Наталья Жильцова - Марья-Царевна

Мы недоуменно переглянулись. Неужели он думает, что мы тоже пойдем Исток искать? Лично я, хоть приключения и люблю, без своего бессмертия рисковать жизнью не собираюсь. Если даже из сильнейших колдунов по дороге к Истоку мало кто выживает, что я, совсем дура туда соваться?

Примерно такие же мысли, видимо, были у Белоснежки, так как она спешно заверила, что ни одно желание не стоит ее жизни.

Однако наши аргументы Карачуна не тронули.

— О пути вы услышите наравне с ними. Поэтому слово должны дать, — продолжил настаивать на своем он.

Пришлось выполнять. Впрочем, особой проблемы в том не было: никто из нас и так против Ледяного Царя козней строить не собирался.

Только после этого Карачун удовлетворенно кивнул и снова огладил бороду.

— Что ж, — начал он. — Путь к Истоку лежит не посуху, да и не по воде. Не долететь до него, имея крылья быстрые. Только по тропе Трояновой до него добраться можно. Не всяк идти по ней достоин, тропа Троянова — путь духа сильного, ума ищущего да сердца жаждущего. Не поможет на ее пути никакая магия, только желание искреннее и воля крепкая. Заплутать там легче легкого, а вот выбраться потом уже вряд ли получится. Крутит тропа, вертит, морок нагоняет, сбить с пути норовит.

— Нагнал страху-то, — проворчал Финист. — Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что…

Карачун укоряюще сверкнул глазами, но продолжил:

— И не только тропа таит опасность. Из Истока того река начало берет. Нет у той реки имени, как нет памяти, ибо то — река Забвения. Оступишься, и унесет она мысли твои, желания развеет, заберет воспоминания. Ну и душу выпьет, — совершенно обыденным тоном заключил он.

Ничего себе речка! У нас в мифологии вроде бы была подобная — Летой называлась. Значит, тут ее аналог имеется? Причем, судя по всему, более опасный, раз у нее даже имени нет.

— Путь ты и впрямь трудный описал, — произнесла Хозяйка. — Да только раз не важны там ни умения магические, ни таланты особые, почему сыну моему, по твоим словам, пройти по нему проще других будет?

— А потому, царица, что Троянова тропа не в нашем мире существует, — ответил Карачун. — По самой границе между миром живых и миром Нави она пролегает. А Белый Князь с самого рождения к двум мирам отношение имеет. Так что сможет в собственном теле по ней отправиться.

— Не поняла? — Я с подозрением посмотрела на него. — Что значит «в собственном теле»?

— Значит это, что любому другому, чтобы на тропу ступить, убить себя придется, — ошарашил Карачун.

— Чего?! — выдохнули мы с Финистом одновременно, а Белоснежка ахнула. Ее фарфоровая кожа, кажется, еще больше побелела.

— А что вы хотели? — Карачун нахмурился. — Большие дары требуют больших жертв, а дар Истока и вовсе бесценен. Дабы по грани меж мирами пройти, надо душу высвободить. На закате с последними лучами солнца круг кровью своей начертать да сказать слова заветные:

А там, коли доберетесь до Истока, в мир живых вернетесь. Но ежели свернете с тропы, сгинет душа в забвении навеки, и закрыт для нее будет как живой мир, так и мир мертвых.

Н-да, перспектива препаршивейшая. Причем, судя по тому, как вытянулись лица окружающих, даже хуже, чем я могу себе представить.

— Простите, други, — внезапно подала голос Белоснежка. — Благодарствие Карачуну Морозовичу за рассказ и упреждение, но не пойду я. Ни с вами, ни одна. Пропасть в забвении? Нет, благодарю покорно. Уж лучше без магии проживу, гномы в беде не оставят. А там устроится все как-нибудь. Так что, как и говорила ранее, подтвержу еще раз: слово мое крепкое — не пойду, — твердо закончила она.

И я ее прекрасно понимала. Зачем проявлять напускное и никому не нужное геройство? Ей и так неплохо живется. А магия что? Вон в моем мире ее не существует, и нормально обходятся.

Так что решение Белоснежки я полностью поддерживала.

Финист же молчал. Сидел насупившись, не глядя ни на кого, только пальцы его то сжимались в кулаки, то разжимались, да на лице желваки ходили. Видимо, долг и желание крылья вернуть боролись в нем со страхом забвения.

Наволод посмотрел на него задумчиво, покосился на Белоснежку, а затем положил руку другу на плечо.

— Прав Карачун, мне идти надобно, — спокойно сказал он. — Не нужно вам жизнями своими зазря рисковать. По крайней мере, пока я удачи не попытаю.

— Жаль, что у меня бессмертие пропало. И у отца, — пробормотала я. — Мы бы тогда попробовать могли…

— Не могли бы, — опроверг Карачун. — Бессмертные же. Бессмертным дух не освободить.

— А-а… — разочарованно протянула я. — Что ж, значит, не судьба.

— Скажи, Царь Морозный, а какое желание ты у Истока загадал? — внезапно спросил Финист. — Неужто стоило оно такого риска?

Карачун посмотрел на него с прищуром, словно размышляя, рассказывать или нет. Затем медленно кивнул и произнес:

— Стоило, Финист. Ради родной дочери на любой риск пойдешь. А история моя простая. Как-то раз Яга в ответ на мою услугу провела Снегурочку в другой мир, и с той поры дочь грезить им стала. Но не могла ее Яга часто туда водить, а потом вовсе сгинула. Так что даже если и получалось кровь для ритуала найти, переход в тот мир открыть уже некому было. Дочка от тоски чахнуть начала, интерес ко всему вокруг потеряла. Так что у Истока загадал я дар, каким Яга обладала, чтоб меж мирами ходить.

С последними его словами мое сердце пропустило удар, а затем забилось быстро-быстро. Ведь это шанс получить то, что мне так нужно! И на тропу сейчас попасть реально, раз бессмертия у меня нет…

«Верно. Бессмертия нет, поэтому ты действительно можешь умереть, — мысленно одернула я себя, пресекая слишком опасные мысли. — Да не просто умереть, а исчезнуть! Так, что от тебя даже памяти не останется. Вон отец Наволода по пути к Истоку сгинул. Разве стоит твоя жизнь какого-то перемещения между мирами?»

Не стоит!

Неожиданно вспомнились собственные предутренние сны, которые донимали меня в последнее время, и в душе зашевелился страх. Уже привыкнув к этому миру и осознав, что просто так тут ничего не бывает, я задумалась: а не тропа ли эта мне во сне являлась? И туман тот странный… может, он как раз от реки Забвения поднимается? Получается, я все-таки на тропе окажусь?

Хотя нет, глупость. Во-первых, я точно бы не пошла в такие места в каком-то сарафанчике да с босыми ногами. А во-вторых, во сне я с посохом шла, который в меру своих сил освещал все вокруг горящими глазницами. А какой посох, если магия не работает?

Так что если это и видение, то явно не ближайшего будущего, а весьма отдаленного. Кто знает, может, лет через сто я полюблю босиком по земле шастать? И сарафаны предпочту нормальным рубашкам и штанам, не говоря уж об удобных джинсах.