Макс Мах - Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба [сборник litres]

– Имею ли я право отказаться от поединка?

– Ты уронишь свою честь, Карл из Линда.

– Это моя честь.

Теперь с удивлением на него смотрели уже все, даже Ян Кузнец и его сестра Анна. Такого не слышали здесь никогда.

– Тогда в возмещение оскорбления ты должен заплатить пени, – сказал, подумав, герольд.

– Какое пени назначается в случае, подобном этому? – спросил Карл.

– Закон оставляет это на усмотрение бросившего вызов.

«Хорошие в Сдоме законы, – с усмешкой подумал Карл. – Придется драться».

– Какое пени ты назначаешь мне, Ян Кузнец?

Ян Кузнец не улыбнулся, а оскалил зубы, окинул Карла оценивающим взглядом и сказал:

– Сто золотых марок, Карл, сто золотых марок.

– У меня нет таких денег, – развел руками Карл. – Что же делать?

– Драться, – ответил герольд.

– Хорошо, будем драться, – согласился Карл.

Услышав его слова, Ян кивнул и начал спускаться. Анна победно улыбнулась, но выражение лица Яна, на котором сквозь напускное равнодушие на мгновение проступило холодное презрение, Карлу не понравилось. Спустившись на поле, Ян Кузнец, оказавшийся высоким и широкоплечим, отстегнул черный, расшитый алыми цветами шелковый плащ и бросил его подбежавшему слуге. Затем снял пояс и, вынув из висевших на нем ножен прямой длинный меч, передал слуге и пояс с ножнами.

– Я готов, – сказал он, выходя в центр площадки для поединков.

Между тем приготовился и Карл. Он уронил на землю свой дорожный плащ, снял и положил сверху кожаный камзол, оставшись в рубашке без воротника и шерстяном жилете. Развязывать шейный платок он не стал, как не снял и пояса, лишь отстегнул висевшие на бедре ножны и, обнажив меч, аккуратно положил ножны на камзол.

– Я к вашим услугам, мастер, – сказал он, подходя к Яну.

На ипподроме стояла мертвая тишина, и его слова, произнесенные тихим голосом, прозвучали неожиданно громко. Драться не хотелось, но в данном случае приходилось соглашаться. Ему просто не оставили выбора. Второй раз за этот день.

«Если так пойдет и дальше, то скоро мне придется пересматривать собственные принципы, – подумал он, глядя на юную красавицу Анну. – А что движет твоим сердцем, девушка? В какие игры играешь ты?»

Ян ударил без предупреждения. Его выпад был стремителен, но слишком прямолинеен. Он хотел убить Карла и желал сделать это как можно быстрее и… нагляднее? Да, пожалуй. Он не предполагал демонстрировать виртуозное владение мечом, которое, тем не менее, ощущалось в манере удара и скорости, с которой он был осуществлен. Ян собирался преподать урок – не ему, Карлу, а кому-то другому. Возможно, Анне, но это сейчас не имело никакого значения. Выпад мог оказаться первым и последним. Так и случилось, хотя и не совсем так, как предполагал Кузнец.

Карл поймал мгновение, предшествующее удару, краткий миг, когда Ян, владевший собой просто великолепно, все-таки должен был напрячь мышцы. Лицо Яна Кузнеца оставалось спокойным, глаза равнодушно смотрели куда-то в сторону княжеской ложи, тем не менее, баланс мышечного напряжения вдруг изменился, хотя внешне это почти никак не проявилось. В следующее мгновение последовал выпад. Клинок Яна прошел едва ли не в сантиметре от груди Карла, чуть качнувшегося в сторону и одновременно развернувшегося к противнику боком. Вот этого Ян Кузнец никак не ожидал. Его удар провис, а Карл перехватил наносящую удар руку своей свободной рукой и, с силой повернув, заставил выпустить меч. Клинок упал, а отпущенный Карлом Ян пробежал по инерции еще несколько шагов и остановился, изумленно глядя на свои пустые руки. Карл нагнулся и подобрал с земли меч. Это было великолепное оружие, и дело тут не в драгоценных камнях, украшавших эфес и гарду, а в качестве клинка. Карл внимательно рассмотрел неповторимый узор бренской стали, но времени любоваться этим чудом у него не было, и, с внутренним вздохом прервавшись на самом интересном, он поднял меч над головой.

Возможно, он еще у меня побудет, успокоил он себя.

– Надеюсь, все было по правилам? – спросил Карл и поклонился князю. Боковым зрением он видел все еще не пришедшего в себя Яна и бледную, как полотно, Анну.

«Он хотел меня убить – а чего добивалась она?»

– Браво! – сказал князь. Было видно, что он доволен. – Я принимаю тебя в свою дружину.

– Благодарю вас, ваша светлость, – еще раз поклонился ему Карл. – Но мой меч служит только мне.

– Жаль, – покачал головой Семион. – Хорошо сказано, еще лучше сделано, но ты знаешь закон. Если ты не на службе, то в полночь обратишься в раба.

– Я заявляю протест, – улыбнулся Карл.

– Слушаю тебя, Карл из Линда. – Князь смотрел на него с интересом. – В чем заключается твой протест?

– По закону, – объяснил Карл, – каждый входящий в Семь Островов накануне Фестиваля должен быть осведомлен о его правилах.

– Ты прав, Карл, – кивнул князь. – Но в чем же состоит твой протест?

– Лейтенант на Долгом мысу пропустил меня в город, но ничего не сказал о Фестивале.

Князь посмотрел на Карла с сожалением и покачал головой.

– Тебе не повезло, Карл, – сказал он, помолчав. – Возможно, все так и было, но скажи, если я призову сюда того лейтенанта, подтвердит ли он твои слова?

– Думаю, что нет.

– Я тоже так думаю, – согласился князь. – Но может быть, там были другие свидетели?

– Нет, наша светлость, – усмехнувшись, ответил Карл. – Я был последним, кто вошел в город вчера вечером. Кроме меня и офицера там были только стражники.

– Стражники уж точно не подтвердят твои слова, ведь так? – Князь был расстроен, Карл это видел.

– Вероятно.

– Я отклоняю твой протест, Карл из Линда.

– Я протестую! – поклонившись князю, повторил Карл.

– Что-то еще? – Теперь князь был по-настоящему заинтригован, причем настолько, что окончательно отбросил формальности.

– Я объявляю себя свободным мастером! – Карл смотрел на князя и гадал, не кончится ли сейчас у того терпение. Но, по-видимому, князю стало интересно. Разговор с Карлом его развлекал.

– И что это тебе дает, Карл? – спросил Семион.

– Закон о свободных мастерах включает определение «в любое время, днем или ночью», а закон о Фестивале, оговаривая специально приостановку действия пяти городских законов – о гостеприимстве, о торговцах и других, – не упоминает закона о свободных мастерах.

Князь повернулся к кому-то в своей ложе и что-то тихо спросил. Карл ждал. Прошла минута, другая, третья. Наконец князь снова повернулся к Карлу и сказал:

– Ты прав, Карл. Протест принят. Ты можешь объявить себя свободным мастером. В чем твое мастерство, Карл?

«И в самом деле, – спросил себя Карл, – в чем мое мастерство?»

Пора было выбирать.

Он вспомнил запах клея и кож, ощутил в руке острый нож – и тут же понял, что сапожником быть не хочет. Можно было бы, пожалуй, податься в аптекари или оружейники, но интуиция подсказывала, что делать этого не следует.