Элли Блейк - Ледяная кровь [litres]

– Достаточно, – прорычала я, чувствуя, как внутри меня разгорается огонь.

Он щелкнул пальцами у моих ног, и я внезапно оказался на гладком льду. Подошва у моих ботинок была мягкой, и я не устояла. Поскользнувшись, я опустилась на одно колено.

– Я сказала, достаточно! – заорала я, направив поток горячего воздуха на лед, чтобы растопить его. – В следующий раз это будешь ты!

– Меня так легко сжечь не получится, – ответил Аркус, мрачно наблюдая за происходящим.

– Хотелось бы попробовать, – сказала я сквозь стиснутые зубы, распространяя волны жара.

Он кивнул.

– Тогда сожги меня, моя бушующая преисподняя.

Сначала я швырнула в него вихрем горячего воздуха, чтобы немного подпалить его мантию. Но он шевельнул пальцем, и горячий воздух вернулся ко мне, подгоняемый холодным ветром.

Я выставила вперед руку, концентрируя тепло вокруг сердца. Пламя вырвалось из моей ладони, но его тут же проглотил сгусток холода.

Я протянула к нему обе руки и создала стену из огня – она была самой большой из всех, которые когда-либо мне удавались. И тут же навстречу ей двинулась стена льда. Направив еще один огненный вихрь ко льду, я попыталась растопить его. Но ничего не вышло – Аркус швырнул мне под ноги холодный вихрь, и я споткнулась.

Я поняла, что брат Тисл сдерживал себя, позволяя мне проявить свою силу, когда мы устраивали спарринги. Аркус же не давал мне никакой поблажки.

Успокоившись, я изменила положение и метнула несколько огненных стрел в него под разными углами. С головокружительной скоростью он увернулся от всех. Они с шумом врезались в прохладную землю и исчезли.

Мы кружили друг против друга.

– Тебя тренируют уже несколько недель, и это все, на что ты способна? – насмехался он.

Я глубоко вздохнула, его насмешки задели меня за живое. Именно этого я боялась, именно к этому не была готова. Обида сменилась волной гнева. Кровь вскипела, и на этот раз я не пыталась сдерживать себя.

Брат Тисл, который молча наблюдал, вышел вперед.

– Не думаю, что стоит продолжать.

– Она не причинит мне вреда, – сказал Аркус. – Она никому не способна причинить боль. Никому, включая короля.

– Осторожно, – предупредила я, понизив голос.

Он направил спираль холода мне в шею. Я отмахнулась.

Мои огненные стрелы он встретил осколками льда. Я отбила их ногами, растопив прежде, чем они слились в монолит.

– Лучше, – сказал он, – перестань сдерживаться.

Мы обменивались ударами, увеличивая их скорость и интенсивность. Он отбил все мои атаки, и я взбесилась. Я швырнула в него огненный вихрь, который мог бы сжечь многих врагов, но Аркус с лёгкостью увернулся.

– Сосредоточься! – закричал он. – Отпусти себя, Огнекровная!

Но я не могла. Внутри меня все еще был барьер, преодолеть который я была не в силах.

– Не сможет она этого сделать, – сказал Аркус брату Тислу, который застыл, напряженный, как тетива, на краю тренировочной площадки. – Она упадет к ногам короля и попросит о пощаде.

– Нет! – крикнула я, направив в него бушующую волну огня, которую он погасил ответной стеной льда.

– Ты боишься своей силы, – презрительно сказал он ледяным тоном. – Слишком боишься причинить боль. Бедняжка, ты такая слабая.

Внутри меня вспыхнула ярость, вскинулась на дыбы, как тигр, которого часто били. После нападения на деревню я испытала столько чувств – обиду и страх, гнев и горе. Теперь я светилась белым жаром. Вращая рукой, я сформировала хвост дракона. Толстый столб огня острием выстрелил ему в грудь.

Аркус поднял руку и создал щит изо льда. Мне показалась, что он слегка пошатнулся, но пламя зашипело, превратившись в безобидное облако пара.

Он покачал головой, и внезапно я увидела, что он дрожит от ярости. Он повернулся к брату Тислу.

– Она никогда не будет готова. Мы уже потерпели неудачу.

– У нас еще есть время, – ответил монах.

– Недостаточно, – Аркус рассек рукой воздух и повернулся, чтобы уйти.

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Как бы я ни старалась, он всегда будет лучше. Вся власть – у него! У меня ничего нет.

Он – Ледокровный!

И, как все Ледокровные на этой земле, он был моим хозяином. От ярости я забыла все – свои успехи и достижения и то, что считала его союзником, – исчезло все. Осталась только боль, от которой вспыхнуло сердце, извергнув ненависть, как огонь извергает дым.

Я взмахнула рукой, целясь ему в спину. Но вместо этого пламя вспыхнуло на капюшоне.

Аркус вскрикнул и упал на колени.

Ошеломленная, на какой-то момент я перестала дышать, а брат Тисл бросился вперед. Я не могла поверить, что ударила его. Даже в безрассудной ярости, я стремилась просто поджечь край рясы, который он бы мгновенно потушил. Так легко он парировал каждую атаку. Он казался неуязвимым.

Спотыкаясь, я кинулась к ним. Пламя исчезло, сожженный капюшон дымился у него под руками. Он стоял на коленях, тяжело дыша и дрожа.

– Отойди, – прошипел Аркус.

– Прости меня, – прошептала я. – Прости, прости. Я не целилась специально…

– Конечно, – сказал он, снимая то, что осталось от дымящегося капюшона, и бросая на землю. – Ты же никогда не целишься. Даже после всех уроков, когда тебя учили контролю, ты все ещё дикая.

Его голос дрожал от боли. Мой гнев и жар угасли, на их место пришло обугленное дочерна сожаление.

– Это несправедливо, – сказала я с мольбой в голосе. – Ты специально подстрекал меня. И я не думала, что смогу причинить тебе боль. У тебя есть холод и лед для защиты.

Он медленно встал и обернулся. Лицо его было полностью открыто.

О, боже… его лицо.

Я невольно отступила.

– Ну как? Похоже на то, что я неуязвим? – спросил он, резко и отчетливо произнося каждое слово. – Разве я выгляжу так, будто мне не может быть больно?

Я покачала головой, кожа похолодела от шока.

– Как, ты думаешь, выглядят солдаты? – спросил он. – Те самые, которых ты опалила?

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Не могла я такого сделать – не могла!

– При всех твоих разговорах об исцелении, – сказал он, безжалостно произнося каждое слово, – ты – самый опасный человек из всех, которых я когда-либо встречал. Если бы я не нуждался в тебе так сильно, то дал бы тебе сдохнуть в той тюрьме.

Его глаза впились в меня с холодной ненавистью. Я отшатнулась.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к аббатству, оставив меня с тошнотворным чувством боли, раскаяния и угрызениями совести.

Всю ночь я проворочалась. Всякий раз, закрывая глаза, я видела лицо Аркуса, когда он снял капюшон: смесь сильной боли и кипящей ненависти.

Теперь я знала, почему он всегда ходит в капюшоне. Его лицо было сильно обожжено. Ухо и щека с правой стороны были изуродованы, кожа бугрилась, как растаявший и застывший воск. Шрам от ожога прятался в волосах, слегка поседевших вокруг него. Шрам, рассекавший губу, изгибался влево. Изуродовано было почти все лицо.