Светлана Белл - Крылатый лев [СИ]

Отец помолчал и заговорил снова — медленно, подбирая каждое слово, точно осторожно ступая по зыбким кочкам:

— Только не подумай чего плохого, пожалуйста! Ты ведь знаешь, Марк, я с тобой в любой путь, в любые земли… Да время сейчас неспокойное. На кого ты оставишь город? На Колдуна? На этого, зацепи змею за хвост, Бобрикуса? У нас ведь градоначальник — не человек, а сарделька с ножками! Худо будет городу без тебя. Совсем худо!

Учитель дотронулся ладонями до лица, будто смывая невидимую воду. Сказал с болью:

— Но вам с Лионом нужны помощники! Дорога смертельно опасная!

— Да ты мне это не рассказывай! Помню, знаю. Ходили с тобой теми тропами — и смоляных шакалов гоняли, и болотищ пупырчатых… До Облачного пика, правда, так и не добрались, а я с юности мечтал посмотреть на него. Вот, считай, и выпал шанс… А помощников, Марк, я не хочу. Мне проще отвечать за себя да за сына родного, чем за чужих сыновей. Это я тоже проходил. Слишком тяжело. Непосильно.

— А почему — за сыновей? Девочки тоже могут быть полезными!

Про Вишню все забыли, и ее звонкий голос прозвучал так неожиданно, словно солнечный луч пробрался в запертый наглухо чулан.

— Вишня! — укоризненно воскликнул Учитель.

— Но ведь это правда! — Вишня заговорила взволнованно и торопливо. — Я отлично знаю гномий язык. Я выносливая, ничего не боюсь…

— И еще невероятно скромная! — Учитель, видно, всерьез рассердился. — Анна-Виктория, о чем ты говоришь? Почему лезешь не в свое дело? Вот видишь, Вадим, — он посмотрел на отца. — Других детей воспитывать умею, а родную дочь…

— Простите меня, но я правда могу принести пользу, — Вишня сбавила тон. — Я знаю лекарственные травы, немного умею лечить, готовить… И очень хочу увидеть Облачный пик, — добавила она совсем тихо. — Это моя мечта.

— Ты так стремишься к Облачному пику, будто хочешь стать королевой гномов! — сварливо заявил Учитель эм Марк и обернулся к нам с отцом. — Знаете, у чужедальних гномов есть такой обычай — назначать королеву, которой откроются все сокровища их страны. А корона достаётся молодой и красивой чужестранке.

Учитель эм Марк сурово глянул на дочь:

— Что, решила поцарствовать? Бриллианты нужны? На троне посидеть захотелось?

— Да я об этом понятия не имела! — вскинулась раскрасневшаяся Вишня. — Откуда мне знать про эти обычаи? Мне хочется помочь Воину Вадиму, Лиону… И, если повезет, увидеть Облачный пик. Ведь из нашего города никто не видел его своими глазами!

— Вот именно, «если повезет», — вздохнул мой отец. — Дорога-то туда — не это самое… не турне…

— Я не боюсь!

— По молодости лет никто не боится. Когда мне было пятнадцать, я, зацепи змею за хвост, тоже думал, что бессмертный.

— Всё, Вишня, прекращаем разговор! — жестко сказал Учитель эм Марк. — Не ожидал от тебя такой прыти. Некрасиво и неуместно! А еще сердишься на сестренок, когда они вклиниваются в беседу!

Вишня обиделась, но спорить не решилась. Отвернулась, откинула темные косы с вишневыми прядками. Замолчала.

— Решено — мы с Лионом вдвоем пойдем, — твердо проговорил отец. — Как утро настанет, так и двинемся. Не знаю, как и благодарить тебя, Марк, за помощь, за советы. У меня к тебе да Вишенке только одна просьба будет — за хозяйством немного приглядеть. Особого добра мы, конечно, не нажили. Но лоботрясы дом грозят спалить, а Колдун да Бобрикус им мешать не станут. На пепелище возвращаться не хочется. Если уж доведется вернуться…

— Не тревожься. Приглядим. Да, Вишня?

Она задумчиво кивнула.

Мы проводили друзей до калитки. Учитель крепко пожал руку отцу и мне — впервые, как взрослому. Помолчали. Вишня, сумрачная, как дождливый вечер, подняла глаза и негромко пожелала удачи. Мне показалось, что она хотела сказать что-то еще, но передумала. Не оборачиваясь, она заспешила в сторону дома — темные косы с вишневыми прядками сердито прыгали по синему плащу.

Вернувшись домой, мы ни о чем не говорили — только убрали посуду и все-таки помыли пол, а потом собирали вещи и набивали плотные холстяные котомки, которые отец, чихая от пыли, добыл с чердака.

— Шерстяные носки, теплые штаны, шляпа, — бормотал отец, перебирая вещи. — Кинжал с резной ручкой, нож. Эх, жаль, нет огнестрела!.. Нитка, иголка. Мыло, полотенце. Кофе, спички. Наварить картошки, нажарить сухарей… Кусок буженины… Зацепи змею за хвост, пирогов напечь не успею! Кофе… Да, положил же!

Он подозрительно глянул на меня:

— А ты что берешь?

Бесцеремонно тряхнув мой мешок, он высыпал на стол три пухлые книги о драконах, мамину фотографию, аккуратно наклеенную на картон, перочинный нож, жестянку с леденцами, брелок в виде львенка, потрепанный блокнот с зарисовками и огрызок карандаша.

Набычившись, я уставился на отца: был уверен, что тот примется ворчать из-за моей непрактичности. Но тот, выразительно приподняв левую бровь, лишь развел руками.

— Ты уверен, что все это пригодится тебе в походе?

— Не уверен, — признался я. — Но…

— Ну ладно, тащить это добро тебе. Не забудь теплые вещи.

Я посмотрел на него с благодарностью.

— А Вишня-то какова! — вдруг расцвел в улыбке отец. — Пойду, говорит, с вами — и всё тут!

— Она смелая. Даже летала с Реусами на драконе в Синегорье. Ей нравится путешествовать.

— Не знаю уж, как путешествия, а ты ей точно нравишься, — лукаво заметил отец. — Хорошая девочка, только отчаянная слишком. Ей и на шакалов, и на болотищ наплевать. Лишь бы с тобою рядышком.

— Что ты! Нет, ты ошибаешься! — махнул я рукой, огорчившись, что отец всё не так понял. — Просто она приключения любит.

— Да уж сообразил я, кого она любит… Ладно, молчу. Только хорошо, что отец запретил ей в поход идти. Нам без нее сподручнее — все ж за себя легче отвечать, чем за чужого ребенка. Путь-то неблизкий. Можем и не дойти, — добавил он, понизив голос. — Я хочу, чтобы ты это знал и был осторожен. Очень. Осторожен.

— Почему же? — невпопад пробормотал я.

— А ты что, на экскурсию собрался? — удивленно поинтересовался отец. — Если б все так просто было, народ постоянно бы к Облачному пику бегал, чтобы пейзажами любоваться. Говорят, были смельчаки-путники, кто до Гномьей слободки доходил. Да вот не знаю того, кто назад вернулся… А повезет нам или нет, даже облакам неведомо.

Отец погладил по голове Серебристого мишку (тот подрос, потерся о его колено) и, дотянувшись до книжной полки, выудил свиток, заботливо перевязанный алой лентой. Смахнув со скатерти вещи, которые я еще не успел сложить в котомку (все, кроме маминого снимка, — его он осторожно отодвинул на край стола), отец аккуратно развернул бумагу, оказавшуюся довольно потрепанной картой.

— Вот смотри, — отец выудил из кармана остро отточенный синий карандаш. — Это, как ты понимаешь, наш Светлый город. А вот это, — он прочертил тоненькую линию. — Гномья слободка, где и стоит этот самый Облачный пик. Вроде, не так далеко, да?