемое.

Идея была признана стоящей внимания. Теперь оставалось ждать.

Храм был… доволен наполовину. Дочек Истарского храмовники пригребли под шумок, а вот на имущество король лапку наложить не дал. Сказал, что пока графство Истарское побудет под королевским протекторатом. А уж когда все выяснится, там и видно будет, чье добро и кто управляет.

Оставалось ждать. Только ждать.

С капитаном Джано Сореном я разочлась в первый же день плавания, представив ему все сведения, почерпнутые мной из голов людей в таверне.

Честно рассказала, сама записала, сама отдала листки. Джано пробежал их глазами и поблагодарил. А потом отправился в каюту.

Был у него там какой-то артефакт. Определенно.

Магию я чувствовать научилась, у меня словно ладони чуть покалывало, когда рядом творилось какое-то колдовство. Джано что-то делал, но что именно?

Потом, когда он вышел из каюты, я не удержалась, попробовала прочитать его мысли. Оказалось, что я права. Он передавал сведения.

Есть две пригодные для этого стихии – вода и воздух. И та, и другая имеют силу переносить слова. Джано пользовался артефактом воздуха. Он шептал кристаллу горного хрусталя, и ему отзывался другой такой же кристалл. Как я поняла, они были сделаны из одного куска, резонировали в такт и передавали сведения.

Что ж, в Раденоре я внимания не привлеку со своей магией. Это радует.

А так плавание проходило спокойно.

Корс облазил корабль вдоль и поперек, из «вороньего гнезда» на верхушке мачты его снимали по два-три раза на дню, братишка научился вязать морские узлы, ругаться и собирался стать матросом.

Капитан не возражал, а боцман согласился, что можно бы и взять мальчишку юнгой.

Я честно сообщила, что только через их трупы, Корс обиделся, но потом признал, что надо бы сначала поговорить с родителями. Вот если разрешат…

Мама. Папа.

Я давила в себе эти мысли, но маг разума, который умеет управлять чужими мыслями, со своими справиться не мог. Вообще. Никак.

Родители представлялись то в плену у тиртанцев, то мертвыми…

Не думать ни о чем. Просто – не думать.

Я должна добраться до Раденора, выяснить, что именно произошло на борту «Буревестника», а там уж решать, как поступить дальше.

Если родители в Тиртане, я их вытащу. Даже если мне придется отказаться от своей человечности. Если придется залить Тиртан кровью и натравить всех тиртанцев друг на друга.

Я их там не оставлю.

Лишь бы живы были.

Это единственное, что меня тревожило. А в остальном – погода была чудесная, море не штормило, плавание выдалось поистине замечательным. Так что я наслаждалась.

Тишина, спокойствие, мысли простых людей о простой работе…

Что еще надо для счастья магу разума? Да ничего. Родителей бы рядом – и пусть весь мир подождет.

Айнара Ланат лежала на койке в каюте.

Вот уже третий день она ничего не ела, только пила воду. Делала вид, что ест, а сама, стоило рабам выйти, бросалась к поганому ведру – и выблевывала все съеденное.

Не просто так.

У Айшет все получалось легко, словно дыхание. Айнара же была на что-то способна только в момент стресса, и сейчас она себя целенаправленно в него загоняла. Пила по паре глотков воды в день, и только.

Ей надо было почувствовать мужа.

Шем.

Что с ним, как он… хоть поговорить.

Первые дни за ней пристально следили, и приходилось изображать измученную и сломленную. Когда тиртанцы уверились, что она будет им во всем покорна, Айнара постепенно получила некоторые послабления. Она могла вставать, ходить по каюте, к ней даже спиной рисковали поворачиваться.

Откуда-то они знали, что Айнара не слишком опасна. Приходили по двое, по трое, а может, и в еду что-то добавляли…

Айнара расслабилась.

Вспомнить, как учила ее сестра. Вдохнуть, выдохнуть, медленно отделить свое сознание от тела… сколько ж лет она этим не занималась.

Представить, что тело и сознание – это как собака и человек. Между ними прочный поводок, но собака пролезет туда, куда не пролезет человек.

Тело остается лежать на койке, а Айнара скользит по кораблю.

Тиртанцы, тиртанцы…

Ей надо в трюм.

Туда, где рабы, где весла, туда, где она чует родного, близкого, любимого человека.

Шем!

Пот льет ручьем с женщины, но она упрямо держится и движется вперед. На одной воле, на стиснутых зубах.

Ничего, в Тиртане больнее будет. Держись, Нари!

Мысль обжигает словно плеть, дает силы, которых хватает, чтобы добраться до камеры мужа.

Шем сидит прикованный к стене. Перед ним кувшин с водой, миска с каким-то варевом… живой! Боги, спасибо вам за всё, ЖИВОЙ!!!

– Шем…

Это не шепот, это нечто другое. Но муж слышит, он вскидывает голову.

– Нари?!

– Я здесь, Шем…

Глупостей муж не спрашивает. Он отлично понимает, что жена жива, что она смогла воспользоваться своим даром, что ж тут удивительного? И что времени у них мало.

– Куда нас везут, Нари? Что ты знаешь?

– Трей Аршан Сирант. Сын того трея. Шем… я могу умереть.

Айнара долго думала над этим.

Что лучше? Самой оборвать нить своей жизни или стать крючком, на который могут поймать ее детей? Оба варианта были одинаково плохи, да и не хотела она распоряжаться своей жизнью, не поговорив с Шемом. Он тоже имел право. И знать, и решать…

Если бы его убили, Айнара ни минуты не колебалась бы. Просто умерла. К чему тут сомнения, колебания, да хоть что-то? Ни к чему.

Шем жив. Это хорошо.

Их могут шантажировать друг другом. Это плохо.

– Я думал об этом, – отозвался Шем. – Я тоже могу умереть. Но пока не стоит, Нари. Мы должны попробовать выжить и вернуться к детям.

– А если их приманят на нас?

– Тогда мне будет жаль Тиртан. Я знаю, на что способна Шани.

Айнара не могла испытывать никаких эмоций в этом состоянии, поэтому улыбаться не стала.

– Весь Тиртан она не перебьет.

– Но попробует. Нари, не смей убивать себя. Обещай что хочешь, торгуйся, но живи. Я поступлю так же. Рано или поздно найдется возможность для побега. Обещай мне…

– Клянусь, любимый. Прости… надо уйти.

– Люблю тебя. Держись, Нари! Я найду выход!

Айнара еще успела шепнуть в ответ: «Люблю», а потом ее резко рвануло назад. С такой силой, что стало плохо, она подскочила на кровати, закашлялась… нет, закашлялась она от воды.

Кто-то вошел в комнату и, увидев ее в трансе, надо полагать, не сильно отличающуюся от покойницы, окатил водой. И по щекам отхлестал. Правда, из транса так и не вывел.