Ирина Нельсон - Немного о богах и жизни после смерти [СИ]

— Ты же понимаешь меня, правда?

— Маю! — рявкнул Дайкоку.

Девушка пришла в чувство, но почему-то никак не поднимала руку. Юкине метнулся в прореху. Его пальцы стремительно вытягивались в когтистые лапы. Вадим напрягся — его граница послушно изогнулась, вновь заключая мальчишку в круг. К ногам Маю упали отсеченные когти. Ято захлебнулся черной кровью.

— Ты дурак, Юкине! — в крике Вадима послышалась боль. — У меня ничего не осталось! Семья, друзья, учеба… Да, я помню! Я всё помню! И каждую чертову минуту боли в голове я тоже помню! И знаешь что, Юкине? Я завидую тебе! Я завидую всем священным орудиям! Потому что невозможно жалеть о том, чего не помнишь… Вы все гораздо, гораздо счастливее меня, потому что вам не приходилось ни от чего отказываться.

Юкине замер. Маю моргнула.

— Завидуешь?.. Мне? — растерянно пробормотал он.

— У меня был брат — а теперь не осталось. У меня была мама — мамы тоже нет. Им пришлось похоронить меня. А знаешь, каково внушать сестре, что встреча с погибшим ей только снится, хотя все происходило на самом деле?! Не помнить — благо!

— Ты что болтаешь?! — внезапно заорала Кофуку в ужасе. — Замолчи сейчас же!

— Я отказался от всего этого еще при жизни, — продолжал говорить Вадим, словно не слыша богиню. — Потому что знал, что умру. Потому что все умирают! И моя мама, и мои брат с сестрой тоже однажды умрут, и я их больше не увижу. Разница была лишь в том, что я точно знал, когда болезнь доконает меня, плюс-минус день. У меня был лишь выбор, как именно я уйду из жизни… И я ждал этого! Потому что я вымотал всех: сестра не могла спать по ночам, мама постоянно мне звонила — она боялась пропустить… Семья чуть не влезла в громадные долги, пытаясь продлить мне существование. Я делал несчастными всех своих родных. Жизнь? К черту такую жизнь! Моя смерть освободила их. Я отказался от них ради их самих. У меня ничего не осталось, — повторил Вадим. — У меня есть только Ято… И ты.

— Сёмей… — тихий зов со стороны Ято заставил Вадима обернуться, но бог молчал и Вадим продолжил говорить.

— Знаешь что? Пусть у меня не осталось семьи, но я был готов назвать тебя своим отото [1] Младший брат на кандзи (транскрипция — ото: то). . Я даже отлупил тебя, как правильный старший брат! Ято — наш отец, мать и все остальные родственники, он для нас всё. У тебя даже есть Хиёри, твоя подруга. Это, по-твоему, тоже ничего не стоит?! Ты хочешь себе семью, но сам постоянно отталкиваешь нас.

— Юкине… — тихий голос Ято заставил всех прислушаться. — Ты хочешь вернуться к человеческой жизни — ну так кто тебе мешает? Живи, как человек… Будь им.

— И то, что ты натворил, ничего не значит, Юкине, — добавил Вадим. — Для чего еще нужна семья? Просто скажи, что ты сделал — и мы исправим это. Все вместе.

Мальчишка всхлипнул, рухнул на колени, и из него потоком полились признания:

— Прости! Прости меня! Я воровал, разбивал, завидовал и только и делал, что лгал всем. Прости меня! Мне так жаль…

Слезы струились по его лицу и падали на плечи, с которых стремительно исчезали пятна скверны. Крылья ссохлись и начали истончаться, тлея в сиянии защиты. Темным дымком взвились и растаяли глаза. И на плече ярко вспыхнула печать имени, когда Ято громко и четко позвал: «Юкине!»

Земля вспыхнула в последний раз — и в центре двора храма остался заплаканный мальчик и тяжело дышащий бог. Кожа у них была чистой.

Дайкоку с облегченным вздохом повалился на землю. Маю с непонятным выражением на лице во все глаза смотрела на Вадима.

— К черту такую жизнь?

— Ну… — Вадим обаятельно улыбнулся и взъерошил волосы на затылке, пожав плечами. — Теперь-то у меня ничего не болит! И у семьи все в порядке.

Проснувшись следующим утром, первым, что увидел перед собой Вадим, была кошачья морда. Приподняв голову и оглядевшись, он понял, что все вокруг было заставлено статуэтками кошек, от которых так тащились японцы. Котеки-нэки были повсюду.

В комнату впорхнула радостная Кофуку:

— Правда, прелесть? — воскликнула она и погладила ближайшего кота по голове.

— А в честь чего?.. — Вадим замялся, не зная, как облечь собственное недоумение в слова.

— «Эбису — отличный парень!» — очень похоже передразнила Ято богиня и ухмыльнулась. — Я думала, что они с Яточкой пошли гулять, но они спустили все деньги!

— О! И, конечно, тебя там не было? — иронично спросил Вадим, потягиваясь и садясь на полу.

— Ну, конечно, я была! — возмутилась богиня. — Я выбирала кошечек, потому что они хотели потратить монетки на какую-то глупость! Да еще и не все!

Больше не слушая щебет Кофуку, Вадим еще раз огляделся и в голове забрезжила какая-то смутная идея…

Эбису — бог торговли. Уж не у него ли Ято купил всех этих кошечек? А что? Верующие еще нанесут.

Нет бы, храм купил! Храм… Купил храм…

И идея сформировалась. Теперь он знал, что нужно делать.

— О, кстати, пришла шинки, которая помогала вам вчера, — прощебетала Кофуку.

— Маю? — вспомнил Вадим.

— Да. Только она больше не Маю. Видишь ли, произошедшее с Юкине оказалось весьма заразным. Маю позволила себе усомниться, и это ранило господина Тендзина.

— Он что, её выгнал?!

— Насколько я поняла, она сама попросила отпустить её, — пожала плечами богиня. — Странная, правда? Скверны-то на ней нет. Даже Очищение не понадобилось. Она могла остаться.

— И что? — не понял Вадим.

— Ну, просто она вернулась к Ято и теперь её снова зовут Томоне! — лучезарно улыбнулась Кофуку. — Ваша семья разрастается. Правда это замечательно? У Яточки еще никогда не было столько орудий одновременно!

Вадим лежал прямо на земле в парке и смотрел на небо и проплывающие мимо облака. Юкине и Ято сидели под деревом, прислонившись к стволу. А рядом примостилась Томоне и с флегматичным видом штопала свою старую розовую шаль, которую ей торжественно вручил Ято, ехидно улыбаясь.

— Я ее специально хранил, — улыбка бога больше напоминала оскал. — Знал, что ты вернешься. Что надо сказать?

— Благодарствую, боже, — кисло откликнулась Томоне и перегрызла нитку.

— Бабла нет, — уныло протянул Юкине. — Есть охота…

— Смирись. Ты еще не понял, это теперь твое обычное состояние, — утешила его шинки, расправляя розовую ткань и придирчиво рассматривая ее на предмет повреждений.

— Но есть-то от этого меньше не хочется, — прагматично возразил мальчишка.

— Не трави душу, — вздохнула Томоне. — С Ято всегда так. Будь рад тому, что есть. Кстати, Ято, тебе пора бы уже над этим поразмыслить. И вообще, какого черта ты до сих пор не обзавелся собственным храмом? Хотя бы крохотным завалящим храмчиком? Как можно быть таким транжирой?! Ты вечно спускаешь деньги на всякую дребедень вместо того, чтобы потратить их на стоящие вещи!