Элли Блейк - Ледяная кровь [litres]

Сердце мое заколотилось. Стало трудно дышать. Из горла вырвался крик, и я зажала рот рукой.

Стоп. Думай. Вспоминай, чему тебя учили.

Я перевела дух и попыталась найти покой в своем подсознании. Немного успокоившись, я вспомнила, что могло мне помочь: зверь был похож на Ледокровных. Я могла чувствовать его холод.

Часами я училась этому с повязкой на глазах. К тому же зверь не был таким бесшумным, как Аркус. В общем, у меня оставалось два чувства.

Тварь обнюхивала пол. Я слышала, как он фыркает, втягивает носом воздух, как стучат его когти о камень, как он приближается. Я почувствовала его холод, почувствовала холодное дыхание на лице, когда он открыл пасть.

Как только он приблизился, я нырнула вниз, прокатилась по полу и встала на ноги, прижавшись спиной к стене. Должно быть, это проход к его берлоге. Мне не хотелось попасть туда, и я отошла в сторону.

Снова фырканье, холодное дыхание.

Я бросилась вправо, почувствовав движение воздуха от прыгающей на меня твари, и ударилась руками о стену. Холод – слева. Я двинулась вдоль стены вправо, скользя ладонями по камню. Замерла, все мои чувства были напряжены до предела, и я поняла, что фырканье прекратилось. Было тихо. Зверь не мог быть таким умным, чтобы сообразить, что я его слышу. Или мог?

Вихрь холода возник прямо передо мной. Я бросилась в сторону, но недостаточно быстро. Острый, как бритва, коготь порезал мне ногу, оставив глубокую рану на икре. Дыхание перехватило от боли, я продолжила отступать вправо. Зверь принюхался и взревел, почуяв запах крови.

Я чувствовала, что он был в паре метров от меня, и он приближался. Я двигалась тихо, медленно, и он двигался вместе со мной. Я тихо злилась из-за крови, капающей с ноги. Теперь зверь найдет меня, куда бы я ни двинулась.

Аркус говорил, что я всегда должна знать, что меня окружает, чтобы извлечь из этого пользу. Где эти проклятые цепи? Может, я смогу использовать их в качестве оружия, швырнув в глаза этой твари.

Пробираясь вдоль стены, я остановилась возле туннеля. Если я пропущу момент, когда зверь кинется ко мне, меня занесет именно туда, и я не смогу выбраться. Я колебалась, не зная, что делать.

Вдруг холод стал приближаться ко мне невероятно быстро. Я успела только сгруппироваться, как его зубы клацнули у меня за спиной, задев руку.

Не задумываясь, я вытянула вперед другую руку, разжигая в ней огонь, и ткнула ею прямо в пасть твари.

Что-то зашипело и хлопнуло, вокруг меня взорвалась холодная жидкость, как будто лопнул огромный мыльный пузырь. Щелкнули кости, тело чудовища обмякло и рухнуло на меня ужасающей волной холода. С минуту я не могла двинуться, опешившая от внезапности атаки и силы моей невольной реакции. Когда в голове у меня прояснилось, я выбралась из-под туши зверя, задыхаясь от холодной жидкости, пропитавшей мою одежду и струйками стекавшей по спине.

– Вытащите меня отсюда, вы, идиоты, – заорала я.

Чувство облегчения кружило мне голову, приведя в бездумное состояние.

– Я убила вашего зверя.

Засов скрипнул, и крышка поднялась, впуская лучи света.

– Ты еще жива, Зубочистка? – спросил один из стражников с недоверием.

– Вон, полюбуйтесь, – сказала я дрожащим голосом, кивнув на тело и щурясь от ударившего в глаза света.

Зрелище было отвратительным – клубящаяся куча обгоревшей дымящейся плоти. Но это было приятное зрелище.

– Ух ты! Будто тыква взорвалась, – радостно ответил он, указывая на темно-синюю кровь, стекающую со стены.

– О, Форс, она сделала это, – сказал другой стражник. – Ты сделала это, огненная дрянь. Но король не обрадуется тому, что ты убила его питомца.

Я перевела дух и уставилась на него.

– Я бы тоже не обрадовалась, оказавшись в его желудке.

Уголки губ стражника приподнялись в едва заметной улыбке.

От восторга и шока у меня онемели руки и ноги. Я сделала это. У меня не было шансов, но я победила зверя. Несмотря на браваду перед стражниками, я все ещё не могла в это поверить. Несколько мгновений я чувствовала себя непобедимой.

Во льду на дальней стене вдруг возникла смутная тень, струившаяся черным дымом. У нее были неясные очертания человеческой фигуры, украшенная рогами голова и прямые широкие плечи. По бокам плавали черные сгустки, напоминающие руки. По венам у меня пронесся холодный вихрь, гораздо холоднее, чем лед. Не успела я и глазом моргнуть, как тень исчезла.

Вверху показалось лицо капитана. Раздался его голос, приказывающий стражникам вернуться к работе. Он долго смотрел на меня через решетку.

Я вытерла руки о камень.

– Эта штука воняет почти так же плохо, как твои солдаты.

Его глаза сузились.

– Ничто не воняет хуже, чем Огнекровный.

Он отряхнул руки, прежде чем отвернуться, будто испачкался, разговаривая со мной.

Оставшись одна, я легла на пол, свернувшись клубком и закрыв глаза.

Мне было очень холодно. В моей голове кружили воспоминания. Одно из них задержалось чуть дольше, заставив мое сердце сжаться: взгляд Аркуса перед тем, как он поцеловал меня, его холодные губы, согретые моими, его глаза, как осколки синего льда, когда он смотрел на меня между поцелуями, и в его руках я чувствовала себя редкой, красивой, ценной.

Грудь моя наполнилась теплом. Я постаралась удержать это чувство, когда меня подняли наверх и отвели в тюремную камеру.

Камера, в которую меня привели, напоминала тюрьму Блэк Крик. Тот же каменный пол, кровать из соломы в углу, небольшое оконце. Через некоторое время в камеру вошел старик в грязном, вонючем балахоне и перевязал мне рану на ноге. Движения его рук были грубыми, и он не использовал целебные травы – он сильно отличался от брата Гамута с его мягкими прикосновениями и чудесным чаем.

Я закрыла глаза и попросила Сюд защитить тех, кто мне дорог: Аркуса, брата Тисла, брата Гамута, сестру Пастель и всех монахов, имена которых я смогла вспомнить, повторяя их снова и снова, пока не заснула.

Утром мне дали таз для умывания и чистую одежду: коричневую тунику и штаны. Потом пришли стражники и повели меня к королю. Когда я вошла в тронный зал, я почувствовала, как нечто опять захватило мое тепло, крепко удерживая его в невидимом кулаке. Я вздрогнула, пытаясь сохранить лицо и контроль над собой.

Король был в великолепной мантии глубокого синего цвета с золотой отделкой. Сапфир на его руке сиял, повторяя цвет его глаз, которые накануне казались темнее. Из окна за его спиной лился яркий свет солнечного утра. Он сидел, непринужденно развалившись на троне. Как только я остановилась, в его глазах загорелись искры, блеснула надежда, делая его ещё моложе. Если бы это был кто-то другой, я бы сочла его привлекательным.

Сегодня трон был чист и прозрачен. Никаких теней не колыхалось в его глубинах.