Роджер Желязны - Маска Локи

Томас поспешно взял Камень все еще дрожавшими руками и вложил его в чехол. На ощупь Камень оказался холодным. Амнет поднялся на ноги и поправил тунику.

Он осмотрел полузасыпанную пеплом реторту, она все еще была горячей. Не меньше часа потребуется, чтобы очистить и упаковать ее на случай, если он захочет вызвать новые видения. Амнет решительно растоптал сапогами зеленое стекло и раскидал осколки вместе с пеплом по руслу «вади». Затем собрал сосуды с эссенциями и другие нужные вещи и убрал Камень.

Он огляделся, словно видел пустыню впервые. Теперь Томас знал, куда идти. Ему нужен конь. И меч. И доспехи.

Сберег ли Лео его коня? Догадался ли кто-то из тамплиеров захватить оружие, которое он бросил в лагере? Он выбрался из «вади» и зашагал обратно, к опустевшему лагерю короля Ги. Время подгоняло его. Он побежал.

Дом среди дюн казался совсем древним, фундамент из цементных блоков поддерживал деревянный каркас. Обшивка тоже была деревянная: длинные доски, находившие одна на другую, как у каравелл времен крестовых походов. Когда-то эти доски были покрашены, но сейчас, как заметил Гарден, подойдя поближе, они были однотонно серыми и даже как бы серебрились под луной. Такая поверхность бывает у старого дерева, когда внутреннее гниение вот-вот превратит его в прах.

Большие окна выходили на океан. Рамы покосились, последние стекла мальчишки давным-давно выбили камнями. Сквозь пустые оконные проемы виднелся тусклый, мерцающий свет.

Подойдя еще ближе, Гарден наткнулся на остатки костра. Обгорелые поленья, клочки обертки, жестянки из-под пива. Огонь закоптил серые блоки и добрался до дерева, которое начало было тлеть. Давным-давно.

На песке валялись в беспорядке куски красных картонных трубок в мизинец толщиной. Их обломанные концы были размочалены. Гарден поднял одну и разглядел. Картон не выцвел на солнце, он был кроваво-красным, словно новенький. Скорее, не картон, а синтетическая пленка. Уж не миниатюрная ли граната? Или сигнальная ракета? Тут он вспомнил Четвертое июля: фейерверк на берегу — проделки мальчишек.

Том обогнул фасад дома с открытой верандой и льющимся из пустых провалов окон мягким светом. Лучше обойти кругом и войти туда со стороны дороги. Так безопаснее.

Дверь Том нашел быстро, она хоть и криво, но все еще висела на петлях.

Войдя, Гарден помедлил, хотя и знал, что его силуэт на фоне освещенных луной дюн представляет собой отличную мишень.

Пол второго этажа провалился, и балки, проломившиеся в полуметре от стены, упали на пол. Главный крестовый брус провис посередине, упавшие доски, зацепившись за него с одной стороны, образовывали нечто вроде амфитеатра; стена, от которой они отвалились, служила как бы задником сцены.

Свет исходил от свечей, расставленных вдоль этого амфитеатра. Свечи были толстые, вроде церковных, снизу оплывшие от нагара. Доски отбрасывали на «сцену» мерцающий свет.

Гарден стоял в дверном проеме, словно балансируя на границе света и тьмы.

— Томас из Амнета!

Голос, старческий, но сильный, отдавал металлом. Голос исходил от теней в другом конце «сцены» — вернее, Гарден думал, что это тени, пока, вглядевшись, не различил закутанные в темное фигуры с надвинутыми капюшонами.

— Томас — да, — откликнулся он, — Хаммет — никогда о таком не слышал. Меня зовут Гарден.

— Разумеется. Томас Гарден — имя, под которым ты рожден. Но другое имя ничего не говорит тебе?

— Хаммет? Нет, а что, должно говорить?

— Амнет!

— И это ничего не говорит. Откуда оно — что-то арабское?

— Греческое. Корень означает «забывать».

Гарден медленно прошел вперед, к свету. Фигуры в капюшонах — их было пятеро — веером окружили его. Они стояли спиной к свету, пряча лица в глубокой тени. Теперь, вблизи, стало видно, что это невысокие, даже миниатюрные люди.

— Амнезия, — произнес Гарден, — и амнистия... Томас Забытый. Или Томас Прощенный, если нравится. Это загадка? Если так, то очень неглупая.

— Ну, теперь понял?

— Нет, не понял. Я не сделал ничего такого, за что меня следовало бы забыть — или простить. Так за что вы, ребята, хотите убить меня?

— Ты узнал нас? Это добрый знак.

— Вовсе нет. Только не для меня. Человек с ножом в моей квартире был одним из вас. Ну почему вы пытаетесь убить меня?

Главный, стоявший в центре полукруга, откинул капюшон. Лицо его было обветрено и испещрено морщинами, но это было интеллигентное лицо, лицо ученого или богослова. Волосы, седые и густые, были перехвачены у шеи кожаным ремешком. Из-под густых бровей блестели, словно черное стекло, глаза.

— Мы давно ждем тебя, Томас Гарден. Мы, смертные, искали бессмертного. Мы — те, кто видит мир меняющийся, — искали то, что остается неизменным.

Наше оружие, наши традиции, наши средства — все это старше, чем может вообразить твое молодое воплощение. Но есть частица тебя, столь же древняя, на восемь столетий старше всех нас. Эту частицу запустили странствовать в мире, среди его изменчивых путей, возрождаясь вновь и вновь.

Ты, как чистый медный ковш из глубины колодца, каждый раз зачерпываешь глоток свежей воды. Мы же, подобно лягушкам, сидим вокруг на камнях и вглядываемся в мрачные глубины в ожидании блеска твоего металла. Мы ждали долго.

Гарден потряс головой:

— Вы говорите загадками, старики.

— Хочешь поговорить, как ты выражаешься, «начистоту»?

— Для разнообразия было бы неплохо.

— Ты — надежда нашего Ордена, Томас Гарден, и наше разочарование. С твоей помощью мы смогли бы залечить раны, нанесенные временем, и исправить совершенные ошибки, ошибки в нас самих, быть может.

Однако каждый раз, как ты возрождаешься на Земле, ты приходишь в новом обличье и в смертной сущности. Каждый раз мы заново должны испытывать тебя. Порой ты бываешь безволен и опутан плотскими привязанностями. Тогда мы можем только следить сухими глазами, как ты движешься к смерти.

Порой ты бываешь могучим и проворным, с острым, проницательным умом. Тогда мы нетерпеливо устремляемся к тебе. Но в прошлом ты каждый раз ускользал из наших рук.

И вот ныне настал момент, когда ты стоишь на острой грани. В тебе есть сила, но нет знания — или, быть может, ты не хочешь принять его. Ты недостаточно слаб, чтобы умереть. И недостаточно силен, чтобы жить. А вокруг всегда есть те, кто может использовать тебя нам во зло.

Мы спорили о тебе месяцами, Томас Гарден. Некоторые хотели изъять тебя из этого мира. Они предлагали похитить тебя и укрыть в тайном месте, чтобы посмотреть, можно ли разбудить тебя. Другие тоже предлагали изъять тебя — но более радикально.

Гарден слушал все это, нахмурившись. У него почти не оставалось сомнений, что эти старики сбежали из Центра принудительного отдыха. Такая версия хорошо объясняла тот факт, что пятеро мужчин, собравшись в одном месте, предаются каким-то бредовым занятиям. Но она не объясняла поведение того убийцы в квартире. Не объясняла она и совпадений, о которых он рассказывал Элизе: чудесные спасения и недвусмысленные покушения на убийство. И вообще, у безумцев не может быть столь четкой организации и настойчивости в осуществлении заговора.