Карина Демина - Ловец бабочек. Мотыльки [СИ]

— Речь идет не о вас, не о них, а о девушках… убитых девушках. Или других, что еще умрут из-за вашего упрямства…

— Или вашей некомпетентности?

— Моей? — Катарина шагнула. Ее не пугала эта женщина в сером наряде, перехваченном железным поясом. — Конечно… где мне равняться с вами… дознаватель. Или старший дознаватель?

Монахиня не удивилась.

Кивнула.

— Старший, — подтвердила она. — Но это было давно. Я удалилась от тех дел.

— А они от вас?

— Что вы хотите знать? — она вдруг разом растеряла былой напор. — У нас непростые дети. Сюда попадают далеко не сразу…

Она протарабанила пальцами по подоконнику и повернулась к Себастьяну.

— Давно я не видела никого с той стороны… шоколаду привезли?

— Нет, — он несколько растерялся.

— Экий вы, недогадливый, — упрекнула монахиня. — Шоколад, помнится, в Познаньске очень хорош был. Особенно вот трюфеля. Настоящие трюфеля, милочка, катают вручную. Обсыпают живым какао, а там уж и в золотую фольгу закручивают. У нас таких не достать…

— Я вам пришлю, — пообещал Себастьян, ручку целуя. Ручка была такова, что без особых усилий и шею свернуть могла бы.

— Врешь…

— Слово князя… почтою.

— Ну если почтою… — она хмыкнула и подбородок потерла. — Кто вас интересует? Дела не дам, это незаконно, а вот впечатления… впечатлений, извольте…

…она прятала лицо в розы.

Хихикала.

Жеманничала. И с каждым мгновением раздражала все сильней. Она брала кусочки из его тарелки, находя эту игру забавной, а он разглядывал белую шею, примеряясь к тому, как будет резать.

Это помогало.

…снова вечер.

Уже не ресторан, куда он водил ее вчера. И не позавчерашнее кино, совершенно глупое, но одобренное цензурой. Она смотрела, задыхаясь от восторга, и в отличие от сегодняшнего дня, восторг был искренним.

— Ты такой бука, — она провела язычком по губе. — Что-то случилось?

— Это по работе…

— Расскажи…

— Прости, не имею права.

Вздох.

И розы. И трепетные ресницы, слезу прикрывающие… и обида, нарисованная на этом личике неумело. Ничего. Уже недолго ждать. Скоро он избавит ее от фальшивых красок и фальшивых эмоций. Боль будет совершенно настоящей.

— Нам пора, — он встал первым, осознав, что еще немного и не справится с собой самим, убьет эту дуру прямо здесь.

— Уже?! — ей явно не хотелось уходить.

Как же… сегодня она впервые переступила порог его жилья.

Ее любопытство было жадным. И она не удержалась, прошлась по квартире, заглянула в ванну и туалет, в кладовку тоже нос свой сунула. Неужели всерьез ждала, что именно там он хранит трофеи?

…потом был ужин.

Щебет надоедливый. И она ждала иного, вновь позабыв про роль невинной девочки. Женщина… глупа… почему они все полагают, что стоит раздвинуть ноги, как мужчина утратит разум?

— Прости, но мне действительно пора. Ночное дежурство, — соврал он легко. И девица поверила. Вздохнула. Огляделась.

— У тебя тут очень… мило. В другой раз, да?

— Конечно, — он подал ей пальтецо, от которого пахло хорошей туалетной водой. И не удержался, принюхался, запоминая.

— Это Марьяшкин, — поспешила выдать она. — У нее друг есть… как друг… встречаются, только он, я думаю, женатый, поэтому она про него ничего не рассказывает…

…еще одна милая женская привычка — скрывать одну ложь под нагромождением другой. А потом самой теряться. В прошлый раз она говорила, что соседку по комнате зовут Ильярой. И что она некрасива… хотя, может, у нее две соседки?

Он узнает об этом после.

— …и вот он всегда подарки ей таскает. Но по мне это глупость, верно, с женатиком водиться? Могла бы себе кого поприличней найти. Я ей так и сказала, что нечего дергаться, небось, если до сих пор жену не бросил, то уже и не оставит. А она обижается… подай, пожалуйста, ботик…

Она кокетливо выставила ножку.

От влажноватых колготок нехорошо пахло, но он, встав на колено, послушно надел на нее сапог, затянул молнию.

Поднялся.

Подал руку.

— А ты не замерзнешь? — она коснулась его волос. — А то там ветер…

…интересно, что она оставила в квартире?

Метку?

Или маленькое безобидное заклятье, которое будет дремать, пока с другой стороны не потянут за нитку, а там… что они хотят обнаружить?

Запретные книги?

Кровь?

Или что-то, чего сами не знают?

Нет, тот, другой, не настолько глуп, чтобы так подставиться. Но вот девчонка… слишком самоуверена, она в жизни не оставила бы его квартиру пустой.

Они шли, как вчера и позавчера…

…и на прошлой неделе…

Она щебетала. Он слушал. И проводив до самых дверей, поцеловал ее в щеку. А потом отступил в тень…

…она уйдет до полуночи. И будет спешить, потому что у того, другого, и вправду вызов. Впрочем, ныне все на усилении, что дает неплохие шансы. И он двинулся по темной аллее, стараясь не выпускать общежитие из виду.

Как нарочно, да…

…получилось даже лучше, чем он надеялся. Участки делили жребием, и это случайность, не более, что ему выпал именно нынешний.

…он сдавил квадратную пуговицу и усмехнулся. Сигнал пойдет. И дежурный отметит, что третий номер заступил на пост…

…под кронами деревьев тихо. Листва облетела, остались редкие тени. В парке ныне безлюдно и, говоря по правде, жутковато. Но и к лучшему.

Он снял короткое полупальто.

Пристроил его на развилке дерева. И поежился — и вправду прохладно. Оставалось надеяться, что девка слишком нетерпелива, чтобы ждать долго.

Она вышла в четверть одиннадцатого.

То же пальтецо.

Ботиночки звонко цокают… остановилась, глядя на парк. Нет, не стоит… это будет подозрительно. С кем-то поздоровалась… хорошо. Свидетель ему пригодится.

Развернулась и направилась к проспекту.

Звонко цокали каблучки.

Она остановилась, покрутила головой, но извозчика не нашла. Правильно, откуда им взяться, если вокруг одни общежития, а в них народец бедный обретается, не готовый расстаться с лишнею копейкой.

Он точно знал, какую она выберет дорогу.

И потому успел первым.

Этот переулок, зажатый меж двумя зданиями, был узок. Справа возвышался главный почтамт, по нынешнему времени запертый. Слева — универмаг.

Он встал среди мусорных баков.

И прислушался.

Ждал.

Дождался.

Она устала бежать, все-таки каблуки и вечер, и день, проведенный на ногах. Она шла спокойным шагом человека, пребывающего в глупой уверенности, что уж ему-то ничего не грозит. И потому, когда из темноты выкатилась монетка, лишь остановилась.

…ей бы отступить.

Или лучше бегом броситься прочь, но она потянулась за этой монеткой, наклонилась, подставляя собственный затылок. Он бил осторожно — не хватало еще проломить череп, тем самым перечеркнув его весьма подробные планы на завтрашний вечер.