Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

Я могла понять его чувства, но принять — нет. Я не знала, как жить дальше, злилась на ситуацию в целом, не зная, за что мне так досталось. Внутри кипела ярость на отца. Он перестал бороться и пытаться помочь родной дочери, наплевал на все, замкнулся в своем горе.

Когда стало ясно, что Лавгуд не собирается снимать свой траур и, кажется, вообще забыл о наличии у него ребенка, я решила с ним поговорить. Становилось понятно, что самостоятельно из этого состояния он не выйдет. Ему нужна была встряска, а мне нужно было выговориться.

Тенси перенес меня в библиотеку.

— Отец, — тихо позвала я.

А в ответ тишина.

Я повернулась и «огляделась». Библиотека виделась, как скопление полупрозрачных книг, подвешенных в воздухе. Я уже разобралась, что ритуал позволил мне видеть магию. Магические предметы имели призрачную проекцию в том пространстве, которое я воспринимала. На примере Тенси можно было предположить, что и остальные магические существа в этом пространстве выглядели так же, имея четкие контуры, заполненные цветным туманом и опутанные светящейся паутинкой.

Облачко со слабо сияющими желтыми линиями и с вкраплением голубого и зеленого, которое я видела вместо отца, едва заметно дернулось в ответ.

— Папа, — снова позвала я.

Раздался вздох.

— Что тебе нужно, Луна? — голос отца был утомленным, как будто его отрывают от какого-то невероятно важного дела.

И тут я разозлилась.

— Мне нужно?! Это тебе нужно взять себя в руки! Ты же мой отец, ты забыл об этом?! Так ты относишься к своей плоти и крови? Ты помнишь, что я — продолжение твоей любимой женщины? Ты думаешь, она бы одобрила твое отношение ко мне? Что бы она сказала, папа?!

В ответ раздался судорожный вздох, но отец промолчал. А меня понесло.

— Как ты мог?! Бросить меня и перестать бороться? Как мне теперь жить?! Я не могу ни на кого надеяться, кроме тебя. Ты забыл обо мне! Ты хоть раз спросил, как я? Все время присылаешь Тенси, как будто тебя нет. Упиваешься своим горем, а я ведь тоже ее любила. Мне тоже больно! Я тебя ненавижу!!! — я разрыдалась и опустилась на пол, закрывая лицо руками.

В следующее мгновение отец крепко меня обнял и прижал к себе. Я услышала сильный запах алкоголя и еще чего-то цитрусового и мужского. И окончательно скатилась в истерику.

Я вырывалась, но отец не отпускал. Он целовал меня в макушку, гладил спутанные волосы. Впервые с момента смерти матери он плакал. Ему тоже было больно, и боль эта была настолько велика, что для Ксенофилиуса оказалось легче уйти от реальности, жить прошлым. А возможно, вообще в каких-то своих фантазиях, где Пандора все еще была рядом. Неужели любовь между ними была так велика, что без нее он не мог дышать?

Мы сидели на полу библиотеки, сближенные общим горем. Я перебирала его волосы, пытаясь успокоить уже его, и думала, что не хочу испытывать такое всепоглощающее, разрушительное чувство, какое было между Пандорой и Ксено Лавгуд.

После этого разговора отец наконец-то очнулся и перестал пытаться забыться в алкоголе. Он сосредоточился на мне: стал уделять больше внимания и взялся за решение проблемы со зрением.

И хоть Ксено часто пропадал, возвращаясь то воодушевленным, то огорченным очередной неудачей, на сей раз он находил время для меня. За этот месяц мы сблизились больше, чем за все эти годы.

Через месяц впервые в разговоре он с умилением заметил, как я похожа на мать. Те же глаза, те же волосы, черты лица. Он мне безбожно льстил. Я не обладала ослепительной красотой родителей, обещая вырасти просто миловидной. Комплименты слушать было приятно, но они оставляли привкус горечи.

В один из дней после Рождества отец предупредил меня, что у нас будет особенный гость, который, возможно, сможет мне помочь.

В тот день я тщательно проинструктировала Тенси насчет обеда и порядка в доме. Когда они пришли, Ксено через домовика пригласил меня присоединиться. Входя в комнату, я немного нервничала.

Рядом с приглушенными цветами отца я увидела контрастное бордово-золотое облако. «Вау! Какой классный цвет! Это же… это же, как его? Марсала, точно!», — вспомнила я и залюбовалась сочетанием золотистых нитей на фоне бархатного глубокого цвета. Голос был под стать. Когда незнакомец заговорил, я была заворожена его тембром и богатством интонаций.

Он был настолько хорош, что на какое-то время я словно выпала из разговора, абсолютно не вслушиваясь в смысл произносимых слов.

— …Мисс Лавгуд, вы позволите?

— Что, простите?

— Ваши воспоминания. Так вы позволите? — незнакомец терпеливо повторил вопрос.

— Если вы объясните мне, как они изымаются, — я чувствовала себя немного неуверенно и глупо, осознав, что пропустила большую часть разговора.

— У вас два варианта: либо вы даете мне воспоминания о том дне и, соответственно, время для того, чтобы я смог с ними ознакомиться и провести расчеты, либо мы здесь и сейчас проводим сеанс легиллименции. Конечно, с разрешения вашего досточтимого отца. — Голос был полон иронии. Не очень-то он уважает моего батюшку.

— Папа?

— Я не против, милая, если ты согласна, — нервно ответил отец.

— Да, я согласна на легиллименцию, — я в нетерпении теребила подол домашнего платья. — Только обещайте, что просмотрите только нужное воспоминание.

— Разумеется, но это будет зависеть не только от меня, но и от ваших усилий. Сосредоточьтесь, мисс Лавгуд, вспомните тот момент, когда начался эксперимент.

Я постаралась успокоиться и размеренно задышала, мысленно возвращаясь в тот день и отсчитывая секунды. Мужчина достал волшебную палочку и произнес заклинание. В голове замелькали картинки того дня. После просмотра меня можно было выжимать, а руки тряслись. Я опять выпала из беседы, пытаясь утихомирить мигрень, и вернулась к разговору только через некоторое время.

— … поэтому я считаю, что моя разработка может помочь вашей дочери. А если вы согласитесь на публикацию результатов лечения с указанием имени в моей работе, то за работу я не буду взимать плату. Естественно, ингредиенты за ваш счет. И я не гарантирую стопроцентного результата, — в уши ввинтился строгий бархатный голос.

Я полулежала в кресле. Тенси подал чай, пристроив чашку прямо мне в руку.

— То есть это тоже эксперимент?! — выделив интонацией слово «тоже», я грубо вмешалась в беседу.

— Милая… — начал папа.

— Мисс Лавгуд, — перебил отца холодный голос. Какая четкая дикция! Ему бы только актером озвучки работать. — В отличие от вашей матушки, я являюсь признанным ученым и беру в подстраховку не детей и домашних эльфов, а квалифицированных специалистов. Со всем уважением к покойной.

Это было жестоко. Я сглотнула. Выбора особого не было. И, видимо, отец думал так же, так как продолжал молчать.