Pantianack - А это точно детский мультик? [СИ]

— Вперёд! — кричу я, поднимая меч. — За короля! Ур-ра!!!

Мы с криками врубились во фланг нежити и принялись кромсать трупы налево-направо. Ну как принялись? Я принялся. Гвардейцы вдруг вспомнили воинскую науку и изобразили нечто вроде фаланги, аккуратно тыкая мечами и копьями из-под стены щитов. Баланс сил наконец-то перевесил в нашу сторону. Но мне было не до того. Я рубил и закрывался.

— Всё кончено, Дредбейн! — неожиданно раздавшийся голос Арканы оказался лучше ушата ледяной воды. А эта дурёха что тут делает?! — Сдавайся!

— Нет, мистиконы! — прошипел немёртвый здоровяк, — Сегодня вы победили, но Диск Дракона будет моим!

После чего издал какой-то душераздирающий вопль, заставивший всех от него отшатнуться и прыгнул с балкона (ох как эти архитекторы любят балконы! Убил бы!), после чего его подхватила какая-то крылатая тварь. Нежить последовала его примеру, но, поскольку нетопырей (я так думаю, или горгулий) на всех не хватало, то они в большинстве своём просто падали вниз, в город. Не думаю, что от них что-то останется при приземлении.

Что было дальше я не очень понял. Во первых, МОИ гвардейцы, как идиоты рухнули перед «мистиконами» на колени. Вторым действом сего замечательного бреда стало то, что синяя и коричневая сделали реверанс и сигнули следом за нечистью, а Аркана и Эмиральда в зелёном и сиреневом э… доспехах соответственно (ага, замаскировались, блин!) свистнули и устремились уже за своими товарками попутно свистя и обвиняя тех в воровстве. Девчонок подхватили грифоны и я вздохнув с облегчением вернулся в окружающую меня действительность.

— Шестеро со мной! Обеспечить безопасность короля и королевы, остальным зачистить замок! Выковыривайте слуг из всех нор! Мы должны быстро восстановить функционирование дворца! Врага не щадить! Крови не бояться! Собой за зря не р… — слова застряли у меня в глотке, когда я уже дошёл до трона и соизволил-таки на него посмотреть.

Королева. Тянет ко мне руку, на лице навеки застыло выражение паники и отчаяния. Король. В его взгляде непреклонная решимость, усы топорщатся, как у дворового кота при виде соперника. Руки заломлены за спину, его держали. Две мраморные статуи. Я опоздал.

На автомате делаю ещё несколько шагов к королеве и падаю перед ними на колени. Выскользнувший из ослабевших пальцев меч звякает об каменный пол.

На плечо ложится чья-то рука. Я не чувствую самого прикосновения, лишь вес. Откуда-то издали доносится голос гвардейца:

— Принц, мы пойдём, поможем остальным.

Я не реагирую. В глазах неверие, в ногах слабость, в руках усталость, а в сердце такая боль, что не описать никакими словами! Они мне не были родными! Моему духу. К чёрту плоть! Но они приняли меня! Позволили… существовать. Радоваться! Измениться! Быть не одному! Есть с ними за одним столом несмотря на то, что я лишил их сына! И вот…

По щекам и шее струились дорожки слёз. Я не помню сколько простоял вот так. Знаю, что когда меня с силой развернули, то перед моим взором стояли те четыре э… мистиконши, афро-нигро-подросток в робе астромантов, трое гвардейцев и сенешаль.

Шлем тоже снимал не я. Но когда чёртова железяка всё-таки улетела на пол, Аркана и Эм зажали рты руками не в силах переварить увиденное. Да, такую гамму эмоций на лице нахального утырка, которого они знали всегда, представить им было очень сложно.

— Принц Гвейн… — начал было один из стражников, но его перебил сенешаль. Грязный, помятый, но каким-то образом по-прежнему излучающий свою важность и незаменимость.

— Нет, король Гвейн.

— Ч-что? — охрипшая глотка выдала вместо удивлённого восклицания какой-то малоразборчивый хрип.

— Согласно завещанию его величества короля Маркуса Гудфейри, — провозгласил сенешаль, явив миру небольшой золоченый конверт, — Царство Джемени отныне подчиняется его прямому наследнику, сыну от первого брака, его величеству Гвейну Гудфейри! Долгих лет королю!

Солдаты рефлекторно вытянулись смирно и отсалютовали. Я, лишь недавно поднятый с колен и державшийся лишь на честном слове и до первого порыва ветра снова рухнул на пол. В этот раз задницей. И что мне теперь делать?!

Как выяснилось, пережить нападение и дать отпор врагу — далеко не самое сложное занятие. Особенно в жизни правителя. К тому же который принц Гвейн. Организовать тех слуг, что моих подвигов не видели было задачей из разряда невыполнимых. Каждый долбаный, герольд/механик/электрик/повар/слуга/последний, сука, полотёр (!!!) узнав, что случилось с монаршей четой бухался на колени рыдал навзрыд с криками «что же теперь с нами будет?!», а когда ему говорили, кто остался вместо них, истерика усиливалась троекратно. Стражникам, которых я освободил банально не верили, тем более, что их в строю осталось мало ввиду того, что я отправил всех раненых лечиться, вызвав их сменщиков с выходного. Всё больше народу роптало по углам, что я напялил доспехи ради придания себе воинственного вида. Это злило. Но не более того. Сейчас я очень остро осознавал, какую свинью мне подложил бывший владелец тела. И если за пределами дворца о выкрутасах принца знали разве что из жёлтой прессы, то во дворце его (теперь моя) репутация была глубоко под плинтусом на самом нижнем уровне подвала и последние полгода в зачёт не шли. И хотел бы я сказать, что это было только пол беды. Но нет. Даже не четверть.

О нападении на дворец известно стало тем же вечером. Да и как тут скроешь, когда с неба идёт дождь из нежити, а замок дымит, парит и кипит, как осиный улей. Естественно, народ в лице свободной прессы опять же в лице «очаровательной» журналистки Горгоны (Реально горгоны, раса такая, точнее один единственный род женщин со змеями на башке, но, слава высшим силам без каменного взгляда) потребовали заверений от правителей в том, что всё хорошо.

Беда в том, что от текущего положения дел до «хорошо» было примерно, как от меня сейчас до Китая, в каком бы измерении он ныне не находился. От моей идеи наврать подданным о том, что «в Багдаде всё спокойно» сенешаль картинно сделал вид, что ему плохо и заявил, что ни один из Гудфейри никогда не опускался до такого мерзкого деяния, как ложь своему народу. Я же напомнил ему, что ни один Гудфейри не был в такой заднице, как я сейчас, но призадумался. И провернул следующее.

Журналистке я устроил краш-тест по местам боевой славы, которые ещё даже не успели отмыть. Я-то уже насмотрелся и, чего греха таить, проблевался. Кроме того, был совершенно морально опустошен после вида статуй монархов. Их ей я тоже показал. Случись её визит в другое время, а не тем же вечером, я бы даже полюбовался, как высокоцивилизованная и донельзя урбанизированная мадам, у которой от предвкушения сенсации горели ВСЕ глаза, на головах змей тоже, на высоченных шпильках перешагивает лужи несвежей крови и зеленеет от непередаваемого амбре, но мне было как-то пофиг. Затем, я взял девушку под локоток и проникновенно пообещал, что если после её репортажа в городе возникнет паника, появятся упаднические настроения, пройдут митинги или произойдут ещё какие-либо революционно направленные события, то я в тот же день издам несколько эдиктов касательно свободы слова, прессы и одной журналистки в частности. Потому как дел и без того выше крыши, а мне в них ещё вникать. Наверное, сыграло роль то, что я так и не снял свою основательно порубленную броню. Плюс абсолютное отсутствие эмоций на лице и безмерная усталость в голосе.