Жанна Лебедева - Властелин Зимы [publisher: SelfPub]

В избушке было темно и душно. Пахло уже не травами, а тленом. Сыростью. Мышами. Они тихонько скреблись под полом, и крылось в их шуршании нечто пугающее. Вита внимательно прислушалась, и ей показалось, что невидимые зверьки в подвале не просто грызут ветхий пол, а переговариваются…

В сенях не было развешанных трав. Тусклый свет луны попадал на кривоногую скамью в углу и отражался блестящей монетой в черном жерле деревянного ведра. Под потолком гулял ветер – шевелил паутинки. Они, едва различимые, слабо серебрились в ночи.

Из соседней комнаты донесся звук. Он походил на стон, но был слишком слабым, чтобы распознать его точно.

– Пойдем-ка, поглядим, – предложил Ган.

– Пойдем, – согласилась Вита и шагнула в темноту первой.

Окна внутренней комнаты не пропускали свет, но яркая луна не желала сдаваться и пробивалась внутрь сквозь дыры в занавесках. Она вырывала кусок кровати, стоящей в углу. На подоконнике отчетливо вырисовывался силуэт дохлой птицы с закостеневшими ногами, драматично вскинутыми к потолку. В центре комнаты черной кляксой застыл силуэт лежащего на полу тела.

– О-о-о-х, – вновь раздался болезненный стон.

Теперь уже точно можно было полагать, что человечий. Голос вроде бы мужской. И… знакомый.

– Данияр, это ты? – поинтересовалась Вита вслух, но меч на всякий случай покрепче перехватила.

– О-о-о-х…

– Дай свет, – как-то неуверенно потребовал Ган. Яркая вспышка на миг осветила комнату – старую печь, кровать на бревенчатых ногах, стол-пень… И погасла, рассыпавшись ворохом искр. – Темная сила! Чтоб тебя!

Ган выругался и недовольно уставился на чадящую ладонь. Хати-Йоремуне не любил огонь и свет. И всячески намекал на эту нелюбовь. Свет, конечно, дал, но не просто так – с издевкой. На ладони Гана, прямо в центре прожженной насквозь перчатки горел теперь крошечный огонек. Благо, света этого хватало, чтобы озарить осунувшееся, белое, как снег, лицо Данияра.

Парень лежал неподвижно. Руки и ноги раскинуты крестом, как у распятого. Лишь грудь поднимается быстро и тихо – вверх-вниз, вверх-вниз – движение есть, а звука нет.

– Данияр! – Вита присела возле старого знакомца, легонько шлепнула его по щеке.

Парень уставился на нее. Глаза безумные, выпученные. Ничего, похоже, не соображает.

– На нем чары, – додумался Ган и, резко вскинув руку, отправил в сторону Данияра импульс силы.

На секунду тело юноши покрылось инеем, посинело, а потом стремительно оттаяло. Растеклась по полу лужа черной воды. Вода просочилась сквозь половицы вниз, под дом, и там снова кто-то зашуршал, а потом зашептал…

«Перекрестье на воде. Силуэты на ветру. Языки пламени, перья и соль…» – Вита отчетливо разобрала слова… Обернулась на шум – в сенях раздались чьи-то частые звонкие шажки. Прорвало душную тьму жалобное «Мя-я-я».

– Ветка!

Это и верно была Ветка. Отыскав хозяйку, козочка радостно взмахнула хвостиком, скакнула вперед. Тут же из-под пола вырвались полупрозрачные щупальца мрака, опутали ее и принялись душить.

– Мя-я-я…

Вита ошарашено вскрикнула и, бросившись на помощь, рубанула основание ближайшей черной «змеи». Меч легко прошел сквозь морок, расколол половицу.

– Ветка! Прочь от нее! – выкрикнула, задыхаясь от ярости и страха.

Щупальца будто поняли, что цель не та – оставили козленка, принялись извиваться, протянулись к Вите…

Позади Ган взмахнул рукой, поднимая в воздух вихри непонятно откуда взявшегося снега. Острые резные снежинки облепили сумрачного врага, заморозили, превратив в блестящий узел, раскололи…

Убитая холодом тьма звонко осыпалась на пол.

– Ветка, глупая! Как ты сюда попала? – Вита убрала в ножны меч и прижала козленка к себе.

– По следам пришла, – равнодушно предположил Ган, перевел взгляд на Данияра.

Тот больше не стонал. Моргал, вздрагивал, слабо шевелил пальцами – отходил от паралича. Мутные глаза, казалось, не различали ничего вокруг.

– Не убивайте… Только не убивайте…– попросил наконец жалобным голосом.

– Мы тебя не тронем, – успокоила его Вита. – Что с тобой случилось, рассказывай.

Она помогла Данияру сесть. Тот с трудом выпрямился, привалился к печи и, наконец, разглядел гостей. Сперва Виту – обрадовался, узнал. Потом Гана – тоже узнал, стал руками махать, закрываться…

– Уходи, я ничего не знаю и ничего не делал… Это она все!

– Кто она? – Вита переглянулась с леопардом, нахмурилась.

– Ведьма… – хрипло выдохнул Данияр. – Она меня бросила тут, в качестве… Осторожнее!

Он рванулся вдруг, вскинул руки вверх, но не успел. С потолка на Виту и Гана осыпалось что-то белое, похожее на снег. Леопард отскочил было в сторону, но потом, присмотревшись и принюхавшись к осевшей на рукаве белой пыли, выдал разочарованно:

– Это соль. Просто соль.

Вита подняла голову. В потолке зияла дыра. Сквозь нее виднелся разорванный край мешка. Прогнившие, измоченные текущим в дыру на крыше талым снегом, доски красноречиво намекали, что выпавший на пришедших соляной «дождь» – случайность, а не коварный замысел не звавшей гостей хозяйки избы.

– Соль, – облегченно выдохнул Данияр и тут же напрягся. Глаза его забегали по потолку и стенам. – Она и настоящую ловушку тут оставила. Для того, кто первым придет. Осторожнее.

– Видели мы уже эту ловушку, – Ган присел возле парня и пристально посмотрел на него. – А теперь давай-ка, поподробнее расскажи о том, что тут произошло.

– Да чего рассказывать-то? – испугался Данияр, еще быстрее взглядом по углам заметал, будто поймали его за чем-то неприличном или подлом. – Не знаю ничего. Без сознания был…

– Вспоминай, – настоятельно потребовал Ган и пригрозил, – не вынуждай меня лезть в твою голову снова.

– Не надо снова, – Данияр задрожал весь, изо всех сил вжался спиной в стену, будто провалиться сквозь нее желал. – Ведьма ушла, оставила ловушки…

– Тебя почему бросила? Ты же вроде ее ученик? – прищурился леопард.

– И нас. Деревню за что оставила на произвол судьбы? – поддержала Вита.

Данияр погрыз губу, помусолил пальцами ворот испачканной рубахи – ничего, кроме нательной рубахи и нижних штанов на нем в тот момент не было – и шепотом ответил:

– Ведьма сказала, ты всему виной.

Ответил Вите, и она отдернулась, словно выбросившийся из печи лоскут пламени ожег ей лицо. Слова обожгли…

– Я? Я виновата?

– Ты! – Ответил вроде бы Вите, а злой кивок отправил в сторону Гана. – Ведьма сказала, что больше не может защищать Игривицу. Теперь это опасно для нее. Потому ушла.

– Ушла? – Вита гневно сжала кулаки. – Ничего никому не сказав, не объяснив, ушла? Почему в лицо меня лично не обвинила, а вот так, по подлому, бросила нас на произвол судьбы? Не предупредила даже, что деревня теперь всем врагам открыта! За что она так с нами? Пусть бы и наказала меня, за то, что попалась – так то меня, а не всех… невиновных…