Андрей Лукин - Две половинки демона

— Это про каковский Ужас речь? — равнодушно спросила троллиха, совсем, как видно, не впечатлённая прозвучавшим страшным обвинением.

— Про таковский Ужас, который в своё время едва извести сумели, по ветру пепел развеяв, а теперь он в этой избе злобу свою бушующую унять не может, — Стодар-Стужемир многозначительно воздел руку вверх, и в ответ в избе что-то в последний раз грохнуло. И в наступившей тишине отчётливо заскрипели под грузными шагами рассохшиеся половицы.

Все, разумеется, тотчас же уставились на дверь. Тётка Милава поудобнее перехватила рукоять сковороды. Могучая Дугинея подняла коромысло. Малолетняя мелюзга с неистовой силой излучала почти ощутимый восторженный ужас. Стёпка вздохнул, предчувствуя неприятные разборки. Как бы и впрямь не пришлось за возвращение того людоеда отвечать.

Дверь, несмело скрипнув, отворилась…

— И чего вы на меня так все уставились? — спросил Ванька, с удивлением обнаружив множество разглядывающих его глаз. Одни смотрели на него настороженно, другие опасливо, третьи с откровенной злобой. Злобился, впрочем, всего один — Стодар, разумеется. Он-то ожидал вновь жуткого монстра увидеть, а тут такой облом — обычный отрок ничем не примечательной наружности. Ни роста в нём, ни костей скелетных, ни окровавленного меча с извивами…

— Ужас-то какой справный! — во весь голос прокомментировала троллиха. — Щекастенький да конопатенький. Того гляди всех погрызёт.

Пацанва на крыше сарайки весело загалдела. Стёпка, покосившись, углядел среди них сияющую физиономию Щепли.

Ванька шмыгнул носом, хотел было огрызнуться на обидное «конопатенький», но лицо у троллихи было до того приветливое и задорно-румяное, что он не выдержал и улыбнулся в ответ.

— Сбежал гад, — пояснил он и показал рукой за спину. — В окно выпрыгнул.

— Ужас сбежал? — ухмыльнулась троллиха. — Конопушек твоих никак испужался?

— Да какой там ужас? — отмахнулся Ванька. — Хотя… морда у него не слишком приятная. Да и клыки… Такими цапнет — гангрена обеспечена.

— Да кто сбежал-то? Что-то я в толк не возьму, — спросила тётка Милава. — Об ком речь? У кого морда?

— Людоеда этот вот сюда притащил, — пояснил Стёпка. — На меня хотел его натравить, а Ванька его прогнал. Нас обвиняет, а сам…

Ребятня испуганно зашушукалась, кое-кто даже от греха подальше пополз с крыши сарайки вниз. Об изловленном Людоеде знали все, боялись его тоже все, особенно малышня, которую он, по слухам (и взаправду!) оченно даже уважал в сыром и жареном виде. Женщины, сурово насупясь, вновь оборотились к Стодару (Стёпка для удобства продолжал называть весича привычным для него именем).

— Сей отрок злокозненный в Былой Ужас оборачивался, — заявил весич, указывая на Ваньку. — Вязать его следует, покуда вновь не перекинулся. Обоих вязать.

— Ты у меня сейчас сам перекинешься, — ласково пообещала ему троллиха, поигрывая коромыслом. — Ты у меня сейчас таким ужасом оборотишься, что от тебя выворотни болотные шарахаться будут…

— Понапрасну вы за демонов заступаетесь! — Стодар уже пришёл в себя, голос его вновь звучал уверенно и жёстко. — В их прегрешениях государевы люди разбираться должны. А с вашим бабьим разумением тут делать нечего.

— Бабы тебе не по нраву, говоришь? — тут же завелась троллиха. — Разумом обделены, говоришь? А ну-кося, мозгляк весский, иди-кося сюды…

— Но-но-но, — попятился Стодар подальше от вздымающегося над его головой коромысла. — Ты смотри, и на тебя укорот отыщется…

— Погодь, Дугинея, не спеши, — придержала разошедшуюся троллиху тётка Милава. — Пришибёшь ненароком, отвечай за него посля… А ты, весич, язык свой поганый прикуси, покудова тебе его вместе с головой твоей пустой в плечи по самые уши не вколотили. По какому праву на честных отроков поклёп возводишь? Али, думаешь, нам не ведомо, что вы туточки в засаде с самого утра уселилися? Вон сколько глаз за вами следило, а вам и невдомёк. Привыкли у себя в Веси на холопов не оглядываться, а здесь холопов нету, здесь люди вольные живут, всякое непотребство зараз примечают.

Стодар тут же оживился.

— Об непотребстве и речь. Против отрока сего свидетельствую в том, что он суть воплощение Былого Ужаса… Своими глазами видел! — сорвался он почти на крик. — Коли не повязать вовремя душегубца, вмиг обернётся и всех нас мечом своим покромсает.

— Дурак ты, дядя, — с сожалением сказал Ванька. — Это не ужас был, а только видимость одна. Облик такой виртуальный. Ну, ненастоящий. А ты и поверил.

— Сам, между прочим, тоже вурдалаком-охотником притворялся, — припомнил и Стёпка. — И не первый раз. Ковыляи твои тоже ненастоящие были.

— Лжа и обман! Одного повязать, да и другого тоже… — продолжить Стодару не позволили. Дугинея, небрежно прислонив коромысло к сараю, надвинулась на беднягу всем своим могучим телом, так что тот едва не задохнулся под напором монументальной груди.

— Вот ужо я тебя сейчас научу таёжным бабам почтение высказывать, — прогудела она, сгребая в кулак ворот стодаровой рубахи. — Вот ты у меня сейчас ужо узнаешь, что такое настоящий ужас…

Стодар слабо трепыхался, но шансов у него не было. Окружающие обменивались весёлыми шуточками, от которых у Степана на щеках выступил предательский румянец. От окончательного удушения бедолагу спасло появление Збугняты.

Молодой вурдалак, взъерошенный и распаренный, выскочил из-за сарая, отыскал взглядом в толпе Степана, увидел, что тот цел и невредим (ну, почти), и оскалился в счастливой улыбке, так, что на едва затянувшемся рубце выступила кровь:

— Не погрыз тебя душегубец, не по зубам ты ему… А мы-то шибко испужались…

— Да куда ему! — отмахнулся Стёпка. — Он сам нас испужался, так испужался, что убежал.

— Далеко не убежит, — уверил Збугнята, с презрением косясь на помятого Стодара. — Он огородами дёрнул, решил, видно вдоль реки до лесу добраться, а там охотники наши его поджидают… Изловят враз, им не впервой…

— Весичи! — загалдела вдруг повисшая на заборе ребятня. — Мамка Дугинея, весичи едут! Маги ихие припёрлися!

Новость никого не испугала, но женщины, однако, оружие своё страшное всё же перехватили покрепче. Стодар-Стужемир неприятно улыбнулся Степану:

— Благодарю тебя, демон!

— За что? — меньше всего на свете Стёпка нуждался в благодарности этого скользкого перевёртыша.

— За то, что магов-дознавателей призвал.

— Никого я не призывал.

— А амулет охранный неужто я изничтожил? Думаешь, не спросят тебя за такое? Ещё как спросят — не отвертишься.

Ванька сделал большие глаза, объясни, мол, что тут без меня было и почему это ты весь в какой-то трухе. Стёпка отмахнулся, потом расскажу, некогда сейчас, видишь, что происходит. Чёрт, наверное, не надо было амулет тот проклятый трогать, никому он уже не мешал… Да кто же знал, что так получится! Разбирайся сейчас с этими магами. Ничего они ему, конечно, не сделают, но ведь надоело!