Макс Мах - Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба [сборник litres]

– Леопольд! – обратилась Стефания к одному из кавалеров. – Опишите, пожалуйста, графу мои глаза и волосы.

– Граф, – этот голос наверняка принадлежал молодому мужчине, – разрешите представиться, шевалье Радой, к вашим услугам. Мой брат Виктор.

– К вашим услугам, граф, – подал голос брат шевалье. – Виктор Радой.

Виктор был совсем молодым и, как понял Карл, страстно влюбленным в юную герцогиню Герра, ужасно ревновал ее к Карлу, но, с другой стороны, полон детского восторга от встречи с самим графом Ругером.

«Великие боги! – взмолился Карл. – Только не это! Я всего лишь человек…»

– Итак, Леопольд, – сказал он, когда ритуал знакомства был соблюден, – что вы можете сказать о волосах и глазах герцогини?

– Увы, – с грустной усмешкой ответил Леопольд Радой. – Я начисто лишен поэтического дара. Если бы вы спросили меня о цитадели Флоры, я мог бы рассказать вам, граф, много больше о ее башнях и куртинах, нежели о красоте моей госпожи Стефании.

«А он молодец», – одобрительно подумал Карл.

– Спасибо, шевалье, – сказал он, не меняя серьезного выражения лица. – Вы создали исчерпывающий портрет герцогини. Теперь я знаю, что ваши глаза, миледи, напоминают глубокую синь вечернего неба, а волосы заставляют вспомнить о звездном сиянии на ночном небе. Я прав?

– Но откуда вы?.. – Стефания была поражена. Леопольд, если судить по его дыханию, – тоже.

– Я угадал, – улыбнулся Карл. – У вас смуглая кожа?

– Да, кажется. – Она еще не совсем пришла в себя и была готова ответить и на гораздо более интимный вопрос.

– Здесь я, пожалуй, остановлюсь, – с мечтательной улыбкой на лице произнес Карл. – Воображение способно увести меня далеко за рамки приличия.

– Спасибо, граф, – тихо сказала Стефания. – Вероятно, нам следует ехать дальше. Меня ждут в замке.

– Счастлив был с вами познакомиться, ваша светлость, – поклонился Карл. – Ваш слуга.

Всадники ускакали, а Карл еще минуту или две сидел в седле, вдыхая медленно тающий в теплом воздухе запах озерных лилий.

Вид на дворец открылся им только тогда, когда, миновав подъездную аллею, обсаженную старыми дубами, Карл и его спутники выехали к овальному, одетому в камень пруду, по другую сторону которого и располагался отель ди Руже. Сложенный из темно-красного камня, дворец производил мрачное, но сильное впечатление. Он был построен два столетия назад, в другую эпоху, людьми, смотревшими на мир совсем другими глазами. Поднятый на высокий – почти в полтора человеческих роста – фундамент, отель имел всего два этажа, с узкими окнами-бойницами на первом и более широкими стрельчатыми – на втором. Центральную часть здания обрамляли две высокие круглые башни, а крылья завершались более низкими – пятигранными.

Внутренняя обстановка дворца соответствовала его внешнему виду: просторные мрачные покои, расписанные старыми фресками, узкие прямые коридоры и крутые лестницы. Впрочем, мебель, гобелены и некоторые элементы декора Карл в свое время заменил, но и это время давным-давно стало прошлым. Тем не менее дом легко мог принять и Карла с Деборой, и всех их спутников, а заботами Табачника теперь здесь стало чисто, и воздух не был пыльным и застоявшимся, каким он, вероятно, был всего два дня назад.

Мажордом – худой узколицый старик, державшийся так, словно внутрь его тела было вставлено древко копья, – с поклоном сообщил Карлу, что обед будет подан ровно через полчаса, а пока, если господам будет угодно, его светлость граф и его друзья могут умыться с дороги и привести себя в порядок. И слуги, не мешкая, повели усталых путешественников наверх, и еще через минуту Карл и Дебора остались в огромном темном зале одни, если, конечно, не принимать в расчет мажордома и нескольких слуг, тактично оставшихся стоять в стороне, ожидая дальнейших распоряжений.

– Ну, что ж, – сказал Карл, оторвав взгляд от старинной, потемневшей от времени фрески, рассмотреть которую во всех деталях теперь, вероятно, мог только он один, – вот ваш дом, сударыня, и вы бесконечно обяжете меня, если будете столь великодушны, чтобы принять на себя заботы о нем и его обитателях.

С этими словами, произнесенными с самым серьезным выражением лица, Карл поклонился и протянул Деборе руку.

– С превеликим удовольствием, – улыбнулась в ответ Дебора и, в свою очередь, протянула руку Карлу. – А теперь, граф, не будете ли вы так добры показать мне, где находится наша спальня?

– Расскажите мне о Стефании Герра, – попросил он Табачника.

– Герры – одна из девяти первых Семей принципата. – Казалось, герцог Александр совершенно не удивлен. – Кстати, Карл, попробуйте козий сыр. Это так называемый черный сыр, у нас его делают с красным вином. Рекомендую.

– Хорошо, – согласился Карл. – Пусть будет сыр.

Старавшийся быть неслышным слуга моментально положил ему на тарелку ломтик сыра, аромат которого дразнил обоняние Карла с тех пор, как сыр подали на стол.

– Герра… – Людо сделал глоток вина. – Длинная зима, – сказал он через секунду. – Прохладная весна. И вот результат.

Любопытно, усмехнулся про себя Карл. У них что, вендетта?

– Один из предков Стефании как-то вырезал половину моей семьи, – ровным голосом сообщил Людо. – Но это в прошлом.

Людо сделал еще один глоток, и Карл последовал его примеру. Вино соответствовало своему запаху, но кусочек сыра, который он положил в рот сразу после того, как жидкость его покинула, имел и в самом деле изумительный вкус.

– Стефания – девушка дивной красоты, – сообщил Табачник, помолчав.

– Это все? – Карл отпил немного вина и снова положил в рот сыр.

– Не все, – покладисто сказал Табачник. – Она сирота. Еще она страшно богата. Титул принадлежит ее сводному брату, но богатство – это наследство, доставшееся ей от матери, урожденной графини Стиг. Линия Стигов пресеклась. Примерно так.

Карл отворил высокую резную дверь и отступил в сторону, пропуская Дебору внутрь. Она вошла, и он услышал ее восхищенный вздох.

«Боги! – вздрогнула его душа. – Как я мог забыть!»

Карл вошел следом за женщиной и остановился на пороге комнаты, переживая сложные чувства, в которых смешались и узнавание, означавшее возвращение, и сожаление, заменившее в его душе прежнюю тоску и горечь, и радость встречи, и печаль, и сопереживание, и новая любовь.

Это была его собственная спальня, в которой, впрочем, он не бывал уже много лет. Сейчас просторные покои, со стоявшей едва ли не посередине огромной кроватью под темно-синим, шитым серебром балдахином, ярко освещались множеством зажженных заботливыми слугами свечей, и отовсюду, со стен и с потолка, на Карла смотрела улыбающаяся Стефания. Стефания – скачущая на своей вороной кобыле вдоль берега Флорианского моря; Стефания – с луком в руках на охоте в Западных горах; Стефания – в короне из виноградных гроздьев на празднике молодого вина; Стефания…