Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

Произнося последние слова, Нойрос как-то судорожно обвел взглядом присутствующих, будто показывая, что его решимость связана с преданностью своей вере и государству, а не с желанием выслужиться перед Алекто.

— Вот и славно, — с плохо скрываемым торжеством произнесла глава Ревнителей. — Займешься подготовкой к экзекуции на следующий день, на рассвете. А пока нам нужно до конца привести все в порядок в этом городе…

В этот момент на площади появился всадник на прекрасном вороном коне, облаченный в темно-зеленый плащ с сиппурийской коброй. Он соскочил неподалеку от Алекто и что-то быстро зашептал ей на ухо. Затем глава Ревнителей отвела Мораса Дайяла в сторону, после чего они стали о чем-то тихо переговариваться с посланником.

Вскоре Алекто вернулась и сообщила Ревнителям следующее:

— Братья! Мы с Морасом вынуждены выехать из города по срочному делу. Кайрен, в наше отсутствие ты будешь комендантом Тешая. Город в твоем полном распоряжении.

— Я не подведу вас, — прохрипел косоглазый Ревнитель, самодовольно ухмыляясь.

Нойрос глядел на удаляющуюся Алекто и испытывал полнейшее смятение: его все сильнее начинала глодать жестокая мысль, что глава Ревнителей только играется с ним. И что ему в любом случае не суждено завоевать расположение этой безумной, порочной девушки.

«Что я, в конце концов, игрушка для нее? — думал он, с яростью сжимая кулаки. — Я пользовался в своей жизни настоящими красавицами. Овладевал их телами, даже не задумываясь о том, что они думают обо мне. Но Алекто – совсем другое дело. Она раз за разом бросает мне вызов, но победы не приносят мне ничего… О, как бы мне хотелось разорвать этот злосчастный круг!»

Но, конечно, он выполнит ее приказ. В сущности, ему плевать на тешайцев и на уготованную им судьбу. Нойросу вообще на все плевать. Единственное, что он очень сильно хотел – это доказать окружавшим его надменным родственникам и вельможам, что он действительно чего-то стоит в жизни и не намерен больше кланяться им.

Проигнорировав приказ Кайрена отправляться в караул к замку (Нойрос, имея саблю в ножнах, не сильно боялся косоглазого), он отправился в кабак, чтобы пойлом заглушить накатившее на него чувство омерзения к этому миру.

В городе царил бедлам. На глазах Нойроса горстка солдат тащила из какого-то чистенького особнячка богато отделанные сундуки и золотые цепи со сверкающими камнями. Пройдя чуть дальше, он услышал из подворотни сквозь собачий лай яростные крики и стоны какой-то женщины. Ревнители не гнушались и насилием – впрочем, иного поведения в только что взятом городе от них глупо было бы ожидать. Но Нойроса все это не трогало.

В старом, перекосившемся здании кабака, судя по дикому гоготу, уже хозяйничали победители. Сам кабатчик был насажен на кол у входа; Нойрос невольно выругался при виде его изуродованного тела.

Внутри куражились, выкатывая все новые бочки с вином, юнцы из Калора. Обнажив саблю, Нойрос сразу же велел им убираться вон. Что-то пробурчав и недовольно покосившись на его зеленый плащ с Чашей, мародеры вскоре покинули помещение.

Оставшись один, Нойрос сел недалеко от стойки и принялся напиваться, осушая одну чарку вина за другой. Ему не становилось лучше – но хмель постепенно все же заглушал его злобу. Ему страшно захотелось взять какую-нибудь женщину, чтобы заглушить горечь своей неудачи с Алекто, но сейчас в Тешае он едва ли нашел бы кого-то, готового заняться с ним любовью по своей воле, а вливаться в жуткую оргию насильников-Ревнителей он не желал.

А Сфиро словно избегал его. Макхариец даже не подошел к Нойросу после внезапного отбытия Дайяла и Алекто и отправился куда-то на свое дежурство в одиночку. Нойрос слышал, что Кайрен поставил его у ворот тешайского замка, в котором, вопреки ожиданию, мятежники даже и не подумали укрепиться. Теперь там содержалась часть пленников.

Для хмельного ума время летит быстро. Нойроса одолевали мрачные думы.

«Теперь не светят мне никакая слава и почести… Алекто теперь так и будет доверять мне только самую грязную работу. А то, что я должен теперь сделать с тешайцами… это все же скверно – а главное, бессмысленно. С другой стороны… чего ты ждал, когда шел в Ревнители? Кровь, смерть и грязь — вот что значит этот путь! Но мне тяжело! Я никогда не любил людей… но, черт… все же не такого я ждал… Этот путь точно в никуда! О, что же я наделал! Я пропал! Я решительно не понимаю, что мне делать дальше…»

Нойрос вдруг вспомнил свою гапарию, на которой с ним произошла странная вещь. Тогда его разум словно воспротивился воле Аклонтов, за что Нойрос немедленно был наказан.

«Это была не случайность, — размышлял он теперь точно в помешательстве. — Я уже тогда осознал, насколько все ложно — и вера и люди вокруг… Какой позор, какая крамола! Но меня тогда, в сущности, ничуть не смутило то, что произошло! Да и сейчас не смущает… О, я несчастный! Почему я не мог родиться в другой стране и в другое время?»

Через какое-то время усталый, пьяный Нойрос задремал.

Проснулся он ближе к вечеру с тяжелой головой. К нему подошел молодой солдат, курносый, с каким-то по-детски добродушным лицом. По-видимому, он был из калорских новобранцев — раньше Нойрос его не замечал.

— Меня зовут Занн, — несмело представился парень. — Господин Кайрен велел нам с вами отправляться в дозор. Мы будем охранять северный амбар.

«Господин Кайрен… Тьфу!»

— Северный амбар… — не понял Нойрос. — А что там?

— Там… содержится большая группа мятежников. Прошу вас, поспешим!

Даже не поинтересовавшись, может ли он где-нибудь перекусить, Нойрос послушно последовал за молодым воином.

Пройдя по грязным узким улочкам бедных кварталов северной части Тешая, они вскоре оказались у огромного деревянного здания. У входа стоял Сфиро с каким-то низеньким узкоглазым корхейцем — именно их и предстояло сменить на посту.

Сфиро прошел мимо, окинув Нойроса таинственным взглядом, но не произнеся ни слова.

«Еще одно разочарование, — с грустью подумал Нойрос, глядя макхарийцу вослед. — А я-то надеялся, что обрету друга. Глупец…»

Солнце немилосердно пекло. Стоять в карауле в такую погоду было истинной пыткой.

— Хотите есть? — скромно предложил Занн, протягивая Нойросу пару полосок сушеного мяса.

Поскольку Нойрос давно не перекусывал, то не смог отказаться.

— Скажи, Занн… — обратился Нойрос к своему напарнику спустя некоторое время. — Тебе нравится все то, что здесь происходит?

— Я думаю… мое мнение здесь ничего не значит, сир, — проговорил юный солдат, потупив взгляд.

— А известно ли тебе, Занн, что будет с теми несчастными, которые заперты внутри этого амбара?

Паренек не отвечал.