Максим Лагно - Самое древнее зло

— Семнадцатое, но кто сказал, что ваши и наши месяцы одинаковы? Я считаю, что гр-кр-хр-пыр… Тыр-пыр-гыр? Парам-тарам?

Я дала Матвею знак замолчать. Вытащила языковой рулль и повторила процедуру обучения, приложив его ко лбу Матвея. Руль растворился, передавая способность понимать язык и землянину, и нам.

Матвей перестал нести чушь и спросил:

— Неужели у них такой короткий срок действия?

— Обычно дольше… Вероятно, в этом мире рули из нашего мира действуют иначе. Нужно создавать свитки из местных материалов. Ты можешь достать бумагу, Матвей? Я смотрю у вас много книг и журналов.

— О, бумаги у нас завались.

Аделла дожевала булочку под названием «бургер» и так отчаянно зашевелила ушками, что чуть не слетела шапочка:

— Табун с вами, мне надоело тут сидеть. Раз у нас есть время, начнём исследовать мир?

— М-м, ещё одно ведро курицы и я буду заряжен на все сто.

— Мой споггель как-то долго восстанавливается, — вздохнул Хадонк. — Мы должны приспособиться к расположению магических струн этого мира.

Я поднялась и спрятала энциклопедию в сумку:

— Мне необходимо найти местные стен-камни. Те, что притащила из Голдивара, работают, как и рулли, — вполсилы. Вероятно, поэтому мы не смогли одолеть Первомага.

— А мне пора на охоту, — сказала Аделла. — Нужны лапы, хвосты или перья местных животных.

— М-м, а мне нужна курица кифси… Можно купить ещё?

— Можно, — сказал Матвей. — Но повторяю, у меня скоро закончатся деньги. Вы не принесли с собой золото или украшения?

— Если я найду нужный стен-камень, наделаю тебе мешок золота, — пообещала я. — Но у него будет одно свойство: через несколько семилуний золото превратится обратно в камни.

— Надеюсь, до этого не дойдёт.

Следующие несколько дней прошли в контрастном спокойствии с предыдущими. Мы начали свыкаться с миром.

Я смогла сделать из местной бумаги языковой рулль, который должен проработать более земного года. Бумага, кстати, у них была отличного качества: белая, порезанная на ровные прямоугольники.

В специальной огромной лавке, специализирующейся на продаже строительных инструментов, мы купили мотыгу и лопату.

— А мне нужны лук и стрелы. Где у вас оружейные ряды? — спросила Аделла.

— Ох, даже и не знаю, как сказать… У нас оружие не продаётся свободно. Нужно разрешение.

— Весьма разумно, — согласился Хадонк. — Контроль за вооружением: признак заботливого государства. В Драйденских Землях тоже нельзя запросто купить меч или метательное оружие. Не говоря уже о боевых заклинаниях.

Мы поехали в так называемый охотничий магазин. Аделла выбрала себе необычной формы арбалет. Посетители магазина и продавцы сбежались посмотреть, как красивая девушка с огненными волосами профессионально стреляла в цель во дворе магазина.

— Это потрясающе! — кричала Аделла. — Смотри, Хадонк, на арбалете установлена специальная подзорная труба, которая делает цель ближе! И не надо никакой магии. Почему у нас так не мастерят?

— Потому что у нас есть магия? — буркнула я. Но Аделла мена проигнорировала, словно и не было нашего уговора стать подружками.

— Это оптический прицел, девушка, — пояснил торговец арбалетами.

Пока Аделла примерялась к оружию и рассматривала искусно выделанные стрелы, Матвей побеседовал с торговцем. Вернулся:

— Друзья, как вы знаете, у меня нет денег на всё это добро, но я договорился на бартер. Придётся тебе Аделла побыть фотомоделью, будем рекламировать эти самые арбалеты.

Аделла и Матвей стали друзьями, она уже знала о его работе в этом мире, поэтому сразу предупредила:

— Модели? Табун с тобой! Это те голые девки с фо-то-гра-фий для вог? Я тебе голову отрежу, если только подумаешь о том, чтобы раздеть меня для фотографий.

— Не переживай, ты будешь в одежде, а я с головой.

На карете Матвея, — она называлась «нексия», — мы поехали за пределы города.

Я не переставала удивляться, насколько этот мир заполнен людьми. Везде дороги с твёрдым гладким покрытием, какие-то виселицы под названием «линии электропередач», домики, какие-то огороженные сетчатыми заборами пустыри.

Хадонк с уважением смотрел на дымящиеся трубы:

— Ого, они крупнее, чем даже трубы металлообрабатывающей фабрики в Драйдене!

Матвей смеялся над нами:

— Если вы поражаетесь промышленным масштабам Брянска, что с вами станет при виде Москвы или Бангкока? Всё-таки мы не такие дикари, как вы думали?

— Но что же происходит с природой? — тихо спросила Аделла. — Везде люди, люди, люди… унеси вас табун… куда деваются ваши животные?

Матвей почесал затылок:

— Это да, с природой у нас беда.

Наконец мы прибыли в глушь, где не было ни виселиц электропередач, ни шума гигантских карет, гружёных щебнем. Здесь не воняло углём, не было дорог, кроме той, по которой приехали.

Слева от неё начиналась стена леса, справа — небольшая бурная речка со множеством камней на берегу. За речкой простиралось скошенное поле. Сено было собрано в аккуратные цилиндрические стога.

Аделла выскочила первой с арбалетом наперевес. Слегка оттянула джинсы, высвобождая хвост. Сняла шапочку, шевельнула ушками, втянула воздух:

— Чую добычу.

— Время собирать камни, — подмигнул мне Матвей. — Скорее всего, связь здесь не ловит, так что надо заранее договориться о времени возвращения.

Матвей давно купил и раздал нам такие же дощечки, как у него. Это хитроумное устройство могло передавать на расстоянии переговоры людей.

— Сверим часы и стирометры, — продолжил Матвей. — Сейчас одиннадцать дня. Предлагаю встретиться тут в четыре вечера?

Как-то само вышло, что мы разделились.

Я и Хадонк отправились в сторону речки. Аделла и Матвей углубились в лес. Слюбор остался в нексии. Достал курицу кифси, откинул сиденье кареты и улёгся. Ему понравилось слушать радио, особенно выпуски новостей о политике. Не понимая ничего в земных делах, он вслушивался в незнакомые слова и пытался разобраться в происходящем.

Воды реки шумели, неся прохладу.

— Вот мы и одни… — сказал Хадонк.

Но я отошла от него и задумалась, переворачивая ногами камни. Хадонк сел на пригорок. Подобрал камешек, вопросительно показал мне. Получив отрицательный ответ, швырнул камень в воду:

— Ты злишься на Матвея?

— Заметно?

— Ты милая девушка из провинции. У тебя на лице написаны все чувства.

— Тогда скажи мне, почему я злюсь на Матвея? О, великий читатель лиц. Ведь не влюблена же я в него?

— А ты влюблена?

— Нет. Это я тебе точно могу сказать.

— Пока что нет. Он слишком поглощён яркой красотой Аделлы, чтобы замечать кого-либо постороннего.

— Святые Камушки, тогда в чём дело?

— Ты и Матвей похожи. Тебе нравится ваша родственность душ, хотя вы из далёких и разных миров.