Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

— Опасайся Мораса Дайяла, — предостерег Сфиро, понизив голос, когда они выходили на опаляемые солнцем улицы Акфотта. — Хоть он тоже из знатных, как и ты, но дружбы у него не ищи. К тому же у них с Алекто...

— Интрижка?

— Да не просто... У них скоро свадьба.

— Ах, вот оно как...

— Да... Так что ты... будь аккуратнее.

«Мне отнюдь не по душе его проницательность, — отметил про себя Нойрос. — Он наверняка заметил, как я смотрел на Алекто... Его намерение подружиться со мной можно объяснить желанием сблизиться со знатью, главное – чтобы он не начал вести какую-то двойную игру, так что откровенничать не стоит... по крайней мере на первых порах».

Нойрос покидал штаб Ревнителей с очень неоднозначным чувством; с одной стороны, он добился того, чего хотел: его приняли в орден. Но с другой... Нойрос как-то не задумывался о том, что Ревнители Покоя Чаши де-факто выполняют в Акфотте функции городской стражи. Кроме того, если верить Сфиро, немал риск угодить в опасную передрягу, так как народной любовью члены ордена явно не пользуются.

«По крайней мере я не сильно ошибся насчет их порядков, — с ехидством заметил Нойрос. — Не придется слишком отягощаться всяким благочестием и прочими формальностями... Ох, сегодня обязательно напьюсь – благо есть повод! И обязательно заскочу в бордель в квартале Рамбасул – проведу время с парочкой чувственных женщин...»

— О чем задумался, Традонт? — с испытующей улыбкой обратился к новичку Сфиро.

Нойрос лишь лениво покосился на него, всем своим видом дав понять, что не нуждается в снисхождении, и уж точно ответом его не удостоит.

— Я лишь хочу понять, что привело тебя в Ревнители, — беззлобно продолжил макхариец. — Ты ведь из знатного рода и мог бы сделать неплохую карьеру...

— Плевал я на свой род, — оборвал его Нойрос. — Я жуть как люблю пить и куражиться, а у вас – клянусь Аклонтами – просто идеальные условия для этого!

Сфиро лишь тихо усмехнулся и ничего не ответил.

Палящее солнце Сиппура немилосердно припекало сверху. Взору их не представлялось ничего примечательного. Разумеется, свидетелями крамольных речей и нечестивых разговоров они не стали, да и глупо было бы ожидать чего-то подобного средь бела дня в центре сиппурийской столицы.

Ближе к полудню ему встретился пьяный верзила, благим матом оравший на свою жену и дочь, угрожая поколотить их при всем честном народе. Нойросу стоило лишь на фут обнажить клинок своей сабли, чтобы буян угомонился и начал заверять, что у него и в мыслях не было бить кого-то. Жена также заверещала о том, что ее муженек и мухи не обидит, и двое Ревнителей двинулись дальше.

Несколько раз им попадались другие Ревнители, но встреча с ними ограничивалась взаимным козырянием, да и только. Нойрос очень надеялся, что при встрече с кем-либо из придворных-друзей отца полушлем спасет его от того, чтобы быть узнанным, но пока что мимо проезжали лишь кареты незнакомых ему людей.

День тянулся неторопливо. Над городской суетой незыблемо и монументально возвышался чернокаменный акфоттский замок, словно одаривающий молчаливым презрением копошащихся внизу людей.

«Где-то там сейчас лорд Бракмос, — думал Нойрос. — Наверняка орет сейчас на своих холуев, либо ухлестывает за фаворитками вроде Десмы... А я далеко от всего этого, и мне совершенно плевать. Я нашел себе место, и очень скоро смогу хлестать коньяк или брагу, не думая ни о каких начальниках...»

Некоторое время спустя Нойрос снова погрузился в думы об Алекто: и что в этой отталкивающей особе могло привлечь его? Разве что им овладело безумное желание бросить вызов самому себе и овладеть той, которая была для него недосягаема? Нойрос бывал со многими женщинами – но такие чувства были для него в новинку.

В свою очередь, тот факт, что Дайял женится на простолюдинке, пускай и достаточно высокопоставленной, представлялся весьма и весьма странным. Род Дайялов весьма древен и богат, и вряд ли родители Мораса примут этот союз как должное.

В конце дня Сфиро пригласил Нойроса в таверну, однако тот вежливо отказался, не желая так сильно сближаться с подозрительным чужеземцем в первый же день своей службы. Вернувшись в штаб Ревнителей, Нойрос сдал пост, после чего направился домой. Оружие и доспехи остались при нем, поэтому он шел по вечерним улицам без опасения за свою жизнь, хотя и понимал, что встреться он с более-менее организованной шайкой — ему несдобровать.

Переменчивость настроения была свойственна Нойросу, и на сей раз он решил изменить свои планы. Он решил, что слишком измотан, поэтому не пошел ни в бар, ни в бордель.

Дома Нойроса встретили тихо, без лишней суеты и расспросов. Увидев на нем одежду Ревнителей, все поняли, что он добился своей цели. Мать тихо обняла его, не удержавшись при этом от слез. Десма молча похлопала брата по плечу, при этом даже как бы одобрительно улыбнувшись. А вот отец повел себя как-то странно... Он почему-то отводил глаза в сторону, а потом произнес сдержанно: «Поздравляю!»

«Невероятно... Он выглядит, так, будто чем-то встревожен. Ох, как это непохоже на тебя, отец... В чем же тут дело?»

За ужином все члены семьи Традонтов долгое время хранили молчание. Отец по-прежнему выглядел как-то взволнованно и вместе с тем угрюмо. Слуги принесли сначала суп из моллюсков, а некоторое время спустя на столе появилось аппетитное жаркое из пеликанов. Проголодавшийся Нойрос жадно поглощал пищу — только сейчас он сообразил, что не обедал сегодня (видимо, подразумевалось, что он должен был перекусить в одной из акфоттских харчевен).

Когда Нойрос доедал вторую пеликанью ножку, Десма внезапно нарушила молчание:

— Вы хотя бы в курсе того, что творится в Макхарии?

Не дождавшись ни от кого ответа, она продолжила:

— Кровавый Мангуст поднял мятеж против короля Альхаро. Лорд Бракмос рассказал мне сегодня.

— Да хранят нас Аклонты! — всплеснула руками госпожа Аглара. — Что этот вероломный червь о себе возомнил?

— Надменный глупец... — протянула Десма. — Он обречен на гибель, также как и его отец в свое время. Король Альхаро проявил тогда излишнее милосердие: ему следовало вырезать весь род Лэйхэджо. А он вместо этого позволил Мангусту наследовать титул князя Кихташа!

— Кхм, кхм... — Пфарий Традонт прочистил горло. — Не тебе судить о поступках макхарийского короля, дочь моя.

— Ха! Может, и не мне. Вот только лорд Бракмос к моим советам прислушивается, а он — человек мудрый! Хотя я удивлена, отец, почему ты вдруг вступаешься за макхарийцев...

— Не за макхарийцев! — почти вскрикнул отец Нойроса, и в кои-то-веки нотки гнева были различимы в его голосе. — Макхарийцы – гнусные скоты, и я всегда это говорил. Но они наши союзники — и это не должно подпадать под сомнение!