Урсула Ле Гуин - Миры Урсулы ле Гуин. Том 11

— Мы нужнее здесь, — заявил Каф со свойственным ему самодовольством.

Пью с Мартином вскоре научились отличать эту пару от других. Зайин — по целостности характера, Кафа — лишь по обесцвеченному ногтю на безымянном пальце ( Каф в шестилетнем возрасте попал себе по пальцу молотком ). Без сомнения, существовали и другие различия, как физические, так и психологические. Природа может создавать идентичное, а воспитание внесет свои поправки. Но найти эти различия было нелегко. Сложность заключалась еще и в том, что клон никогда не разговаривал с Пью и Мартином всерьез. Они шутили с ними, были вежливы. Жаловаться было не на что: они были милы, но в поведении чувствовалось стандартизованное американское дружелюбие.

— Вы родом из Ирландии, Оуэн?

— В Ирландии никого не осталось, Зайин.

— Но есть много американских ирландцев.

— Вот только ирландских нет. Пара тысяч на весь остров, сколько я знаю. Они не признавали ограничения рождаемости, и у них кончились запасы. После Третьего Голода из всех ирландцев выжили одни священники, а они дают обет безбрачия — почти все.

Зайин и Каф нервно улыбнулись. Они не встречались ни с предрассудками, ни с иронией.

— Тогда кто вы по национальности? — спросил Каф, и Пью ответил:

— Валлиец.

— Вы разговариваете с Мартином на валлийском языке?

«Вот это тебя не касается», — подумал Пью и ответил:

— Нет, это диалект Мартина. Аргентинский. Ведет происхождение от испанского языка.

— Вы изучили его для того, чтобы другие вас не понимали?

— От кого нам таиться? Просто человеку иногда приятно говорить на родном языке.

— Наш родной язык английский, — сказал Каф безучастно. Да и как он мог быть участливым? Человек проявляет участие к другим потому, что сам в нем нуждается.

— Уэллс — необычная страна? — спросила Зайин.

— Уэллс? А, Уэльс. Да, Уэльс необычен. — Пью включил камнерез и таким образом избавился от дальнейших расспросов, заглушив их визгом пилы. И пока прибор визжал, Пью отвернулся от собеседников и выругался по-валлийски.

Тем же вечером они разговаривали по-аргентински.

— Они все время ложатся одними и теми же парами или каждую ночь меняются?

Мартин, казалось, удивился, и по лицу его промелькнуло нехарактерное для него стеснительное выражение, промелькнуло и сгинуло — любопытно все же.

— Думаю, они бросают монетку.

— Не шепчись, это звучит непристойно. Я думаю, у них график.

— Расписание?

— Чтобы никому обидно не было.

Мартин подавил вырвавшийся гнусный смешок.

— А нам? Нас-то пропустили.

— Им это в голову не приходит.

— А если я сделаю одной из них предложение?

— Она соберет остальных, и они примут решение комитетом.

— Я им не бычок. — Смуглое лицо Мартина налилось кровью. — Я им не позволю себя оце…

— Уймись, machismo. Ты правда собрался делать предложение?

Мартин мрачно пожал плечами:

— Пусть занимаются своим инцестом.

— Это инцест или мастурбация?

— Да мне плевать, лишь бы не шумели!

Попытки клона вести себя скромно очень скоро прекратились. Им не требовалось защищать собственное «я», а других они не замечали. С каждым днем Пью и Мартина все глубже захлестывал поток их эмоционально-сексуальнотелепатического обмена, захлестывал и скатывался, не включая в себя.

— Еще два месяца терпеть, — сказал Мартин как-то вечером.

— Два месяца до чего? — огрызнулся Пью. Последнее время он был раздражителен, и угрюмость Мартина действовала ему на нервы.

— До смены.

Через шестьдесят дней возвратится вся экспедиция с обследования других планет этой системы. Пью помнил об этом прекрасно.

— Зачеркиваешь дни в своем календаре? — поддразнил он Мартина.

— Возьми себя в руки, Оуэн.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказал.

Они расстались, недовольные друг другом.

…

Проведя день в Пампе, громадной лавовой долине, до которой было два часа лета на ракете, Пью вернулся домой. Он был утомлен, но освежен одиночеством. Одному было не положено пускаться в дальние поездки, но они часто делали это в последнее время. Мартин стоял, склонившись под яркой лампой, вычерчивая одну из своих элегантных, мастерски выполненных карт; на этой было изображено отвратительное лицо Либры. Кроме Мартина, дома не было никого, и купол казался огромным и туманным, как и до приезда клона.

— Где наша Золотая Орда?

Мартин, продолжая штриховать, буркнул, что не знает. Затем выпрямился и обернулся к солнцу, расползшемуся по восточной равнине, словно громадная красная жаба, и взглянул на часы, которые показывали 18.45.

— Сегодня порядочные землетрясения, — сказал он, вновь наклоняясь над картой. — Чувствовал? Ящики так и сыплются. Взгляни на сейсмограф.

На ролике дергалась и дрожала игла. Она никогда не прекращала здесь свой танец. Во второй половине дня на ленте было зарегистрировано пять крупных землетрясений. Два раза игла самописца вылезала за ленту. Спаренный с сейсмографом компьютер выдал карточку с надписью: «Эпицентр 61’ норд — 42’4» ост».

— На этот раз не в траншее.

— Мне показалось, что оно отличается от обычных. Резче было.

— На первой базе я все ночи не спал, чувствуя, как трясется земля. Удивительно, как ко всему привыкаешь.

— Рехнешься, если не привыкнешь. Что на обед?

— А я думал, ты его уже приготовил.

— Я жду клона.

Чувствуя, что проиграл, Пью достал дюжину обеденных пакетов, сунул два из них в автовар и вытащил вновь:

— Вот и обед.

— Я вот думаю, — сказал Мартин, подходя к столу. — А что если какой-нибудь клон сам себя склонирует? Нелегально. Сделает тысячу дубликатов, десять тысяч, целую армию. Они смогут преспокойно захватить власть, разве не так?

— Но ты забыл, сколько миллионов стоило вырастить этот клон? Искусственная плацента и так далее. Это нелегко сделать втайне, без собственной планеты… Когда-то давно, до большого Голода, когда Земля была поделена между национальными правительствами, об этом был разговор: склонируйте своих лучших солдат, создайте целые полки-клоны. Но безумие кончилось раньше, чем они смогли сыграть в эту игру.

Они разговаривали дружески, совсем как раньше.

— Странно, — жуя сказал Мартин. — Они же уехали рано утром.

— Да, все, кроме Кафа и Зайин. Они надеялись доставить на поверхность первую партию руды. Что случилось?

— Они не приехали на обед.

— Не беспокойся, с голоду не помрут.

— Они уехали в семь утра.

— Ну и что? — И тут Пью понял. Воздушные баллоны были рассчитаны на восемь часов.

— Каф и Зайин взяли с собой запасные баллоны.

— А может, у них есть запас в шахте?

— Был, но они привезли все баллоны сюда на заправку.

Мартин поднялся и показал на поленницу баллонов.