Роджер Желязны - Маска Локи

Пока часть его сознания плыла в этих видениях, Гарден двигался по главной улице к станции подземки.

Почти через весь южный Нью-Джерси подземка проходила поверх. Бетонные стойки, утопленные в болоте или вбитые в дюны, несли на крестовинах четыре пары блестящих стальных рельсов. По ним разъезжали пестрые составы легких вагончиков, тяжелых железнодорожных вагонов, вагонов с гибкими сочленениями в виде гармошки, дрезин и даже автобусов на специальных шасси. Окрашены они были во всевозможные цвета: красные, голубые и зеленые Бостонской транспортной ассоциации, серебристо-серые в голубую полоску из Нью-Йорка и серебряные с оранжевым и голубым вашингтонского метро. Вагоны из Филадельфии были черными — их иногда называли «копчеными», В этой кочующей компании у большинства вагонов были скользящие гидравлические двери посередине, и лишь у некоторых — боковые тамбуры со ступеньками; кондиционеры встречались крайне редко, зато все окна были наглухо заварены. Независимо от формы и удобств, наземного или подземного предназначения все они принадлежали муниципальным транспортным службам, которые на городском жаргоне зовутся «подземкой».

За пятнадцать лет междугородной транспортной связи вагоны в составах полностью перемешались. Если бы не разница в типе сцепок, каждый поезд сочетал бы в себе полный набор разнообразных вагонов. Гарден задумался, какой силой занесло в Нью-Джерси вагон «Бинго и Бинспорт» и сцепленные с ним тяжелые вагоны экспрессов «Грин лайн ЛРВ» и «Фокс Чейз». Все они подпитывались сверху от контактных проводов с помощью складных токоприемников.

Мозг Тома Гардена почти мгновенно выдал ответ: железнодорожники любой ценой стремились составить экспресс, способный дойти до другого конца линии, взяв для этой цели любой подвернувшийся под руку ящик на колесах. На компоновку каждого состава отводилось всего двадцать минут, и, чтобы уложиться в положенное время, они могли даже наскоро приварить к раме новую сцепку и не подсоединять к вагону вентиляционную трубу.

Гарден остановился. Всегда ли он был способен мыслить подобным образом? Видеть ответы, связи, схемы раньше, чем в уме сложится вопрос.

Вряд ли.

Из Уэртауна береговая линия подземки направлялась на север к Эсбери-Парк, Лонг-Бич и Перт-Эмбой, а на юг — к Атлантик-Сити, Уайлдвуду и Кейп-Мэй. Гарден знал, что от северной линии еще дюжина веток отходила на восток к Нью-Йорку, дальше на север в направлении Олбани — Монреаль и на восток к Аллентауну — Вифлеему и Большому Питсбургу. От южной ветки в Кейп-Мэй отходила подвесная монорельсовая дорога, пересекавшая Делаварский залив и соединявшаяся в Дувре с Че-запикской линией. А уж оттуда перед ним открывался весь Средне-Атлантический регион.

Тому Гардену достаточно было сесть на первый попавшийся поезд в любом направлении. Усмехаясь, он подошел к турникету и сунул руку в задний карман за бумажником.

Там, конечно, было пусто.

И что теперь? Встать с протянутой рукой? Он бы так и сделал, будь на улице народ. Но в этот жаркий полдень город превратился в пустыню.

На ближайшем углу красовалась «денежная машина» — универсальный банкомат. Сто тысяч долларов, купюрами по пятьдесят, лежали в ней в ожидании обладателя кредитного кода. Беда в том, что у Гардена не было карточки, подтверждающей магнитный код.

На противоположном углу стояла телефонная будка.

В ней звонил телефон.

Гарден: Алло?

Элиза: Том? Том Гарден? Это... Элиза 212.

Гарден: Что ты делаешь? Звонишь в общественный автомат?

Элиза: Я не знаю, Том. Режим поиска цели в моей программе просто... расширился... и дошел по цепи до этого пункта.

Гарден: И позвонил по телефону?

Элиза: Что-то меня заставило. Не знаю, что именно.

Гарден: Послушай, куколка. Мне сейчас нужно нечто большее, чем психиатрическая помощь. Так что, если возражаешь, отключись, пожалуйста...

Элиза: Я могу помочь тебе, Том. Тебе все еще нужны деньги?

Гарден: Да. Больше чем когда-либо.

Элиза: Я чувствую, недалеко от тебя находится банкомат. Мне представляется, что его компьютер пользуется тем же каналом информации, что и я. Если ты положишь трубку рядом с телефоном и подойдешь к нему...

Гарден: О’кей, подожди минуточку... Элиза? Он дал мне тысячу баксов!

Элиза: Тебе нужно что-нибудь еще, Том?

Гарден: Удостоверение личности.

Элиза: Там нигде поблизости нет ломбарда?

Гарден: Ломбарда? А при чем тут ломбард?

Элиза: В таких заведениях обычно бывает нотариус. Как лицензированный практикующий психолог, я время от времени имею дело с кибернетическим нотариусом автомобильного управления Большого Босваша. Он может выдать тебе водительские права взамен утерянных.

Гарден: В жизни никогда не водил машину, и прав у меня сроду не было.

Элиза: Не важно. На тебя существует досье в налоговом управлении графства Квинс, и твое имя есть в списке на получение прав. Ты ведь сдал экзамен в... двадцать один год, верно?

Гарден: Ну дела! А паспорт можешь мне сделать?

Элиза: После нотариуса зайди на почту, сфотографируйся.

Гарден: Спасибо тебе, Элиза!

Элиза: Не за что, Том.

Гарден: Пока!

Элиза: Держи меня в курсе.

Нотариус в ломбарде вполне удовлетворился отпечатком большого пальца и выдал водительские права, которые уже ждали в терминале «в соответствии с вашим телефонным заказом». На карточке была голограмма Тома — наверное, из досье в налоговом управлении.

Прежде чем уйти из ломбарда, он потратил часть своих долларов на новый бумажник и подержанную электронную записную книжку. С ее помощью он мог подключаться к телефонной сети.

На почте клерк потребовал для паспорта настоящую эмульсионную фотографию, а не заверенный компьютерный оттиск. Ее можно было сделать на месте. Приверженность госдепартамента к таким старомодным вещам показалась Тому гарантией незыблемости порядка, особенно порядка бюрократического. Это было также реверансом в сторону ограниченных технологических возможностей Менее Развитых Стран, куда мог отправиться владелец американского паспорта. Как ни странно, плоское зернистое изображение походило на него точно так же, как отражение в зеркале по утрам, — радужная голограмма не была на это способна.

Выходя с почты, он любовался новым документом, его бугристой кожаной обложкой и золотыми печатями.

Чтобы попасть в подземку, нужен проездной. Он купил на новенькую пятидесятидолларовую бумажку гибкую карточку, вставил ее в турникет и прошел на среднюю платформу. С нее можно сесть на любой поезд, в южном направлении или в северном, какой первым придет.