Максим Лагно - Самое древнее зло

Матвей подбежал ко мне, убирая оружие.

— Ма… Ма… — едва бормотала я.

— Всё хорошо, мы здесь.

Он взвалил меня на плечи и вынес из камеры. Перешагнул через труп мага, того извращенца, что пичкал меня жуткими видениями. В стене коридора светился пролом: там сверкало солнце, стоял Драген…

Обхватив Матвея покрепче, я закрыла глаза.

Голдиварский тракт — это дорожная система, охватывающая весь голдиварский материк. Широкая дорога, вымощенная квадратной плиткой. До начала Четвёртой Мировой (та, что сейчас) тракт считался символом новой эпохи. Ведь его строительство требовало согласования усилий всех государств материка.

— Строительство тракта заняло больше двадцати семилуний, — рассказала Орнелла, номасийка.

— Около семнадцати лет по земному времени, — подсчитал я.

Сидеть за спиной номасийки, держась за её талию, было приятно. Правда, у меня болело тело от постоянной тряски. Я провожал завистливым взглядом редкие самоходки, обгоняющие нас.

— Преодолевая противоречия, Химмельблю, Деш-Радж и Гофрат первыми заложили направления, соединив свои крупные города, — продолжала рассказ Орнелла. — Это дало такой прирост торговле, что сомневающиеся государства тут же начали строить свои части тракта. Драйденские Земли построили ветки в Форвирр и далее в Химмельблю.

— Ты рассказываешь, как на уроке истории. Кем была до войны?

— Представителем Форлендера. На Голдиварском тракте много наших лавок и торговых складов.

— Слышал про Форлендер, монопольная контора по торговле магической шнягой. Но ведь это фирма основана в Химмельблю?

— Тут всё сложно. Форлендер давно перерос границы государств, стал отдельным государством без границ. Территория наших торговых операций — весь мир.

— На земле мы называем их транснациональные корпорации. Не удивлюсь, что это они и начали войну. Представь, у нас на Земле десятки таких Форлендеров, которым ничего не стоит превратить территорию любого государства в поле битвы за ресурсы или поставки оружия.

Орнелла даже обернулась:

— Матвей, ты опять говоришь, как революционер с Вердума.

— Дай-ка угадаю! Хотя война и разорвала торговые связи, но в каждом отделении Форлендера резко вырос спрос на боевые магические товары?

— Именно так…

— Почему ты попала в бордель?

— Я была простым секретарём в Химмельском отделении Форлендера, который был в свою очередь подразделением Гофратской ветки…

— Я понял, у них всё сложно.

— Война началась с того, что Номас ввёл войска на Спорные Территории. Гувернюр Химмельблю, конечно, не стерпел этого. Но официально войну не объявил. Последней каплей стало одностороннее решение о создании Форвирр-Драйденского союза. В тот же день Гувернюр объявил войну и Драйдену, и Форвирру, и Номасу. Я попыталась выехать из города, но меня поймали вместе с остальными беженцами. Признав во мне номасийку, отдали в бордель, хотя по закону я не была захвачена на вражеской территории.

— А Гофрат почему вступил в войну?

— Оказалось, что ещё десять семилуний назад Гофрат и Номас заключили тайный пакт о поддержке друг друга во время войны.

— Словом, весь мир готовился напасть на Химмельблю.

Орнелла тряхнула головой, в такт лошади:

— Раньше бы я сказала, что они это заслужили.

— А теперь?

— Я попала в самый центр этой войны и поняла, что простым гражданам она не нужна. В ней заинтересованы правители, торговцы. Ну и военные. Им вообще без разницы, по какой причине начать резню.

Делу войны Голдиварский Тракт служил так же исправно, как и делу мира. Вместо товарных повозок, его заполонили военные. Из-за удобства переброски войск, все боевые действия разворачивались именно вдоль Тракта.

Мы ехали, сливаясь с многочисленными беженцами, или сворачивали на боковые ответвления, минуя блокпосты. На просёлочных дорогах было проще откупиться от стражников, чем на Тракте.

Белокурая форвиррка ехала молча. Орнелла несколько раз сказала мне, как её зовут, но имя звучало как-то заковыристо, как названия гор в Норвегии.

На очередной просёлочной дороге мы остановились у забора, перекрывавшего её в два ряда. Слева от дороги поднимался обрыв, поросший лесом, справа — широкая река. На берегу стояла водяная мельница. Через отверстие плотины в огромное водяное колесо била струя воды, быстро его вращая. Скрип и трение механизмов отражались от обрыва, разносились над речной гладью, искажённые эхом. Несколько водоплавающих птиц сонно плыли по воде, изредка окуная головы.

Мы остановились.

— Эх, какие пейзажи пропадают! — сказал я. — Какие фоточки получились бы.

Стражники, взяв мой жетон и деньги, удалились в свою будку. Долго не возвращались.

— Мне не нравится это, — сказала Орнелла.

— Мне тоже.

Я спрыгнул с лошади. Из мешка вытащил свой фоторюкзак и свёрток с автоматом. Распутал тряпки, проверил боеготовность оружия. Не мешало бы пересобрать и смазать… Знакомые формы Калашникова действовали успокаивающе. Калаш был весточкой из родного мира, письмом матери сыну на фронт.

Такие же родные черты приобрела и камера Cannon, и зарядное устройство на солнечных батареях. Оно, кстати, функционировало даже ночью, заряжаясь от отражённого света Семилунья. Впрочем, голдиварская ночь совсем не напоминала ночь на Земле.

Один стражник, оставшийся у заграждения, следил за моими действиями.

— Надо идти напролом, — шепнула Орнелла.

Я надел рюкзак и повесил автомат на плечо:

— Согласен.

Начал стягивать с рук перчатки, чтобы смести преграду. Стражник упал на землю и откатился за прикрытие мешков с песком, выставив арбалет:

— Ни с места!

Спереди и сзади открылись порталы. Из них вывалились толпы ядовитых крипдеров, а из будки и здания мельницы повалила стража.

Я сорвал перчатки и создал «Толчок», сметая с дороги забор вместе с арбалетчиком:

— Вперёд, без меня.

— Я тебя не оставлю, — ответила Орнелла.

Форвиррка что-то залопотала.

— Мне проще воевать, когда вы не мешаетесь.

Если бы вместо Орнеллы была Аделла, то мои приказы остались бы незамеченными. Но эта номасийка решительно дёрнула поводья и поскакала вперёд, избегая крипдеров и увлекая за собой форвиррку.

Что же, пора проявить все способности, которыми меня наделили магические струны Голдивара!

— Именем Гувернюра, сдавайся, — прокричал командир стражников.

Я молча обвёл вокруг себя силовое поле. Оно было слабым, подрагивало, как паутина на ветру. Но это был мой единственный защитный приём. Интересно, что сказал бы Драген в этом случае? Мне снова нужно атаковать, а не защищаться?

Линии на ладонях ярко засияли, создавая в каждой руке по плазменной дубине. Драться сразу двумя руками невозможно, так делали только в кино или играх. Поэтому вторую плазмобиту я планировал бросить в гущу врагов, используя как взрывчатку.