Урсула Ле Гуин - Хейнский цикл

Шуегису было около пятидесяти, поэтому его «давным-давно» звучало правдоподобно. В нем трудно было увидеть юную мать. Это был искусный политик, действовавший в собственных интересах, а интерес у нет был только один — он сам.

Такой тин человека распространен повсеместно. Я встречал его на Земле, на Хейне и на Олдуле.

— Вы хорошо осведомлены о моей внешности и вкусах, мистер Шусте. Я удивлен. Не думал, что моя характеристика опередила меня.

— Нет,—сказал он.

Он прекрасно понял меня.

— Там, в Эрхеранге, вас готовы были держать в сугробе, а? Но они вас выпустили, и только тут мы поняли, что вы не очередная кархидская ложь, что вы говорите правду.

— Мне кажется, что я вас не совсем понял.

— Аргавен и его окружение боялись вас, мистер Ай, и рады были увидеть вашу спину. Боялись, что, если плохо обойдутся с вами или заставят вас молчать, придет возмездие. Набег из космоса. Поэтому они не осмелились тронуть вас. Они пытались заставить вас замолчать, потому что боялись вас и того, что вы принесли с собой на Гетен!

Он преувеличивал. В Кархиде новости обо мне не замалчивались, во всяком случае, пока у власти был Эстравен. Но у меня было впечатление, что эти новости не проникали в Оргорейн, и Шуегис подтвердил мое предположение.

— Значит, вы не боитесь того, что я принес на Гетен?

— Нет, сэр.

— А я иногда сам боюсь.

Он весело рассмеялся. Я не подбирал выражений. Я не торговец. Я не продаю прогресс аборигенам. Мы должны встретиться, как равные, со взаимопониманием и искренностью, прежде чем моя миссия сможет начаться.

— Мистер Ай, много людей хотят встретиться с вами, и среди них есть такие, с кем вы сами захотите говорить. Это те, кто делает мир таким, каков он есть. И я просил чести поселить вас у себя. Потому что у меня большой дом и я известен, как нейтральное лицо. Я буду держать вас открыто, и давать возможность говорить с вами всем, желающим.

Он рассмеялся:

— Это значит, что вам придется съесть немало обедов.

— Я в вашем распоряжении, мистер Шуегис.

— Тогда сегодня вечером мы поужинаем с Венайком Слове, сотрапезником с Кувера, третий район. Разумеется, я пррделал кое-какую подготовительную работу перед приездом вас сюда.

Он восхитился снисходительностью, которую я проявил, изучая его страну. Манеры здесь были совершенно отличные от кархидских. Там его поведение подорвало бы его шифгретор и оскорбило меня.

Во время набега на Снувенсин я потерял свой Эргенранг-ский костюм, и мне была нужна одежда, поэтому после обеда я сел в такси и поехал в нижний город. Хеб был такой же, как в Кархиде, но вместо легких летних брюк орготы круглый год носили зимние, мешковатые и нескладные.

Цвета одежды у них варьировались между синим и красным. И материал, и покрой, и изготовление — все было довольно плохим. Стандартная работа. Одежда показала мне, чего не хватало этому большому городу — элегантности. Отсутствие элегантности — дешевая плата за просвещение, и я с радостью уплатил бы ее. Я вернулся в дом Шуегиса и принял горячий душ, бивший со всех сторон, как колючий туман. Я вспомнил о холодных и мелких мисках в восточном Кархиде, в каких я мылся этим летом, о бассейне в моем кархидском доме, обросшем до крыши льдом.

Это элегантность? Да здравствует комфорт!

Надев новый красный костюм, я вместе с Шуегисом поехал на прием в его личном экипаже с особым шофером. В Орго-рейне гораздо больше слуг, чем в Кархиде. Это потому, что все орготы являются служащими государства. Г осударство должно найти работу для граждан и находит ее. Таково по крайней мере общепринятое объяснение, хотя, подобно большинству экономических объяснений, оно, возможно, обходит главную из причин.

В ярко освещенной высокой белой приемной зале сотрапезника Слове находилось около тридцати гостей. Трое из них были сотрапезниками, остальные — высокопоставленными чиновниками. Это была не просто группа орготов, любопытствующих взглянуть на «чужака». Я был не «диковинкой», как все два года в Кархиде, не уродством, я был ключом.

Какие двери предстояло мне открыть?

Вероятно, чиновники, приветствовавшие меня, знали об этом, но я не знал.

И не узнал во время ужина. По всей Зиме, даже в суровом варварском Перунтере, считается крайне вульгарным говорить о делах за едой. Поскольку ужин был накрыт очень быстро, я отложил свои вопросы и занялся клейким рыбным супом, наблюдая за хозяином и гостями. Слове оказался хрупким моложавым человеком, с необыкновенно светлыми, яркими глазами и резким голосом. Он выглядел идеалистом, преданным какой-то одной мысли. Слева от меня сидел еще один сотрапезник, толстолицый человек по имени Оболе. Он казался добродушным и любопытным. После третьей порции супа он принялся расспрашивать меня, в каком мире я родился.

— Говорят,— предположил он,— что он теплый, теплее, чем Зима, но насколько?

— Ну, на Земле на этой самой широте никогда не бывает снега.

— Не бывает снега?

Он рассмеялся с искренней радостью, как смеется ребенок хорошей сказке, ожидая дальнейших невероятных рассказов.

— Наши субарктические зоны подобны вашей обитаемой зоне. Мы дальше ушли от последнего оледенения, чем вы, но оно еще не кончилось. В основном Земля и Гетен очень похожи. Все обитаемые миры похожи друг на друга. Человек может существовать только в определенном окружении. Гетен — один предел выносимых человеком условий.

— Значит, есть более теплые планеты, чем ваша?

— Большинство из них теплее, некоторые горячи — Или, например, преимущественно песчаная и скалистая пустыня. С самого начала она была теплой планетой, а ее цивилизация нарушила естественное равновесие пятьдесят-шестьдесят тысяч лет назад, она сожгла на топливо леса. Там сейчас живут люди. Туда ссылают преступников.

Это вызвало у Оболе улыбку, спокойную и одобрительную улыбку, которая вдруг заставила меня пересмотреть оценку этого человека.

— Некоторые наши мистики учили, что потусторонний мир действительно существует на других планетах во Вселенной.

Встречались ли вы с этой мыслью, Ай?

— Нет, меня описывали по-разному. Но еще никто не называл меня привидением.

Говоря это, я случайно взглянул направо и увидел привидение. Темный, в темной одежде, мрачный и спокойный, он неподвижно сидел за столом, как зритель не пиру.

Внимание Оболе было отвлечено другим гостем, и большинство слушало сидевшего во главе стола Слова. Я негромко сказал:

— Не ожидал увидеть вас здесь, лорд Эстравен.

— Неожиданности делают жизнь более привлекательной.

— У меня есть сообщение для вас.

Он вопросительно взглянул на меня.

— Оно приняло форму денег, ваших собственных денег. Их послал вам Форет рем ир Осбот. Они в доме Шуегиса. Я передам их вам.