Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

Дверь, тихо скрипнув, закрылась. Шум, доносящийся из коридора, моментально стих. Несмотря на позднее время, женское крыло успокаиваться не спешило. Девицы делились событиями лета и постоянно бегали из комнаты в комнату. Как будто целого дня в поезде было мало! Только первокурсницы уже угомонились, утомленные новыми впечатлениями. Остальные же продолжали галдеть, обсуждая последние новости, статьи, теории и просто сплетничая. Что сказать? Вороны…

Если бы взгляд имел материальную силу, девочки уже просверлили бы дырку у меня во лбу. Я проверила палочку и встала так, чтобы в случае нападения упасть между кроватями. Может, это и паранойя, но с разозленной ведьмой лучше не связываться. А уж если их две…

— Ты! Выскочка! Надеюсь, нас расселят, и мне больше не придется видеть твое уродское лицо каждое утро, — прошипела Мария.

— Взаимно.

Мое согласие взбесило ее еще больше. Я только головой покачала и почти незаметно улыбнулась. Тратить столько сил на столь разрушительные эмоции… Как расточительно.

Дело не успело дойти до драки: пришел усталый профессор Флитвик и разогнал всех по разным комнатам. Нас с Энни Брайт поселили в самый конец коридора, где обитали выпускники. Покои предназначались для ассистента декана, но эта должность уже много лет пустовала. Они были заметно меньше, чем предыдущая комната, зато вместо трех враждебно настроенных соседок теперь была только одна.

И потянулись школьные будни. До самого октября ничего интересного не происходило. Я посещала занятия, обязательные факультативные кружки и почти все свободное время тратила на исследование закрытой части замка.

Хогвартс был огромен, а проживало в нем всего несколько сотен магов, так что даже в открытой части хватало заброшенных классов и неиспользуемых помещений неясного назначения. Еще мне не давала покоя комната, найденная в первый год обучения здесь. Неаккуратная груда книг в чьих-то запечатанных покоях манила со страшной силой, но как к ней подобраться, я не знала. Скорее всего, в одиночку это было невозможно. Примерно догадываясь, как можно «проявить» запечатанное помещение, я ходила около стены, как лиса вокруг курятника. Без помощника мне эту дверь не открыть. Возможно, у меня бы получилось скооперироваться с кем-то из старшекурсников, у меня даже была пара кандидатур, но их не заинтересовало мое предложение. Они вообще не поверили. Зато на факультете стала ходить байка про Луну Лавгуд и воображаемые покои алхимика. Репутация значит много… Жаль только, что собственно моих усилий к созданию этой репутации приложено было чуть. В общем, этот проект откладывался до лучших времен.

В октябре в Хогвартсе началась министерская проверка и скучные школьные будни сразу оживились. Выяснилось, что большинство старшекурсников сидело на каких-то мозговых стимуляторах, которые при проверке оказались чуть ли не наркотиками. Флитвик схватился за голову и, еле сдерживая ругательства, погнал всех в Мунго. Последствия для всех причастных были феерические. Троих исключили, а остальные потребители после глубокой чистки организма надолго зареклись пользоваться непроверенными препаратами.

В обычной школьной жизни из учеников привычно выделилась Грейнджер. У нас на факультете ее за глаза называли Безумной Магглой по аналогии с популярным у чистокровных подростков комиксом «Приключения безумного маггла Мартина Миггса». После своей провальной попытки осудить стиль преподавания профессора Амбридж Гермиона ее просто возненавидела. Она, видимо, никак не могла смириться со своим красочно описанным будущим. Получить сообразный ответ от взрослого человека она оказалась не готова. Правда, сочувствия староста гриффов не вызывала.

Профессор МакГонагалл оказывала ей негласное покровительство, и то, за что обычного ученика давно бы отчислили, ей сходило с рук. Масла в огонь подливали и слухи. Судя по кажущейся простоте и правдоподобности, распускали их слизеринцы. И Грейнджер ничего не могла сделать. Все эти сплетни основывались на фактах, но выворачивались таким хитрым образом, что девушка — в принципе, обычная ученица, не хуже и не лучше многих, — выставлялась амбициозным порождением маггловского мира.

Грейнджер пыталась бороться, но способ выбрала не лучший и сделала ту же ошибку, что и я: не учла общественное мнение и понадеялась на взрослых. Причем пошла против представителя власти.

Долорес Амбридж пользовалась на работе заслуженным уважением как въедливый, дотошный сотрудник и грамотный администратор. Мариэтта Эджкомб рассказывала, что ее мама работает под руководством мисс Амбридж. Кроме требовательности и жесткого следования правилам, «розовая жаба» отличалась еще и повышенной заботой о собственных подчиненных. Я не очень понимала, почему ей заглазно дали такое прозвище: любовь к розовому, котикам и педантичность, по-моему, вообще никак не соотносились с земноводными. Вот голос противный, это да, пронзительный и высокий, как у девочки-подростка. Правда, на кваканье тоже мало похож. Выглядела мисс Амбридж среди темных ученических и профессорских мантий феерично в своих ярких костюмах всех оттенков розового, периодически разбавляемого бежевым и фиолетовым. Но и только. Толстой она тоже не была. В общем, удивлялась я ровно до тех пор, пока в гостиной не увидела старую газету, датированную 1992 годом, с колдофото Амбридж. Издание демонстративно было пришпилено около доски объявлений, чтобы уж точно не пропустили.

И прозвище обрело смысл.

Такое резкое изменение во внешности было возможно только благодаря Волхову, и это понимала не только я. Конечно, не только Вадим был способен добиться такого результата, но учитывая ее теплое отношение к нему, все казалось очевидным.

Составленная Грейнджер кляуза к качеству образования, даваемого профессором Амбридж, даже не дошла до директора. МакГонагалл, несмотря на всю свою снисходительность, не могла не понимать, что Грейнджер нарывается. Если бы жалоба была подана чистокровной и подписана деканом и директором, то в Отделе образования ее рассмотрели бы. Гермиона же не учла, что Дамблдор был сейчас в Министерстве не на самом хорошем счету. Зато после первых отработок повод у нее появился. Радостно уцепившись за эту возможность, бравая гриффиндорка накатала новую жалобу, да не одна, а с помощью Рона Уизли. Этой писульке ход все же дали. Вот только результат был вовсе не тот, на который она рассчитывала. Кровавые перья не являлись темным артефактом, ими подписывались особо важные документы и пользовались повсеместно: и в Министерстве, и в банке, и у поверенных.

Для меня неожиданностью явилось то, что использование такого пера на отработках не считалось пыткой. Якобы Амбридж никого не заставляла им писать строчки, она просто предлагала. Школьники страдали от собственной инерции мышления, им никто не запрещал обычные перья, просто это не упоминалось. Поистине иезуитская изворотливость и хитрость мадам Амбридж почти восхищала. Как заявила инспекторша, она специально проводила это исследование, чтобы понять, насколько будущее поколение подвержено стороннему влиянию. «Следование авторитетам — это замечательно, но ровно до тех пор, пока подобное не начинает вредить делу. Печальная статистика: почти все студенты Гриффиндора готовы с упорством, достойным лучшего применения, наступать раз за разом на одни и те же грабли».