Елена Кисель - Эликсир равновесия

– Ольга… – шепот сверху, когда я уже начала засыпать. – Не удивляйся, если твои сны окажутся вещими.

После такого напутствия заснуть и вовсе оказалось сложно. Ну и ещё, когда я уже совсем настроилась, на мою территорию из соседнего бокового купе забрела чья-то левая пятка, которая попыталась засунуться под мою подушку. В возмущении я едва было не применила чары холода, но потом опомнилась, прогнала пятку матрасом, устроила из него же баррикаду от несанкционированных проникновений, и заснула уже на отвоеванной территории.

* * *

Лето. Жаркое солнце касается лица, несмотря на то, что я сижу на тенистом берегу. Под ногами плавно несёт воды моя стихия – река не нашего мира. Вспоминается – первый призыв, вечно ссорящиеся алхимик и рыцарь, Эдмус, отчаянно прикидывающийся шутом, и встреча с тем, кто тогда казался нам таким далеким, таким неосознанным…

– Обреченный разлучать любящих, кто сможет вынести со мной мой жребий?

Таким я его помнила: темная хламида, юношеский облик, печальные глаза «готичного юноши». Меч на бедре, а вот теперь еще и черные крылья за плечами.

– Тано…

Бог смерти. Первый призыв. Первый союзник.

Он оглянулся через плечо, и его улыбка не сочеталась с вековой грустью и вековой мудростью в глазах.

– Кто-то падет…

– Кто?

– Не знаю. Но мой меч рвется из ножен, и я не могу его удержать.

– Ты что-то грустный.

– Грустно быть слабым.

– Слабым?

Раньше он сетовал на одиночество и на то, что его ненавидят, но это и понятно.

– Любящие нынче дают клятву в том, что будут вместе, пока их не разлучит смерть. Но иногда и она их не разлучает. Как я не замечал этого раньше?

Я протянула руку и погладила его по плечу. Он усмехнулся.

– Ты не боишься? – и кивнул на свой меч.

– Смерти не нужно бояться, даже если это не твоя смерть.

Улыбка стала шире.

– Я его жду.

– Ты здесь поэтому?

– Да, – он говорил нараспев, глядя в воду, в которой сам он не отражался. – Велики боги Олимы, но не они поведут меня… поведут нас.

– Куда?

– Я ведь не знаю, куда она позовет. Но это неважно.

Он смотрел теперь вперед, туда, где над бурлящей речкой возникла каменная дуга, из которой лился золотистый свет. Свет начал густеть, затапливать все вокруг, и в ту секунду, как там, в проходе Арки, появилась фигура человека, послышались прощальные слова Тано:

– Мы встретимся, Оля. Так или иначе…

– Скоро Витебск, – послышался немного неожиданный в этой композиции голос алхимика над моим ухом.

Я скатилась с сидения и из состояния полусна резко зарядила кулаком в направлении носа своего любимого – типичный жест Виолы. Веслав шарахнулся в сторону, и я промазала.

– Плохой сон, а?

– Дурной вопрос! – зашипела я, взвиваясь на ноги и стараясь не перебудить при этом половину безмятежно почивающих пассажиров. – Рассказывай, что ты мне подлил, несчастный аферист!

– Да ничего особенного, интуитивный эликсир, – Веслав бочком отодвинулся подальше, достал свой излюбленный ножичек и пощекотал пятку Йехара, высунувшуюся из-под простыни. Бо уже не спала и тихонько наводила последние штрихи на маникюр несчастного мужчинки.

Я принялась приводить в порядок постель и осведомилась между делом:

– Шестое чувство?

Алхимик отмахнулся.

– Позволяет понять на уровне интуиции то, что нелегко понять логически. Эликсир обычно действует, когда основной разум отключается. А ингредиенты я частично у Розы Павловны позаимствовал – у нее такая коллекция!

Тьфу… два алхимика нашли друг друга, а расплачиваться мне. Почему мне-то?

– Ты из нас самая восприимчивая на интуитивном уровне.

Не понимаю, комплимент это или констатация отсутствия рационального мышления. Но согласна, что с Бо такое бы не прошло, она же может преобразиться… ладно.

Алхимик кивнул пробудившемуся Йехару, движением опытного путешественника сложил нижнюю полку так, чтобы мы опять могли примоститься друг напротив друга, уселся и продолжил тихо:

– Это наследственное. У твоей матери интуиция развита получше, чем у Йехара. Она многое чувствует на подсознательном уровне – вроде ее оговорки, что я алхимик. Процентов девяносто женщин, если они не увлекаются специфическим фэнтези, сказали бы что-то вроде: «Вы волшебник!». И остальное… думаю, она понимала, кто мы.

– Думаю, она понимала даже, во что мы ввязались, – мрачно пробормотала я, вспомнив прощальное напутствие моей матушки. Впрочем, если Веслав прав, и у нее есть что-то вроде дара интуитивно ощущать суть вещей – тогда самого Веслава рано сбрасывать со счетов. Отношение моей мамы к нему было пока удручающе положительным.

Со своего места мне тепло кивнул Йехар. Странник умудрился вклинить свой кивок между попытками отыскать под легкой маечкой знакомую сталь кольчуги. Хотя надо ему отдать должное: собирался он мгновенно. За то время, пока я успела шепотом и без особенных деталей изложить Веславу свое сновидение, странник был готов сам, собрал постель, подогнал Бо и не без труда вытащил изнутри полки смирно посапывающий рюкзак.

Спящий спирит. Что-то положительное в начале этой операции определенно было.

Поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился, и Дружина сошла на перрон Витебска вполне в своей манере: свалив с места событий в последний момент. Стоило нам покинуть вагон – и за нашими спинами грянул придушенный вопль. Соседу Бо сверху вздумалось то ли лоб потереть, то ли почесаться, и он впервые заметил, что каждый ноготь его руки представляет собой отдельное и законченное произведение искусства макияжа.

– А я так старалась! – обиделась Бо, прислушиваясь к матерщине, которая грянула вслед за криком. – И ведь даже не нарастила ничего, а наши технологии позволяют…

– Просто он подумал, что превратился в женщину во сне, – заметили из сопящего рюкзака, не переставая сопеть. – Со мной такое постоянно.

Йехар хотел было бросить пару слов о конспирации, но махнул рукой. На всем пространстве железнодорожного вокзала Витебска в три часа ночи плотность народа была не особенно впечатляющей, так что едва ли Эдмуса и слышали. Осознав это, рыцарь взялся за Бо.

– Ты понимаешь, что по отношению к тому бедному человеку это почти жестоко? Не думаю, чтобы его заблуждение по поводу пола продлилось долго…

– До шестой бутылки, – вставили из рюкзака.

– …но все-таки раны, которые ты оставила на…

– …его измученной, нет, истерзанной душе…

– Эдмус, не мешай Йехару мне читать нотацию! Мне, может, интересно, что я там оставила на его душе!

Пока «детки» развлекались, как могли, Веслав выуживал из меня подробности сна, причем не говорил ничего, а хмыкал поминутно. Появление Андрия, который выскочил из третьего вагона одним из первых, а до нас добежал только теперь, совпало с окончанием моего терпения. Андрия я встретила фразой: