Алексей Вязовский - Властелин воздуха [СИ]

– Сними личину, Йен.

Да не вопрос… Молча, снимаю амулет, давая князю возможность насладиться видом моей шрамированной физиономии. Любуйтесь на здоровье, ваше сиятельство, не жалко! Надо отдать должное – на лице князя ни один мускул не дрогнул. Лишь изучил мои шрамы внимательным взглядом и кивком разрешил вернуть амулет на место.

– А теперь покажи мне свой удивительный меч и расскажи, как он к тебе попал.

Дался им всем мой ас-урум… Но делать нечего – рассказываю все по порядку, потом достаю меч из ножен и держа его на двух вытянутых руках показываю князю и Фридусу. Придворный маг только что не подпрыгивает от любопытства и нетерпения, рассматривая диковинку, а князь и вовсе протягивает руку, собираясь схватить ас-урум за рукоять. Нет, ну какая бесцеремонность-то…!

– Осторожно, отец! – меч предупреждающе полыхнул багряным светом, и рука князя застывает в воздухе – Он выбирает себе одного хозяина, и другим не дает к себе прикасаться, одному из инквизиторов такая оплошность чуть не стоило жизни.

– И что же с ним произошло?

– Получил удар молнией и потерял сознание. Остальных меч просто «покусал».

– Жаль, что он не поубивал всех этих псов Понтифика!

– Не могу не согласиться с вами, отец.

– Не любишь Инквизицию? – князь внимательно всматривается в мое лицо.

– Терпеть не могу. И у нас с ними это взаимно.

Тиссен одобрительно щурится и, отойдя к столу, наливает себе вина в кубок. Одним махом опрокидывает в себя его содержимое, и лишь после этого кивает мне.

– Правильные слова, сын. Понтифик и его псы – наши главные враги.

А я продолжаю рассказ, тщательно избегая всяческих упоминаний о Лукасе и обходя стороной наши ирутские приключения. Меня послушать, так мы с Олафом вообще два ангела невинных – это Альтус устроил нам побег, а мы лишь послушно следовали его плану, удирая от Инквизиции. Дохожу до самого опасного места своего рассказа – сражения с инисами и гибели Густава. Иду как по тонкому льду – откуда мне знать, что уже донесли княжеские шпионы из Фэсса, и главное – что там накопал Главный Инквизитор в храме Айрана? Так что про обретенную мною магию пока молчу, а уничтожение инисов сваливаю на гнев и волю древнего бога. Кажется, князя и его придворного мага такое объяснение вполне устраивает, поскольку два клейма с ликами богов в эту ложь вполне укладываются.

– Почему же сразу в замок не приехал?

– Боялся вашего гнева, отец. И стыдно было вас разочаровывать.

Тиссен делает вид, что и эти мои объяснения его устраивают. Но подспудно я уже чувствую то раздражение, которое он старается всячески скрыть. Не верит мне князь. Или верит, но не до конца. Да если честно, я бы на его месте тоже во все эти сказки не поверил, слишком уж благостная картина у меня получилась. Ладно… будем решать проблемы по мере их поступления. Кажется, эта же мысль приходит в голову и князю, когда он взмахом руки отпускает меня.

– Ладно, сын. Успеем еще поговорить. Иди пока отдохни с дороги. И в город один не выходи. Да, и по замку тебе тоже лучше передвигаться с охраной. Так что сегодня же приставлю к тебе десяток Головорезов Эскела ради твоей же безопасности.

– Спасибо, отец. Я могу идти?

– Иди.

Выхожу из кабинета князя и перевожу дух. Вот только надсмотрщиков мне и не хватало! С другой стороны – вполне понятно желание князя избежать открытого столкновения сыновей в своем замке. А в том, что Дитрих попробует мне отомстить за брата, можно не сомневаться. Ну, …хоть свидетели под рукой будут, и за то спасибо.

– Что скажешь, Фридус?

Стоило княжичу выйти из кабинета, как маска благодушия сползла с лица Альбрехта Тиссена, и князь хмуро уставился на своего придворного мага.

– А что я могу сказать? На мальчишке артефактов висит, как на опытном инквизиторе. И назначение некоторых я даже понять не могу. Сами знаете, я скорее боевой маг, а там за лигу чувствуется рука отличного артефактора.

– Островного?

– Нет, топорную островную работу я бы узнал, но у Йена оттуда только его личина. Все остальное – что-то другое. И один из артефактов точно эльфийский.

– Эльфийский?! Откуда у этого паршивца может быть такая редкость, которую я и для Ульриха не смог достать? Остроухие продают их по баснословной цене, а Альтус мне написал, что дал мальчишке денег только на дорогу.

Фридус состроил сочувствующее лицо и притворно вздохнул:

– Это невольно наводит на мысль, что нашего бедного мальчика, видимо, кто-то завербовал, чтобы он доносил о том, что происходит в Минэе. А расплатился с ним дорогими амулетами.

– Мой сын шпион?! – Тиссен так сильно сжал золотой кубок, что тот просто смялся в руке.

– А у вас, князь, есть другие мысли? Ну, подумайте сами: как бы наш простодушный Йен смог ускользнуть с Острова под носом у Инквизиции, да еще утащить с собой бесценный инисовский меч?

Князь задумался на минуту, а потом зло грохнул кулаком по столу.

– Вергелиус, тварь!! Узнаю его змеиные методы! Только он мог подбить сына следить за родным отцом и доносить на него.

– Похоже на то… – с готовностью поддакнул придворный маг – Что теперь прикажите делать с княжичем, князь? Сразу в темницу его?

– Нет, не стоит пока, я по-другому разберусь с этим сопливым лжецом. Но глаз с него не спускать!

Покои Йена я нахожу быстро, его память мне главный подсказчик. На полпути встречаю Олафа. За все время моего отсутствия горбун не находил себе места от беспокойства. Стоит нам зайти в комнату Йена, как слуга огорошил меня неожиданными новостями:

– Княжич, вашей матушки в замке нет. – Как нет?! – Вот так. Говорят, что она срочно уехала на побережье и вернется только через несколько дней. – Странно как… Зачем тогда ей было срочно вызывать меня в замок? А что Конрад говорит? – Конрада и Терезы тоже нет в замке. Вроде как княгиня забрала их с собой.

Я молчу, пытаясь переварить новости. Олаф выжидающе смотрит на меня. А что я могу ему сказать? Что происходящее в замке нравится мне с каждой минутой все меньше и меньше? Он и сам это прекрасно понимает. Рассказываю слуге об «отцовском» снисхождении и его решении приставить ко мне охрану. Горбун хмурится:

– От бастардов «Головорезы!» вас не спасут. Им дадут денег и они просто отвернутся. – Да ладно, главное пусть потом подтвердят, что не я эту заваруху начал. – Без меня теперь ни шагу, княжич!

Я вздыхаю, не оценив такую самоотверженность преданного слуги.

– Олаф, они дворяне, хоть и бастарды. Ты же не можешь поднять на них руку, тебя накажут. – Плевать! Зато вы останетесь живы. – Даже не думай!

Не знаю, что еще сказать этому упрямцу. Наградив его строгим взглядом, я прошел к окну и примостился на высоком подоконнике, с любопытством рассматривая комнату Йена. Да, уж… на покои княжеского сына в моем представлении это мало походит. Совершенно безликая комната метров двадцати, с тесным альковом по левую сторону, который задергивается тяжелой занавесью. В ногах кровати массивный сундук, когда-то красиво разукрашенный, но теперь потертый и потемневший от времени так, что и рисунка на нем не разобрать. В углу комнаты камин с мрачным темным порталом и конусовидным колпаком вытяжки. На каминной полке глиняные, ярко разрисованные фигурки – солдатики. Память подсказывает, что Йену они были дороги – он их сам выбирал на ярмарке, куда в детстве Олаф часто водил его. У другой стены комнаты потертая дубовая мебель: стол, два кресла, буфет с резными дверцами. Рядом с окном в свинцовом переплете стоит небольшое бюро. Горбун тем временем распахивает неприметную дверь в стене – за ней узкая темная каморка. Судя по тому, что он заносит туда свой дорожный мешок, это его спальное место. Просто конура какая-то…! Вторая дверца ведет в небольшую кладовку, заставленную плетеными корзинами и какой-то рухлядью. Обстановка более, чем скромная – не баловали здесь княжича. Впрочем, и кабинет самого князя особо роскошным не назовешь.