Алексей Тохтариц - Стеймекс - Правда во Лжи [СИ]

— Прекратите! — принцесса расставила руки, — я пойду с вами. И вам спасибо рыцарь, не будь бы вы благородного происхождения, не вступились за меня. Но прошу вас, со мной всё будет в порядке.

— Какой из меня рыцарь, — еле вздохнув и слегка изворачиваясь от острия копий, проговорил я, — Не обольщайтесь принцесса, судя по тому откуда я прибыл, я защищаю вымирающий вид.

— Вам виднее благородный герой, — словно не слыша меня продолжила принцесса. Отчего я в сердцах смачно плюнул под ноги, не рассчитав заляпав сапог стражу передо мной. Я не заметил изменений на лице, но под забралом глаза на выкате, словно увидал чудо невиданное.

— Опустите копья, — приказала принцесса, — я направляюсь в свои покои. А вас лорд прошу отпустить моего заступника.

— Как прикажете, ваше высочество. Я всего лишь проясню пару мучающих меня вопросов. И этот лесной дурак продолжит выполнять работу.

— Вы дали слово, лорд, — с сопровождающим корветом принцесса удалилась.

Я выдохнул словно лишился серьёзной проблемы и уставился на лорда. Подумаешь, теперь остался сам на сам с тумаками. Куда проще чем с женщинами, всегда умеющими всё усложнить.

— Кто первый заговорит, ты или я, или всё же давай я, я не гордый.

Кивок лорда ближайшему гиганту, закованному в броню, смазанное движение копья и из груди выбило весь воздух. Я согнулся в три погибели задыхаясь и стараясь прийти в себя.

— Правило первое, старшие по рангу обращаются первыми. Это дворцовый этикет не только в царском дворце, но и в жизни.

— Да пошел ты! — громко прошептал я, всё еще задыхаясь.

— Правило второе, — спину обожгло ударом, я упал распластавшись словно лягушка, — Дерзить, грубить, смотреть больше чем одной секунды на царских особ и вельмож дворца строго запрещается любому дураку который не хочет, чтобы его выкинули как собаку за город.

Я инстинктивно собрался в комок сплюнув горькую слюну.

— Чтоб ты сдох!

— Правило третье, — еще один взмах копья и в глазах потемнело, кишки собрались в тугой комок от удара, — покушение в любом виде на вышестоящих вас по должности и рангу, карается смертью. На первый раз вы прощены, — я хотел добавить пару колких словечек, но удар по голове и из глаз посыпались искры. Что-то тёплое потекло по щеке.

— Гори в аду, тварь, — в сердцах дрогнувшим голосом проблеял я.

— И последнее правило на сегодня. Вы больше никогда, вы слышите меня? Никогда не должны приближаться к особам царской крови, — вслед за словами последовали удары. Я сжался в комок закрывая голову. Били ногами, древками копий. Всё тело превратилось в одну сплошную рану. Крикнуть, позвать на помощь, даже стонать не было сил. Всё так же резко кончилось, как и началось. Я ничего не слышал. В голове царил гул словно взорвали гранату. Отшлифованные камни приятно холодили голову, ночной ветер остужал горячее как из печи тело. Я продрог от холода. Чуть ли не в пьяном бреду вспоминаю как земля несется передо мной, а после, меня охватило приятное забвение.

Не знаю где и как я находился, я не чувствовал тела. Лишь боль мясницким топор кромсала душу. Пустоту насильно заполняло неведомым, меня будто разрывало изнутри. Где-то глубоко в подсознании я согласился уже на всё, только бы прекратились муки. Словно что-то прислушалось к моим мольбам и боль исчезла, вернув обратно в спасительное забытьё.

Нежные и заботливые прикосновения вывели из сна. Я как наяву ощутил рядом Иру. Переполняясь радостью, что всё произошедшее не более чем сон, я открыл потяжелевшие веки. Взгляд устремился в деревянный потолок. Чьи-то руки бережно промачивали лоб. С подступившим как ком к горлу разочарованием я скосил взгляд. На против меня при слабом свете свечи сидела брюнетка с иссиня черными волосами. Лицо и вовсе как восковое не выражало ни единой эмоции. Вторая помощница Марфы. Девушка старательно выжимала тряпицу.

— Ты очнулся? — до боли знакомым голосом спросила она.

— Тебе показалось, — с горечью прошептал я, снова закрывая глаза, в надежде проснутся дома на диване.

— Эй! — меня требовательно толкнули, — Ты даже спасибо не скажешь?

— М-мм, — промычал я.

— Ну и чнар с тобой. Я всего лишь возвращаю долг.

И снова мокрая тряпица оказалась на лбу. Сон как рукой смахнуло.

Я приоткрыл глаза и сразу встретился с острым и требовательным взглядом ядовито изумрудных глаз.

— Какой долг?

— Я нашла тебя на заднем дворе. Попросила Добродея затащить тебя в твои просторные палаты, сер рыцарь. — с издевкой проговорила она.

— Охх, — вздохнул я. От этого одни проблемы.

— Никакой я не рыцарь и не мечтаю быть слюнтявым, меднолобым дураком.

— Зря ты так, — сказала она убирая тряпку, тщательно промачивая в ведре. — это специальный отвар, помогает снять жар.

Я всегда внимательный к мелочам спросил.

— Что за долг? — я закрыл глаза, тряпица с приятным запахом снова на лбу. Стоит признать, от этого намного легче.

— Ты такой забывчивый, будто каждый день девушек из лап головорезов по тёмным лесам спасаешь.

Меня словно осенило, я внимательней всмотрелся в девушку. Хоть и не помню её лица, но чувства подсказывали, что это явно она. Остро и очень аристократично вычерченные скулы, прямой нос, волевой подбородок, сильный и требовательный взгляд темно-голубых глаз, вот какая она, оказывается. С пугающей красотой для тех, кто ищет попроще.

— И как ты тут оказалась? — спросил я первое что пришло на ум.

Девушка закатив глаза оперлась на спинку стула об и одарила меня хищным взглядом.

— Не твоего ума дело. Лучше сам объяснись.

Я вздохнул.

— Ты говорить не хочешь, почему я должен?

— Иначе у тебя будут проблемы.

— Да уж, не так я представлял себе возращение таких долгов, не так, — буркнул я под нос.

Я подобрался и взглянул на неё прямым взглядом.

— И что ты сделаешь? Добьёшь меня?

Огонек свечи изрядно потускнел, ввергая коморку в полумрак.

— Я узнала твою тайну, если не хочешь, чтобы узнал кто-то еще, ответишь на мои вопросы.

Не смотря на сено под спиной и головой я с радостью улёгся поудобней.

— Да ладно? Я что-то говорил пока был в бреду?

— Ты нет, но твоё тело говорило за тебя.

— Ты о чем? — недоумевающе спросил я.

— Не прикидывайся. Тебя очень сильно избили, кровоточащие раны по всему телу. На голове так и вовсе страшный рубец.

Я со страхом представил слипшиеся от крови волосы и ужасную красную корку на пол головы. С заставшим сердцем и безмерным удивлением ничего такого я не обнаружил.

— Сколько я уже здесь пробыл?

— Прошло немного не мало всего пол ночи. Ты стонал и метался от боли, пришлось тряпку в рот засунуть, дабы всех не разбудил. Но твои раны, все до единой затянулись, — последнее она произнесла шепотом с немалой долей изумления.