Надежда Мамаева - Спасти диплом, угнать дракона

Она повертела ручку в руках, вздохнула и извиняющимся тоном начала:

— Слушай, Нари, а можно тебя попросить взять Пироженку на то время, что альв у меня живет?

Я вздрогнула. Пироженка уже гостевал у нас. Правда, не матерым волкодавом, а щенком. Помнится, тогда он перегрыз все тапки, порвал штору и попытался уронить «Единорога с девой». Если бы ему это удалось, я бы простила пушистому пакостнику даже порчу любимой пары туфель, поскольку, как говорится, победителей не судят. Но Пироженка с задачей устранения единорога не справился, а посему…

— Нет. — Я замотала головой.

— Ну, пожалуйста, — забывшись, громко произнесла Алекс.

— Что «пожалуйста»? — Лектор сегодня оказался на удивление бдителен.

— Пожалуйста, повторите еще раз, я не успела записать… — Алекс очаровательно улыбнулась.

— С какого именно момента? — уточнил преподаватель.

Меня так и тянуло сказать, что всю лекцию.

— С… того момента, как эйр Зейнц сделал предложение своей будущей супруге.

Вообще-то Алекс выбрала безошибочный вариант: ведь рано или поздно, оторвавшись от алхимических изысканий, в промежутке между экспериментами ученые мужи совершали променад до алтаря под ручку с какой-нибудь эйрой. Вот только сейчас вышла промашка.

С биографией ученого я ознакомилась еще на втором курсе в библиотеке, когда искала формулу преобразования эфира ртути в «живую сталь» — эликсир, на время создающий на коже эффект брони. Тогда мне на голову и свалился светский журнал «Ритуалити» со статьей, посвященной ученому. В том числе и его сердечному другу и спутнику всей жизни.

Посему от вопроса Алекс лектор слегка закашлялся… И поняв, что его разглагольствования она не слушала вовсе, вознегодовал.

— Эйра Лейрин, я вынужден буду написать докладную записку на имя ректора. — От злости лектор даже перестал шепелявить.

Те из адептов, которые слушали лекцию вполуха, то бишь почти все, были в легком недоумении, Алекс — в шоке. С чего бы Шелест, как за глаза звали преподавателя, вызверился? Впрочем, я не стала говорить подруге о ее промахе. Иначе было бы слишком много вопросов. Просто решила подсунуть ей ту статью. Думаю, прочтя, Алекс поймет свою оплошность.

Зато оставшуюся часть лекции она сидела тихо. Лишь агрессивно скрипело ее перо.

Следующим занятием значились темные силы, которые вел у нас куратор эйр Бишоп. И он, и мы прекрасно понимали, что сея дисциплина алхимикам не была жизненно необходима. Но когда решался вопрос, кого назначить куратором нашей группы, свободным оказался лишь Бишоп — молодой и обаятельный чернокнижник, в том году защитивший диссертацию. Его нам и дали. Вместе с «Темными силами».

По красавцу-архимагу сохла половина адепток университета. Да чего уж там. Даже Алекс на первом курсе пыталась его охмурить. И на моей памяти это было единственное ее поражение на любовном фронте, ибо у куратора оказались высокие моральные устои. Если отбросить вычурность изящной словесности, то их можно было охарактеризовать тремя словами: преподаватель и адептка — ни-ни. Ну и еще у Бишопа была чуть-чуть невеста…

Я к обаянию молодого магистра была равнодушной, посему считала, что куратор нам достался веселый, понимающий и немножко разгильдяй: наша группа с ним характерами сошлась.

Вот и сегодня лекция началась не с традиционного «тема занятия…», а с вопросов организационных. Почему во второй день недели адепты уже успели нахватать докладных записок? Где альв по обмену? Когда у Йонока проснется совесть и он перестанет выразительно храпеть на утренних занятиях? Мне казалось, что ответ на пятый год учебы очевиден — никогда. Почему Спаржецкий так и не отработал в оранжерее? В довершение куратор особо выделил, что с преподавателями, у которых мы планируем писать дипломы, нужно определиться в ближайшие дни.

— Эйра Росс, прошу вас после занятия остаться, — вскользь упомянул Бишоп и наконец-таки начал лекцию. Хотя, по ощущениям, до конца занятия оставалось всего ничего.

Только куратор назвал тему занятия, как в дверь постучали.

— Войдите, — устало выдохнул Бишоп.

Дверь открылась, и наша группа смогла лицезреть перманентно чихающего и поправляющего очки Вира с красным носом.

— Вот видишь, почему я прошу тебя взять к себе Пироженку?

М-да, масштабы аллергии впечатляли. Даже странно, почему на его величество Бенедикта Первого Непобедимого и Неподражаемого у альва никакой аллергии не случилось…

Между тем лекция все же началась. Но длилась недолго.

Едва прозвенел звонок, Вир очутился рядом со мной и, извинившись перед Алекс, попросил меня прогуляться с ним в большой перерыв и кое-что обсудить.

Подруга подозрительно покосилась на нас и, глянув на меня с выражением «потом все расскажешь», улыбнулась Виру и начала собирать вещи.

— Давай, только мне сначала нужно с куратором поговорить, он попросил задержаться… — Я кивнула в сторону Бишопа.

Вир повернулся, отчего-то критически осмотрел фигуру чернокнижника и произнес:

— Если ты не против, я подожду в коридоре.

— Хорошо.

Я беззаботно закинула сумку на плечо и подошла к куратору.

— Что-то случилось, магистр? — спросила я, мысленно прикинув, что причина разговора, скорее всего, Мейнхаф.

— Да. — Бишоп был на удивление серьезен, он бдительно проследил, пока все адепты выйдут, а потом щелкнул пальцами, установив полог тишины.

Оперся бедром о столешницу, побарабанил по ней пальцами, словно собираясь с мыслями, и произнес:

— У меня к вам весьма щекотливый разговор…

Я насторожилась. Часто деликатные вопросы бывали далеки от деликатности, как и щекотливые разговоры никого еще не доводили до щекотки.

— Простите? — Удивление даже не пришлось изображать.

— Я о вашей беременности… Вчера смотритель оранжереи доложил… Как куратор, я беспокоюсь о вашем самочувствии и…

Я закашлялась.

— Я убью ее, — сквозь приступ пообещала я.

— Может быть, не стоит решать столь поспешно. — Бишоп враз изменился. Сейчас передо мной стоял уже не вчерашний адепт-разгильдяй, а уверенный и решительный мужчина. — Если вопрос касается отца ребенка, я поговорю с ним…

Я, все еще кашляя, замахала рукой в жесте «не надо».

— Вы не так поняли, — наконец выдохнула я, справившись с собой. — Я Алекс убью. У меня нет никакой беременности. Это подруга все придумала…

Пришлось сознаться куратору, который с каждой моей фразой все сильнее старался сдержать смех. Под конец он все же не выдержал:

— Хорошо. Сам помню, как отрабатывал в оранжерее. Так что я вас понял. Главное, не говорите об этой уловке другим, а то у меня вся женская часть группы станет резко беременной.

Бишоп щелкнул пальцами, убирая полог, и я, развернувшись, радостно побежала к выходу, где меня уже ждал Вир.