Дэйв Дункан - Разбойная дорога

— Ты не хочешь взять с собой меч Балора на случай, если она там уже не одна?

— Люк заперт с этой стороны, Омар. И доспехи Балора тоже здесь. Я не ожидаю увидеть Фотия с той стороны. Это то, что называется стратегическим мышлением.

Раздосадованный тем, что уступил в споре, я поднялся по лестнице. Ториан не отступал от меня ни на шаг. Когда голова моя коснулась камня, я глянул на его размер и безнадежно вздохнул.

— Это нереально! — сказал я. — Джаксиан был прав! Вдвоем его ни за что не поднять.

— Он же поворачивается вокруг оси, тупица! Видишь? Вон упоры в стене. А теперь отодвинь засовы или пусти меня.

Я изогнулся, почти распластавшись на верхней ступени, и дотянулся до засовов. Я потянул первый. Он легко выскользнул из гнезда. Я поменял руку, попробовал второй, и тот не доставил мне больших хлопот. Тогда я уперся плечами в холодную гранитную плиту. Наверное, Ториан тоже поднимал ее вместе со мной, но мне приятнее думать, что я поднял ее сам. Огромная плита была так тяжела, что мне пришлось напрячь все мускулы до последнего, чтобы стронуть ее с места, но дальше она пошла сама. Свет ударил мне в глаза, ослепив на мгновение, и я задохнулся вонью горящей смолы.

Когда камень поднялся приблизительно параллельно лестнице, противовес ударил в упоры, и плита резко остановилась. Казалось, содрогнулся весь храм. Все еще подслеповато щурясь, я высунул голову осмотреть Обитель Богини.

Груда зеленых веток была свалена почти посередине зала в некоторое подобие постели. Груда была недостаточно высокой, чтобы удобно сидеть на ней, но Шалиаль Тарпит все же сидела, опершись на отведенные назад руки, вытянув ноги — одна безупречной формы лодыжка лежала на другой, — и, чуть покраснев, смотрела на меня с удивлением в огромных темных глазах.

— Вы все еще уверены, что не хотите замуж за Дитиана Лия? — вежливо спросил я.

Сорок или пятьдесят больших факелов горели, коптя, в нишах в стене, но стоило за дверью блеснуть молнии, как все помещение осветилось лиловым светом с прочерченными черными тенями, и сразу за этим мы, казалось, очутились в темноте.

Гром ударил почти без промедления, достаточно громко для того, чтобы все в голове перемешалось. Гроза была прямо над нами. Чудовищная гроза. Дождь барабанил по золотому куполу. На гранитных плитах перед дверью выросла серебряная трава из брызг. В первый раз с тех пор, как я попал в Пряные Земли, воздух сделался прохладным.

Я выбрался из люка и выпрямился, поправляя повязку, потом пригладил волосы и улыбнулся самой обаятельной из всех моих улыбок. Шалиаль оказала бы подобное воздействие на всякого, у кого растут волосы на груди, или на всякого, кто надеется, что они вырастут, или на всякого, кто помнит, как они у него росли. Следом за мной выбрался на четвереньках Ториан, встал и повторил те же действия в той же последовательности. Он ухитрился добавить к этому взъерошивание бороды, до чего я не додумался.

Как и предсказывал Джаксиан, наряд ее ограничивался платьем, прозрачным как легкий туман. Ее тело просвечивало через него. Ее волосы были убраны кольцами, и на голове ее красовался серебряный полумесяц. Больше ничего. Она казалась — что вполне естественно — продрогшей, но прекрасной, как сама Ашфер.

Глядя на нее, я не мог понять, почему помещение не забито богами.

— Мне кажется, вы пришли не по адресу, господа, — произнесла она спокойно. Похоже, она почему-то не хотела, чтобы ее спасали. Вид у нее был даже сердитый.

ВСПЫШКА!

До этого мгновения я не замечал Майаны, но тут отблеск молнии на серебряной коже выхватил ее из темноты, словно она сама сделала шаг вперед. Богиня Страсти царила в большом зале. Она казалась богиней огня и света, звездным небом, отлитым в форму женщины. Это было, конечно, очень даже красиво, и все же я не ощущал присутствия богини. Взгляд мой вернулся к прекрасной Шалиаль.

БА-БАХ!

Отсветы факелов плясали на стенах — ветер играл языками пламени. Часть факелов уже прогорела и дымила, распространяя острую смоляную вонь, от которой слезились глаза. Дверь была занавешена серебряной завесой воды.

ВСПЫШКА!

Обычно молния освещает весь мир, и все же я ничего не увидел снаружи. Только дождь. Дождь и ничего, кроме дождя.

— Вы должны помнить меня. Я — Омар. Мой друг откликается на имя Ториан. Мы пришли, чтобы спасти вас.

Шалиаль недоверчиво приподняла бровь:

— А что, если я не хочу, чтобы меня спасали?

— Он говорит неправду, — буркнул Ториан. Он пересек зал и опустился перед ней на колени. Она посмотрела на него с открытой неприязнью, что он перенес со своей обычной невозмутимостью. — Я пришел вовсе не спасать тебя, госпожа. Я пришел помочь Занадону в час нужды. Я — Балор.

Шалиаль прикусила губу.

— Правда? Но твое лицо все избито, на теле шрамы от меча, и когда ты залезал сюда, мне показалось, на спине у тебя следы от плети. — ВСПЫШКА! — Возможно ли, чтобы бог войны проиграл сражение? Кто может победить его? Или это другие боги преследуют тебя, господин? — БАБАХ!

Именно это пытался я объяснить Ториану — как может столь изуродованный человек даже надеяться выдать себя за бога?

Он пожал плечами:

— Шлем скроет лицо. Возможно, когда я буду отдавать приказы, кто-нибудь и заметит отсутствие одного-двух зубов, но мне кажется, это только добавит суровости моему лицу — взрослые мужчины будут рыдать от моей улыбки. А что до шрамов ни теле — их не будет видно под доспехами. Ты будешь знать о них, но никто больше. Для народа я буду богом. Для вас — человеком.

Она с трудом уняла дрожь.

— Это правда, сегодня ночью я ожидаю в гости бога, но я не уверена, что ты подходишь под его описание. Или, может, у тебя с собой верительные грамоты?

— Я призываю в свидетели погоду. Разве это не подходящая обстановка для сватовства бога?

БАХ! — громыхнул гром. Длинные желтые языки пламени факелов дернулись, и я чуть не закашлялся от их удушливого дыма. Дождь безжалостно хлестал по крыше. Ничего не скажешь, романтично…

Шалиаль с трудом перекрикивала шум грозы:

— Возможно, это и так, но если это намек на нашу дальнейшую совместную жизнь, соседи могут пожаловаться на шум.

Она повернула голову ко мне со спокойствием, почти невероятным для столь юной девушки в ее отчаянном положении. Она не могла не знать о том, что случилось со Скикалм и Белджис; я мог только предполагать, что она причастна уже к заговору — но согласилась ли она на Фотия? Видела ли она его хоть раз?

Я отошел на несколько шагов и уселся, скрестив ноги, посмотреть на сватовство Ториана. При первом посещении храма этот высокий зал показался мне мирным пристанищем, но теперь ослепительные вспышки и сотрясающие все удары грома не давали покоя и здесь. Он и сейчас казался фактически пустым — кроме нас троих, открытого люка и охапки ветвей на полу, никого и ничего больше не было. Мне начинало казаться, что я уже не влияю на ход событий, став чем-то вроде детали обстановки. Но Шалиаль так не считала. Она улыбалась мне.